Сергей Синякин - Пространство для человечества Страница 36

— Ноет, зараза, — смущенно пожаловался он. — Черт, угораздило меня. Был бы ты один, сейчас бы уже вдвое больше прошел. Все-таки можно пройти, можно. Смотри, мы уже который день в пути, а ни одной серьезной передряги не случилось. По-моему, все эти слухи о смертельной опасности лауна сильно преувеличены. Ну жрут они друг друга, так это же объяснимо: идет борьба за выживание видов. При известной сноровке…

— Тише! — прервал его Дронов.

Где-то в стороне раздался странный шум, словно кого-то волокли по земле, потом послышался странный противный звук, который, казалось, рвал душу, и прямо перед ветровым стеклом, чудом уцелевшим на брошенной автомашине, возникло два огромных немигающих глаза. Определить размеры существа, которому глаза принадлежали, было затруднительно, они постоянно меняли свою высоту, потом придвинулись еще ближе, и существо поползло через машину. А вот длина у него была неимоверная. Они сидели и слушали, как тяжелая масса чудовища скользит по крыше автомобиля. При соприкосновении тела с металлом слышался скрежет, в воздухе стоял странный резкий запах, не похожий на все известные людям. Казалось, что оно будет двигаться вечно, поэтому оба с облегчением вздохнули, когда скрежет прекратился и в сумерках стало видно длинное округлое гигантское тело, которое, изгибаясь, стремительно удалялось прочь.

— Вот так, — назидательно сказал Дронов. — А в одиночку да на открытом воздухе тут и пришел бы путнику звиздец.

— А я уж стрелять собрался, — признался Симонов. Полное, лицо его смутно белело на заднем сиденье. — Слушай, я, конечно, представлял, что такие гады где-то здесь водятся. Должны быть, раз влаги много. Но чтобы он такой был! Мне и в голову не приходило!

— Окстись, Пашенька, — усмехнулся Дронов. — В кого стрелять? Это же самоубийцей надо быть, чтобы попытаться в одиночку с таким монстром расправиться. Прикинь, что бы потом произошло, ведь ему разряд с нашего импульсника не более чем щекотка. По ним из гранатометов лупить надо, и то страшновато, не знаешь точно, возьмет ли его граната. Ты видел длину этой твари? Она же в половину улицы нашего Поселка, точно тебе говорю.

Они сидели в машине и терпеливо ждали наступления утра — там тоже имелся период молочных сумерек, когда солнце еще не взошло, а дневные обитатели лауна еще не сменили уходящих на покой ночных собратьев. Период этот был довольно коротким, но и его люди старались использовать с максимальной выгодой — пройти столько, сколько позволят обстоятельства. Запах масла и озона в салоне давно исчез, более того, снизу несло какой-то падалью, но с неудобствами надо было мириться. Симонов тяжело заворочался на заднем сиденье.

— И не уснешь, — пожаловался он. — Вот попали, а, Дима? «Лошадь бы нам, — с тоской подумал Дронов. — Лошадку. На ней бы мы быстро доскакали. Скорее всего нас уже не ждут. Нет, поиск, конечно, еще идет, отдельные группы в районе катастрофы работают. Когда пропал Силецкий, его искали около месяца. Только все это трепыхание, конечно. Лаун своего не отдает…» Он прикрыл глаза.

Лежать оказалось неудобно, в бок упирался какой-то острый рычаг, в таких условиях заснуть практически невозможно, и все-таки надо было попытаться, надо было обязательно заснуть, потому что сонному человеку днем в лауне делать нечего, за невнимательность лаун обязательно потребует расплаты.

«Лошадку бы нам, — в который раз сонно помечтал Дронов. — А еще лучше — автомашину, внедорожник, вот это было бы кстати».

В Поселке, наверное, сейчас было светло и безопасно. Коммунальная служба получила с Материка прочные пластиковые переходы, которые начали устанавливать между домами, поэтому нападений разной мелкой сволочи из лауна в Поселке уже почти не опасались. Удивительно, что до такой простой мысли никто не додумался раньше. И плевать на то, что пластика раньше не знали, в конце концов, такие переходы можно было делать из чего угодно, даже из прорезиненной ткани, которая в прошлые годы шла на изготовление армейских плащ-палаток и комплектов химической защиты. Главное — сам принцип. А принцип один — обеспечить безопасность населения Поселков. Конечно, до шестидесятых на эту безопасность просто плевали, кого жалеть было, уж не заключенных, которые по приговору получали свой червонец в зубы без права переписки и вместо уральских рудников и якутских приисков отправлялись сюда, в Район.

Прошлого Района не знал никто, от всего прошлого в Поселке осталась одна-единственная достопримечательность — семидесятипятилетний дядя Саша, Александр Николаевич Староверов, легенда Района, его самый древний обитатель, пришедший с первопоселенцами. Дронову всегда хотелось посидеть в компании со стариком, послушать его жуткие и необычные рассказы о прошлом времени, похожие больше на страшную сказку для младших научных сотрудников дошкольного и школьного возраста, только вот как-то все не выходило, вечно Дронову не хватало времени на подобные посиделки. А ведь если вдуматься, этих самых свидетелей героического прошлого Района почти и не осталось, их сейчас единицы уже, и разбросаны они по всей стране — кто в деревне под Тулой, кто в новосибирском Академгородке пытается наукой заниматься. А скоро уйдут и они, и тогда уже ничего не останется, одна сказка, и все. А ведь их надо заставить писать историю Района, подумал Дронов. Странно, что никто из начальства не додумался до очевидной вещи — посадить за стол историка, архивариуса, журналиста, на худой конец, и заставить его воссоздавать историю Района по сохранившимся документам, что покоятся в архивах КГБ и уже не существующего Секретариата ЦК КПСС, по рассказам еще живых ветеранов, по приказам и инструкциям, которые ветшают и желтеют в Совете. Это ведь очевидно, что отсюда мы никуда не уйдем. Если человек куда-то приходит, он приходит навсегда. Или надолго. Человек всегда приходит и покоряет природу, как бы чужда она человеку ни была. Как говаривал старик Мичурин, мы не можем ждать милости от природы, взять их у нее — наша задача. Только если мы не получаем от нее милости, то пусть и она от нас этой милости не ждет. Покорим ее так, что она и взбрыкивать перестанет. Правда, до последнего времени покорить природу оказывалось не так уж и просто, лаун ошибок не прощал. Достаточно вспомнить гибель Поселка-четыре. И это ведь тоже уже история, подумал Дронов, ворочаясь на неудобном сиденье. В самом деле, если мы с Симоновым выберемся отсюда, я поставлю вопрос об историке, пусть начальники чешут репы, это ведь очевидно, что у любого сообщества своя собственная история, а если общество сокрыто пока завесой секретности от широкой общественности земного сообщества, то эта история приобретает особое качество — она становится интригующей. Это как история разведки, ее страницы никому раньше не были знакомы, поэтому, став достоянием общественности, интересуют всех. А собственно, если смотреть на вещи трезво, мы и занимаемся разведкой, мы расчищаем площадку для будущего человечества. Мы — разведка на службе у Будущего.