Сергей Герасимов - Власть подвала Страница 36

– Разве ты не все узнал? – она села на пол спиной ко мне и наклонила голову. Ее поза казалась воплощением скорби.

– Что? – переспросил я. – Ты всегда говоришь в сторону от меня. И всегда разными голосами.

– Так слышнее? – сейчас голос шептал у самого моего уха, казалось, что я даже ощущаю прикосновение ее губ.

– Нормально. Я забыл спросить тебя, почему я оказался на земле. И зачем?

Было ли какое-то «зачем»?

– Не знаю. Может быть, несчастный случай. Может быть, кто-то полюбил земную женщину и родился ты.

– Я знаю свою мать и отца.

– А я говорю не о последнем поколении. Только человеческие гены рассеиваются со временем, поэтому они не имеют ценности. Твое рождение могло бы быть предопределено и тысячу лет назад. Сейчас никто не знает как, когда и почему это случилось.

– Значит, все же можно любить земную женщину?

– Я сказала «может быть». А слово «любить» имеет еще и физиологический смысл. Это все, что ты хотел сказать?

– Почти. Я хочу вернуться.

– На землю?

– Нет. Домой.

– Я тебя не держу.

– Тогда, может быть, подскажешь дорогу?

– Как? О боже мой, ты смеешься? – Она встала и выпрямилась, оставаясь спиной ко мне. – Это может быть любой из миров, а их много.

– Сколько?

– Бесконечность, выстроенная в лабиринт. Иди, попробуй.

Она сделала шаг вперед и растворилась в желтом свете, льющемся из душевой.

Когда я подошел к дверям, душевая была пуста. Над ржавой водой в лужах вился пар, как над крутым кипятком. Но из дыры веяло холодом. Одинокая капля равномерно долбила коричневый кафель.

– Эй, – позвал я, но услышал только эхо.

5

Я вошел в ближайший из боковых коридоров и сразу оказался на улице большого города. Город был обыкновенным и, на первый взгляд мало чем отличался от земного. На меня не обращали внимания, несмотря на мою экстравагантную, по местным меркам, одежду. Судя по модам, автомобилям, рекламе и сигаретам, здесь шел примерно 1960й год.

Я обернулся, пытаясь запомнить то место, в котором я вошел. Бесполезно. Я вошел прямо посреди улицы. Здесь нет ни каких ориентиров. Впрочем, мне еще ни разу не удавалось выйти тем же путем, которым я вошел. Я двигался среди людей, пытаясь понять чем же они отличаются от знакомых мне земных существ. Они говорили на моем языке, их жесты, взгляды, их улыбки или нахмуривания бровей были понятны мне. И все же, это был чужой мир – более чужой, чем мир глубоководных течений, межгалактических пространств или квантовый мир субатомных частиц. Этот мир лишь имитировал землю. Город был мне не знаком.

Названия улиц, которые я читал, мне ни о чем не говорили, хотя звучали стандартно. К счастью, здесь не было улицы великого фюрера или переулка имени энного партсъезда. Полицейские носили неагрессивную бежевую форму. Я прошел мимо двух кинотеатров и в обоих шел фильм: «А ну, счастливчик». Очередь у кассы была небольшой. Я подошел к самому окошку и увидел, что денежные единицы здесь были мне совершенно незнакомы. Люди в очереди вели себя спокойно. Светило мирное солнце второй половины дня. Я сел на светло-зеленую скамью с шишечками по верху спинки и стал наблюдать. Вскоре я увидел двух женщин, которые не имели рук.

Во всем остальном они были нормальны. Обеим лет по сорок пять или чуть больше. Одна полная, другая среднего телосложения. Рук нет вообще, так, будто никогда и не было. С узких плеч свисают пустые рукава. Иногда больше узнаешь, когда смотришь на того, кто смотрит. Все встречные люди вели себя естественно, даже мальчишки не пялились на двух калек. Это значило только одно: женщины без рук здесь так же нормальны, как и женщины с руками.

В кармане моего пиджака постоянно лежит блокнот и две авторучки. Это привычка, которая появилась давно, в самом начале моей работы. Мне нужно записывать детали, потому что именно в деталях проявляет себя случайность. Я достал блокнот и то, что я прочел там, показалось мне полной чепухой.

Я сидел в парке на скамье, мимо шли люди, вечер был тих и мирен, я не знал куда я иду и откуда я пришел, но мне было хорошо здесь. Я помнил свое имя, но не помнил своих родителей или своего дома, я не помнил своего детства или даже того, что происходило вчера. Моя память исчезала стремительно, как капля воды на горячем утюге. Единственной зацепкой был блокнот, к счастью, уже исписанный до предпоследней страницы.

Я начал читать все подряд. Какая-то собака загрызла какого-то фермера.

Какой-то подвал, в котором кто-то живет. Какой-то прибор перехода. Какая-то женщина, говорящая загадками. Какой-то бессмысленный разговор о луне. Цитаты? На этом месте я вспомнил. Ничего себе. Еще немного, и я бы забыл все окончательно.

Возможно, что переход из мира в мир стирает память. Или это был неудачный переход. Как бы то ни было, я продолжу мой блокнот и буду заглядывать в него при первой же возможности.

Пока я листал странички, женщины ушли. Я пошел за ними, в том направлении, в котором они исчезли. На одной из них была яркая зеленая кофточка и я надеялся заметить эту кофточку среди людей. В этом мире была своя загадка и я хотел ее разгадать. Но вскоре я увидел еще одну женщину без рук.

В этот раз женщина была молода, а на руках у нее не было лишь кистей. Она довольно умело управлялась со своими обрубками и сейчас стояла у киоска, собираясь купить мороженое. Я смотрел на нее; кажется я стоял, как вкопанный.

Она обратилась ко мне.

– Пришелец, помогите пожалуйста.

Я помог ей расплатиться и подержал сумочку. Потом она надела сумочку на локоть и взяла мороженое двумя обрубками. Она была весела и улыбчива.

Собственное уродство ее ни капли не смущало.

– Откуда вы знаете, что я пришелец?

– А разве не так? Вы пришли из других миров.

– Да.

– По вашему костюму. Здесь таких не носят. Как вам у нас нравится?

– Я еще не привык.

– Привыкайте. Если вам некуда идти, то можете пока пожить у меня.

– Соблазнительно. А вы меня не боитесь?

Она засмеялась коротким мелодичным смехом, от которого тают мужские сердца.

– Вы, пришельцы, всегда задаете этот вопрос. Насильники и убийцы не приходят к нам. Через границу идут только любопытные романтики, которым не сидится на месте. Идемте скорее, это же так интересно, я хочу расспросить вас, пока вы не все забыли. Сядем на трамвай, хорошо?

Мы сели на трамвай. Вместо привычного пластика и обтекаемых форм я увидел деревянные лакированные скамьи, стоящие в один ряд с каждой стороны. Кажется, что-то подобное я видел в очень далеком детстве. Она оторвала талончик, бросила монетку и села рядом со мной.

– Вы говорили, что я могу все забыть, – сказал я. – Почему так?