Майкл Муркок - Ритуалы Бесконечности Страница 35

— Но для чего все эти симуляции? — спросил Фаустаф. — Почему не одна планета, направленная по пути, который вам нужен?

— Мы попытались создать идентичную эволюционную модель общества, создавшего нас. И, возможно, это невыполнимо, как вы предполагаете. Психологический рост происходит слишком быстро. Все это обсуждалось еще до создания первой симуляции.

— Почему вы не можете вмешаться прямо? А теперь вы разрушаете миры с такой же легкостью, как и создаете.

— Они нелегко создаются, и их не просто разрушить. Мы не осмеливались обнаружить наше присутствие на симуляциях. Мы не существовали, когда развивались наши предки и, следовательно, никто не приглашает нас сейчас. Мы используем андроидов для разрушения заброшенных симуляций, а для более тонких работ использовали существ, более близких к людям, идентичных тому существу, которое доставило вас сюда. Они кажутся людьми, и естественно предположить, что если их деятельность обнаруживается и их миссия проваливается, трудно представить, что они применяются другими разумными созданиями. Это очень тонкий эксперимент, и особенно после того, как в него были вовлечены такие сложные существа, как вы, и мы не можем себе позволить вмешаться непосредственно. Мы хотим стать богами. Религия имеет значение для ранних стадий развития общества, но скоро эту функцию стала выполнять наука. Обеспечивать ваших людей «доказательствами» существования сверхъестественных существ будет против наших интересов.

— А как же убийство людей? У вас нет моральной позиции относительно этого?

— Мы убили очень немногих. Обычно население одной симуляции перемещается на другую. Только дети уничтожаются в любом случае.

— Только дети!

— Я понимаю ваш ужас. Понимаю ваши чувства относительно детей. Их необходимо, по вашим понятиям, иметь. По нашим же понятиям, вся раса — это и есть наши дети. Ваши чувства законны. Мы не обладаем такими чувствами, поэтому для нас они не имеют силы.

— Я вижу! — крикнул Фаустаф. — Но у меня есть эти чувства. Кроме того, я вижу изъян в ваших аргументах. Мы знаем, что наши дети будут развиваться не как наши собственные двойники. Это разрушает прогресс.

— Прогресс нам не нужен. Мы знаем основные законы всего. Мы — бессмертны! Мы уверены!

Фаустаф нахмурился на мгновение, потом спросил:

— Какие у вас существуют удовольствия?

— Удовольствия?

— Что заставляет вас смеяться, например?

— Мы не смеемся. Мы можем испытывать радость, если наш эксперимент будет удачным.

— Значит, сейчас у вас нет радостей? Ни чувственных, ни интеллектуальных?

— Никаких.

— Но тогда вы мертвы — по моим представлениям, — сказал Фаустаф. — Неужели вы не видите, что ваша энергия затрачена на бесполезный эксперимент? Позвольте нам размножаться, как у нас получится, или уничтожьте, если так суждено. Позвольте мне принести знание, которое вы мне дали, назад, на З-0, и рассказать всем о вашем существовании. Вы держите их в страхе, вы обрекаете их на отчаяние, вы держите их в неведении. Обратите внимание на самих себя — поищите удовольствия, создайте вещи, приносящие вам наслаждение. Возможно, что со временем вы и достигнете успеха в воссоздании того Золотого Века, о котором вы говорите, но я сомневаюсь. Даже если бы вам это удалось, это было бы ненужным достижением, если бы в результате эксперимента получилась раса, подобная вам. Вам не откажешь в логике. Это так. Так примените же ее для обнаружения удовольствий. Где ваше искусство, ваши развлечения, ваши радости?

— У нас нет ничего. Нам не использовать их.

— Найдите пути использования.

Гигант поднялся. Одновременно встали и его товарищи. Снова они ушли. И Фаустаф ждал, предполагая, что они обсуждают сказанное им.

Наконец они вернулись.

— Возможно, что вы помогли нам, — сказал гигант, когда все уселись.

