Марвин Мински - Выбор по Тьюрингу Страница 36

– Кажется, я понимаю, что вы хотите сказать. Но только прошу вас, прежде чем мы начнем, вы должны кое-что мне сказать. Десять лет – долгий срок. За это время многое может случиться. Моя семья…

– Долли была здесь и хочет увидеться с тобой.

– Я тоже. А отец?

«Только правда, – мелькнуло в голове у Эрин Снэрсбрук. – Даже если она причинит страшную боль».

– Мне очень жаль, Брайан, но… твоего отца нет в живых.

Наступила пауза. По его лицу текли слезы. Лишь долгое время спустя он заговорил снова:

– Не надо сейчас об этом рассказывать. А я? Что я делал все эти годы?

– Ты окончил университет, занимался исследовательской работой.

– По искусственному интеллекту? Это то, чем занимается отец, я тоже хочу этим заниматься.

– Ты этим занимался, Брайан. Ты добился успеха во всем. Больше того, ты совершил важный прорыв – ты действительно построил первый искусственный интеллект. Перед тем как тебя ранили, ты был на пороге успеха.

Это сопоставление не ускользнуло от Брайана, и он сделал логический вывод.

– До сих пор вы говорили мне всю правду, доктор. Мне кажется, вы ничего не скрывали.

– Нет. Это было бы нечестно.

– Тогда скажите мне вот что. Мои травмы имеют какое-то отношение к искусственному интеллекту? Их причинила машина? Я всегда считал, что истории про злой искусственный интеллект – чушь.

– И был прав. Но есть злые люди. Тебя ранили в лаборатории люди, которые хотели похитить твой искусственный интеллект. И на самом деле все получилось не так, как в этих историях, а как раз наоборот. Твой искусственный интеллект не причинил никакого зла – управляемые им микроманипуляторы очень мне помогли. Только благодаря им ты сейчас в таком состоянии и я могу с тобой говорить.

– Расскажите мне про искусственный интеллект!

– Нет, Брайан. Нам придется шаг за шагом восстанавливать твою память до тех пор, пока ты сам не расскажешь мне, как он работает. Ты его изобрел, а теперь тебе придется изобрести его снова.

Глава 11

1 октября 2023 года

Сестра, которая принесла Брайану завтрак, подняла шторы. Он проснулся еще на рассвете, и с тех пор ему не давали заснуть мысли, беспорядочно проносившиеся у него в голове. Голова была вся забинтована – он потрогал повязку. Что с ним случилось? Почему он потерял все эти годы? Селективная амнезия? Но такого не бывает. Надо будет попросить доктора, чтобы она подробнее рассказала, какие у него повреждения. А может быть, и не надо. Сейчас ему не хотелось об этом думать. Еще рано. Точно так же он не хотел думать о том, что отец умер.

Где там блок дистанционного управления телевизором? Его до сих пор поражало качество изображения – но не качество передач. Программы были такие же бездарные, как и раньше. Еще раз посмотреть «Новости»? Нет, они только ставили его в тупик – слишком много непонятных намеков. Когда он пробовал понять, о чем идет речь, у него портилось настроение – он и без этого совсем запутался. А, вот это лучше – детские мультики. Теперешняя компьютерная анимация – это что-то фантастическое. И все же, несмотря на невероятно высокое качество, они по-прежнему используют мультфильмы, чтобы рекламировать чересчур сладкие каши на завтрак. Десять лет – немалое время. Об этом тоже не надо думать. Или надо думать о том, как можно будет вернуть эти годы. А стоит ли? Зачем жить ту же самую жизнь сначала? Что сделано – то сделано. Хотя, может, и приятно было бы снова повторить те же самые ошибки. Но он собирался не заново прожить эти годы, а только вернуть память о них. Какое-то нелепое положение, и оно ему не слишком нравилось. Но выбора у него все равно не было.

Он был рад, когда его отвлек завтрак. Он уже не чувствовал во рту привкуса лекарств и проголодался. Апельсиновый сок был холодный, но и яйца всмятку тоже. Тем не менее он управился с ними и подобрал все до последней крошки кусочком хлеба.

Сестра только успела убрать тарелки, как вошла доктор Снэрсбрук. С ней была какая-то женщина – он не сразу узнал Долли. Но если она и заметила его удивленный взгляд, то не показала вида.

– Ты хорошо выглядишь, Брайан, – сказала она. – Я так рада, что тебе становится лучше.

– Значит, ты раньше уже видела меня здесь, в больнице?

– «Видела» – не очень подходящее слово. Тебя почти не было видно за всеми этими бинтами, трубками и трубочками. Но это уже в прошлом.

И он тоже. Он весь в прошлом. Эта худая седеющая женщина с морщинками вокруг глаз была совсем не похожа на ту маму Долли, какую он помнил. Память приобрела для него новый смысл – теперь это нечто такое, что нужно ворошить, восстанавливать, в чем нужно разбираться. Воспоминания о прошлом – то, о чем так высокопарно писал старик Пруст. Интересно, удастся ли ему лучше выйти из положения, чем этому французу?

– Долли оказала нам огромную помощь, – сказала доктор Снэрсбрук. – Мы говорили о тебе и о твоем состоянии, и она знает, что твои воспоминания обрываются несколько лет назад. Когда тебе было четырнадцать.

– А ты помнишь меня таким, каким я был в четырнадцать лет? – спросил Брайан.

– Не так легко это забыть. – Она впервые улыбнулась и сразу стала гораздо привлекательнее – морщинки вокруг глаз разгладились, напряженное выражение лица исчезло. – На следующий год ты должен был поступать в университет. Мы тобой очень гордились.

– Я действительно очень хочу в университет. Хотя, кажется, получилась глупость. Доктор сказала мне, что я уже его окончил. Но я прекрасно помню всю эту волынку, которую тянет… тянул! – ректорат. Они знают, что я сдал все экзамены, какие положено, и все равно упираются. Потому что я слишком молод. Но ведь это все в прошлом? Похоже, в конце концов мне все удалось.

Долли странно было это от него слышать. Доктор Снэрсбрук объяснила ей, что Брайан не помнит ничего из того, что происходило с ним после четырнадцати лет, что ее задача – помочь ему вернуть утраченные годы. Она многого не понимала, но до сих пор доктор Снэрсбрук всегда оказывалась права.

– Они не очень долго упирались. Твой отец и кое-кто еще переговорили с компаниями, которые финансируют университет. Тем было в высшей степени наплевать, пять лет тебе или пятьдесят. Ради того они и основали университет, чтобы отыскивать такие таланты. Сверху дали указание, и тебя приняли. Я не сомневаюсь, что ты прекрасно справился, но в точности, конечно, не знаю.

– Не понимаю.

Долли вздохнула и взглянула на доктора Снэрсбрук. Но та сидела с непроницаемым лицом – помощи от нее ждать не приходилось. И в первый раз пройти через это было нелегко, а теперь пережить это снова, ради Брайана, было не легче.

– Ну, ты ведь знаешь, у нас с отцом… не все гладко. Было не все гладко. Или, может быть, ты не знаешь? То есть не знал?