(Алексрома) Ромаданов - Плоть, прах и ветер Страница 36

9. Доктор Морт и другие

Примерно через час после задержания меня доставили в кабинет следователя контрразведки. На столе у него лежало пухлое досье: меня там ждали. Следователь был молод, мордат и краснощек. Его лицо вполне могло бы сойти за жизнерадостное, если бы не тяжелые полуопущенные веки, которые придавали ему вид скорбящего поэта.

- С какой целью вы выкрали доктора Чуза? - сразу приступил он к сути.

- Выкрал? - удивился я. - За кого вы меня принимаете? Я не бандит, а офицер. Кстати, я не обязан отвечать на ваши вопросы, но если вы настаиваете, то разве только в виде одолжения...

- Я настаиваю на вашем одолжении, - заявил он.

- Хорошо. Я пригласил доктора Чуза на беседу по одному деликатному вопросу.

- На беседу в тундру?

- Да, потому что вопрос, как я сказал вам, был деликатным.

- И что же это за вопрос?

- Я не могу раскрыть детали, потому что здесь замешана одна уважаемая особа...

- Хо-хо, одна особа?! - раздраженно хохотнул он.

- Да, до меня дошли слухи, что доктор Чуз делал недвусмысленные предложения женщине, к которой я питаю серьезные чувства, - с пафосом заявил я.

- Эту особу зовут Лана Крой? - спросил следователь, демонстрируя мне свою осведомленность.

- Я предпочитал бы не называть имен! - возмутился я.

- И из ревности вы приговорили Чуза к смертной казни?

- Что за бред! - вскричал я. - Это он вам сказал такую чушь? Не скрою, я попугал его оружием. Вы должны меня понять... Надеюсь, вы тоже офицер, хоть и в штатском?

- Доктор Чуз заявил, что вы пытали его, выведывая сведения про Морта, - сказал он, пропуская мой вопрос мимо ушей. - Вы это подтверждаете?

- Я? Пытал? Где вы видите у меня орудия пытки? Не скрою, я называл Чуза "Мортом", используя это одиозное имя как нарицательное.

- Как нарицательное? В каком смысле? - заинтересовался он.

- В смысле "подлого злодея". Вы ведь согласны с тем, что опыты Морта преступны, если, конечно, он существует на самом деле? - решил я пойти ва-банк, играя на том, что правительство официально отрицало сам факт существования "преступного доктора Морта".

- Мне ничего про это неизвестно, - хмуро отозвался он. - Кстати, откуда вы знаете про Морта?

- Из садистских частушек, откуда еще?! - пожал я плечами. - Вам напеть?

- Не надо. Повторите лучше приговор, который вы зачитали Чузу.

- Какой приговор? - я удивленно округлил глаза.

- Какой?!

Из-под его прикрытых век сверкнул злорадный огонек, мол, я тебя сейчас припру к стенке! Он поднял телефонную трубку и спросил: "Готово?" На том конце что-то ответили, и он кувнул головой.

- Подождем минуту, - сказал он, положив трубку.

- Подождем, - согласился я, позевывая.

Следующую минуту он молча разглядывал меня, как диковинный экземпляр. Я снисходительно улыбался в ответ, в то же время проклиная себя за то, что не проверил, не было ли на Чузе записывающих устройств. Наша визуальная дуэль была прервана, когда в комнату вошел эксперт с прозрачным целлофановым пакетом. Вид у него был напряженный, как у человека, которого ждут неприятности... Он положил пакет на стол перед следователем. Я вытянул шею и увидел, что в целлофан запаян размокший лист бумаги. Так вот что они мне готовили! Интересно, как они извлекли мой "приговор" из Чуза? Дали ему рвотное? Следователь повертел в руках лист и, убедившись в том, что на нем нет ничего, кроме желтоватых разводов слизи, раздраженно махнул эксперту, чтобы тот убирался. Эксперт с облегченным видом поспешно ретировался. Я победно ухмыльнулся ему вслед.

- Подождем еще? - насмешливо спросил я у обескураженного своим проколом следователя.

Он молчал, просматривая документы из моего досье. Очевидно, он готовился к розыгрышу запасного варианта.

- С какого времени вы страдаете маниакально-депрессивной паранойей? - неожиданно спросил он, не поднимая головы от бумаг.

Интересный поворот дела! Оказывается, я психически болен... Может, подыграть? Не такая уж плохая идея. По крайней мере, меня тогда если и будут пытать, то не сильно: по Дополнительному протоколу к Гуагской конвенции об обращении с правонарушителями применение допросов с пристрастием третьей степени к психически неполноценным лицам запрещается. В обычных случаях контрразведке, конечно, наплевать на этот закон, но я все-таки не рядовой подследственный, а столичный Инспектор.

- С Года Лошади, - ответил я, принимая игру.

- Поточнее, пожалуйста, - нахмурился он.

- Если быть абсолютно точным, то с Года Огненной Лошади, - уточнил я.

- А по нашим сведениям - со времени выпускных экзаменов в Интернате.

- Все правильно, - охотно согласился я, - это как раз был Год Огненной Лошади по киитайскому календарю.

- Проверим.

Следователь сделал пометку в блокноте, а затем показал мне походный компьютер, который у меня изъяли при обыске.

- Что это? - спросил он.

- Мини-компьютер, - ответил я, не находя смысла врать по пустякам.

- А по-моему, это обычный микро-калькулятор, - посмотрел он на меня так, словно и сам поверил в мою психическую ненормальность.

Я не стал спорить: к чему мне доказывать, что я замаскировал компьютер под калькулятор?

- Почему присоска со шнуром? - продолжал допытываться он.

- Что? Что с чем?

- Шнур с присоской, - поправился он. - Зачем?

- Присоединять к голове.

Следователь прилепил присоску себе ко лбу.

- Для чего? - продолжал он допрос.

- Чтобы подключиться к записывателю мыслей.

- У вас во лбу записыватель мыслей?

- Не во лбу, а над левым ухом.

Он оторвал присоску от лба и приставил к волосам - она упала.

- Не держится, - констатировал он. - И давно у вас эта фантазия?

Ха-ха, все верно: раз присоска на его голове не держится, значит ЗМ в моей голове - фантазия!

- С тех пор, как я стал писать в уме книги, - признался я. - Что вижу, о том и пишу.

- Хм... Но вы по своей службе сталкиваетесь с секретными сведениями. Вы что же, доверяете этому "записывателю" государственные тайны?

- Я зашифровываю информацию.

- Интересно, как это работает... Давайте проверим. Что вы видите? - он показал мне палец. - Только честно!

Я выключил ЗМ и честно сказал ему, что я вижу.

- Ответ верный... Но вы не зашифровали его! - сказал он.

- Вы просили ответить честно, поэтому я не мог зашифровать. Любой шифр - это попытка скрыть правду. Я дал вам правдивый ответ, но отключил при этом записыватель, чтобы не нарушить конспирацию.

- Как вы докажете, что выключили записыватель?

- Я не смогу вам доказать, что я его выключил, потому что вы не верите в то, что он у меня есть.

Следователь озадаченно помолчал.

- Вернемся к вашей болезни, - вдумчиво сказал он. Расскажите о своей мании преследования.