— Вы согласны оставить З-0 развиваться без постороннего вмешательства? — спросил Фаустаф.

— Да. И мы позволяем оставшимся субпространственным симуляциям жить. При одном условии.

— Каком же?

— Наше первое нелогичное действие — наша первая шутка: пусть все тринадцать оставшихся миров-симуляций существуют вместе в одном и том же пространстве-времени. Какое влияние это окажет на структуру Вселенной, мы не знаем, но это внесет элемент неопределенности в нашу жизнь и поможет нам в поисках наслаждений. Мы увеличим Солнце и заменим другие планеты нашей Солнечной системы, ибо тринадцать планет образуют значительно большую массу, находясь вблизи друг от друга. Они будут взаимно достижимы. Мы чувствуем, что создадим что-то, не имеющее большого практического значения, но это будет приятно и необычно для глаза. Это будет первая подобная вещь во Вселенной.

— Вы, конечно, работаете быстро, — улыбнулся Фаустаф. — Я увижу результаты.

— Физической опасности от наших действий не будет. Это будет эффектно, мы чувствуем.

— Значит, это все. Вы забрасываете эксперимент. Я не думал, что вас будет так легко переубедить.

— Вы освободили что-то в нас. Мы гордимся вами. Случайно мы сами создали именно вас. Строго говоря, эксперимент мы не прерываем. Мы просто позволяем ему развиваться самостоятельно. Спасибо.

— И вам спасибо. Как мне вернуться?

— Мы вернем вас на З-0 обычным способом.

— А что будет с Мэгги Уайт? — спросил Фаустаф, поворачиваясь к девушке.

— Она останется с нами. Она может нам помочь.

— Тогда до свидания, Мэгги, — Фаустаф поцеловал ее в щеку и пожал ей руку.

— До свидания, — улыбнулась она.

Стены из света сомкнулись, подхватывая Фаустафа. Вскоре они приняли очертания комнаты в доме.

Он снова был на З-0. Единственным отличием было то, что исчезло оборудование. Он вышел через парадную дверь навстречу Гордону Оггу и Нэнси, идущим по тропинке.

— Хорошие новости, — улыбнулся он, подходя к ним. — У нас будет много работы, чтобы можно было бы организовать здесь все.

XX. ЗОЛОТЫЕ МОСТЫ

Тем временем, пока хозяева готовились создать свою «шутку», население субпространственных миров было информировано Фаустафом обо всем, что он сам увидел и узнал. Он давал интервью для прессы, выступал по телевидению и радио, и нигде не задавали вопросов. Всe, что он говорил, воспринималось населением миров как истинная правда. Это подтверждалось тем, что они видели вокруг и чувствовали возле себя.

Прошло время, и все было готово к тому, чтобы все тринадцать планет начали переходить в одно пространство.

Фаустаф и Нэнси были в Лос-Анджелесе, когда это произошло. Они стояли в саду дома, на котором в свое время были переброшены на З-0 и где теперь они жили. Была ночь, когда появились двенадцать остальных симуляций. Темное небо, казалось, покрылось рябью: гроздь звезд-планет одновременно прошла сквозь субпространство. З-0 была в центре. Остальные миры были похожи на гигантские луны. Фаустаф узнал мир зеленых джунглей на З-12, мир морской пустыни З-13. Обширный континентальный атолл был единственной сушей на З-7, наиболее привычно смотрелись миры З-2 и З-4, гористый мир З-11. Фаустаф ощутил, что небо струится, и он понял, что сверхъестественные атмосферы Земных симуляций сливаются, образуя сложную оболочку вокруг группы миров. Теперь джунгли могли передавать кислород, а миры с малой растительностью черпать влагу из миров, перенасыщенных водой. Он увидел З-1, когда вытянул шею, чтобы рассмотреть все миры. Она казалась покрытой черно-алыми облаками. Он почувствовал, что это правильно — включить ее в ожерелье миров — символ невежества и страха, символ того, что собой представляет дьявольская идея во плоти. Фаустаф подумал, что хозяева, может быть, и пошутили, но эта шутка преследует многие цели.