Юлия Латынина - Клеарх и Гераклея Страница 36

Сыновей старика, Дадухию и Фарта, Митрадат взял в свою личную свиту.

x x x

Итак, в Даскилии собралось персидское войско и греческие наемники для войны с карийцами.

Были также карийские послы, Датем, как почетный гость, и представители городов Троады. Увидев, как многочисленны всадники, карийский посол стал клясться Митрадату, что их царь, Мавсолл, не грабил каравана и не знает, кто это сделал, а потом сказал: "Но, увы, теперь Мавсолл впал у царя в немилость, и ему остается надеяться лишь на твое заступничество и сражаться с тобой против любого врага".

Митрадат собрал гостей, рассадил их попарно, грека с персом, и сказал:

- В этом году царь требует тройной налог для войны с Египтом. Что вы думаете об этом?

Аристоной из Гергиса, от Троады, сказал:

- Царь давно бы покорил Египет, если бы не распри между Ификратом и Фарна6азом. А так как он сам - причина этих распрей, чем помогут ему наши деньги?

Арбар, племянник Датема, сказал:

- Пусть он сначала сотворит три урожая в год, а потом требует тройную подать.

Говорили многие и сошлись на том, что дурной царь подобен козлу с бородой вместо вымени. Тогда-то Митрадат стал говорить:

- Все в мире, следуя аше, должно принимать участие в борьбе добра и зла Думается мне, однако, что там, где борются только две силы, они рано или поздно меняются местами.

О чем я говорю? В Персии издавна боролись царь и знать, и неправда, что знать не побеждала! Хватит говорить про Камбиза, будто он убил единоутробного брата и скрывал это два года, словно смерть кшатрапавана Персиды можно скрыть, а Бардию называть колдуном, принявшим облик убитого!

Что, однако, было толку в победе знати: не успел Дарий поклясться уважать ее права, как извел весь род Виндафарны, возведшего его на престол!

Что же до Эллады, там всегда борются народ и лучшие люди, года не проходит без резни, и, по моим подсчетам, только в самой Элладе изгнанников - тридцать тысяч.

И эллины напрасно хвастаются, что у них нет законной сильной власти. Потому что там, где в случае затруднений для государства не предусмотрена законом сильная власть, там такая власть возникнет помимо закона. А персы напрасно гордятся, что лишь приближенным дозволено советовать царю, потому что не советуют они, а льстят и клевещут.

Не такая, однако, власть была при Кейанидах: был и царь, и знать, и земледельцы, и все три власти как бы взаимно ограничивали и стесняли друг друга.

После этого встал один перс, Менастан, обнажил меч, вонзил его в щель между плитами и сказал:

- Шесть злых сущностей подтачивают царскую власть: неумение выбирать советников, непостоянство в решениях, вероломство, зависть к чужой славе, ненависть к подданным и пуще всех - злая судьба. Твой предок, Артабаз, был вместе с Дарием, тебе и быть у нас во главе.

Митрадат возразил:

- Нет, Менастан. Я добиваюсь не царства, а справедливости! Датем старше меня и из рода Отаны, и я клянусь, что покончу с собой, если меня принудят занять его место.

Так началось великое восстание наместников.

x x x

Клеарх вернулся в Гераклею в начале месяца анфестериона. В этот день носят Диониса - многие увидели в этом благоприятное предзнаменование. Говорили также, что ему ведомы тайны магов. Войска Клеарха окружили пританей. Обратившись к сбежавшемуся народу, Клеарх сказал, что хотел бы быть посредником между советом и народом.

- Если вы считаете, что сами можете справиться с жестокими членами совета, то я готов уйти и не вмешиваться в ваши распри; если же не уверены в своих силах, то я готов защищать вас.

Эта речь не убедила народ. Агарид, окруженный приспешниками, закричал:

- Клянусь Зевсом, этот наемник Митрадата лжет! Олигархи готовы скорее лишиться свободы, чем имущества! А что терять нам?

Слова Агарида показались людям еще убедительнее, когда совет шестисот избрал Клеарха эсимнетом, как некогда его деда. Люди не расходились и жгли факелы.

В тот же вечер Кратон, Архивиад и Клеарх составили список членов нового совета. Архивиад настаивал на том, чтобы членов было тридцать, по десять от каждой старинной филы, но Клеарх сказал:

- Нас и так будут сравнивать с тридцатью тиранами!

Список увеличили вдвое, по лучшему представителю из каждой сотни; тайно предупредили людей, чтобы они собрались вечером в доме эсимнета. За Филоксеном Клеарх послал своего брата Сатира.

Этот Сатир был еще ребенком, когда Клеарха изгнали, сейчас ему было девятнадцать, он был красив, застенчив и мечтателен. Детство он провел бы в бедности, если бы Филоксен, дядя по матери, не взял мальчика в дом. Потом, однако, стали приходить деньги, а год назад уезжавший из Гераклеи трапезит-сириец продал ему свой дом, немного варварский и один из самых роскошных в городе.

Портики вокруг дворика были двухъярусные, а сам дворик в центре дома напоминал скорее не маленькую агору, только окруженную хозяйственными постройками вместо лавок, а сад.

Филоксен, Сатир и еще шестеро членов совета опоздали - их задержала толпа. Кричали все что угодно: одни - о заговоре олигархов, другие клялись, что оракул велел Клеарху раздать земли и простить долги.

Опоздавшие вбежали во дворик; юношу внезапно поразили темнота и тишина; только шелестела персидская яблоня, вдалеке ворчала толпа; Сатир оглянулся - с корточек под яблоней щурился наемник пафлагонец. Где остальные?

На двухъярусной галерее замелькали факелы, сад осветился, как сцена; вошел Клеарх со свитой; под руку с ним - народный вожак, Агарид. Сатир отступил, поскользнулся и полетел на землю, влажную, хотя дождя не было вот уж неделю. Клеарх был с мечом в руке, короткий плащ обмочен кровью.

- Что это значит? - закричал Филоксен.

Клеарх расхохотался, как пьяный:

- Город позвал меня воевать с боспорским царем. Где же я возьму воинов лучше городского ополчения? А где же я возьму ополчение, если у граждан нет земли? Даже из земель, конфискованных у меня, ни единого клочка не осталось у бедняков.

Филоксена швырнули к ногам Клеарха. В душе у Сатира что-то непоправимо треснуло, он бросился к брату в ужасе:

- Ты обещал никого не убивать!

- Нельзя сдержать все обещания, которые даешь, - возразил Клеарх, прижал к себе брата и закрыл его плащом, рассудив, что то, что сейчас будет, не для глаз мальчишки.

Наутро народу стало известно, что, как только олигархи услышали о намерениях Клеарха, они собрались и явились к нему в дом, чтобы убить спящего. Клеарху, однако, во сне явился Упий, царь мариандинов, и предупредил его. Заговорщики погибли от собственного коварства. Некоторые, впрочем, говорили, не Упий, а Эвопий - старинный народный вожак, которого олигархи называли тираном. Разъяренный народ бросился расправляться с теми из заговорщиков, кто остался в живых; в эти дни в Гераклее было убито свыше четырехсот граждан, подозреваемых в заговоре против народа, а также из тех, кто давал деньги в долг.