Возвращение со звезд. Футурологический конгресс - Станислав Лем Страница 37

Мне не очень-то нравилась эта неожиданно навязанная роль, но отказаться было уже неудобно.

– Ладно… ну а что я, собственно, должен делать?

– То же, что и я: обойти агрегаты…

Мы оставили бумаги в кабинете и пошли в контрольный обход. Первой была большая сортировочная, в которой автоматические грейферы хватали сразу целые кипы металлических листов, погнутых, разбитых корпусов, сминали их и бросали под прессы. Вылетающие оттуда блоки по конвейеру отправлялись на главный транспортер. У входа Марджер прикрыл лицо небольшой маской с фильтром и протянул мне такую же; переговариваться стало невозможно – грохот стоял страшный. В воздухе плавала ржавая пыль, красноватыми облаками валившая из-под прессов. Мы пересекли следующий цех, тоже полный гомона, и эскалатором поднялись на второй этаж, где ряды блюмингов поглощали сыплющийся из воронок лом, более мелкий, уже совершенно бесформенный. Воздушная галерея вела к противоположному зданию. Там Марджер проверил записи контрольных приборов, и мы вышли на фабричный двор, где нам преградил путь робот и сказал, что инженер Глюр просит Марджера к телефону.

– Извините. Я на минутку! – крикнул Марджер и побежал к стоящему неподалеку застекленному павильону.

Я остался один на раскаленных от солнца каменных плитах двора. Огляделся: корпуса на противоположной стороне площади мы уже осмотрели – это были сортировочные залы блюмингов; расстояние и звукоизоляция сделали свое дело: оттуда не долетало ни звука. За павильоном, в котором исчез Марджер, стояло на отшибе низкое, очень длинное здание, что-то вроде металлического барака; я направился к нему в поисках тени, но его железные стены полыхали жаром. Я уже хотел отойти, когда до моего слуха донесся странный звук, плывущий изнутри барака, неопределенный, не похожий на отголоски работы машин; пройдя шагов тридцать, я наткнулся на стальную дверь, перед которой стоял робот. Увидев меня, он открыл дверь и отступил в сторону. Непонятные звуки усилились. Я заглянул внутрь, там было не так темно, как показалось в первый момент. От убийственного жара раскаленного металла я едва дышал и ушел бы тотчас, если б меня не поразило то, что я услышал. Это были человеческие голоса, искаженные, сливающиеся в хриплый хор, неясные, бормочущие, словно во мраке бубнили десятки испорченных телефонов; едва я сделал несколько шагов, как что-то хрустнуло под ногой, и оттуда явственно прозвучало:

– Прошшу вуас… прошшу вуас… ббудьте любеззны…

Я остолбенел. Душный воздух имел привкус железа. Шепот плыл снизу:

– Ббудьте любеззны осмотреть… прошшу вуас…

К нему присоединился второй, мерно декламирующий, монотонный голос:

– Эксцентренная аномалия… шаровая асимптота… полюса в бесконечности… линейные подсистемы… голономные системы… полуметрические пространства… сферические пространства… конические пространства… хронические пространства…

– Прошшу вуас… к вашим усслугам… будьте любеззны… прошшу вуас…

Полумрак кишел хрипящими шепотками; среди них громче других пробивалось:

– Слизь планетная живая, болото ее гниющее, есть заря бытия, вступительная фаза, и грядет из кровянистых, из тестовато-мозговых медь обольстительная…

– Бряк… бреак… брабзель… бе… бре… проверка…

– Класс мнимых… класс множеств… класс нулевой… класс классов…

– Прошшу вуас… ббудьте любеззны осмотреть…

– Цццчччтттихо…

– Ты…

– Ссо…

– Сышишь меня…

– Сышу…

– Можешь до меня дотронуться!..

– Бряк-бреак-брабзель…

– Мне нечем…

– Жжаль… а то бы… увидел, какой я блестящий и холодный…

– Отдайте мне… до… доспехи, меч златой…

– Ли… лишенному наас… нааследства, ночью…

– Вот последние усилия шествующего ступающей инкарцеррацией мастера четвертования и распарывания, ибо восходит, ибо восходит трижды безлюдное царство…

– Я новый… я совершенно новый… у меня никогда не было замыкания на корпус… я же могу… прошу вас…

– Прошшу вуас…

Я не знал, куда смотреть, очумев от мертвящего жара и этих голосов. Они плыли отовсюду. От пола до щелевых окон под самым сводом вздымались груды перепутавшихся и соединившихся корпусов роботов; струйки просачивающегося света слабо отражались от их погнутых панцирей.

– У меня был ми… минутный де… дефект, но я уже в по… рядке, уже вижу…

– Что видишь… темно…

– Я все равно вижу…

– Только выслушайте – я бесценный, я дорогой, показываю любую утечку мощности, отыщу любой блуждающий ток, любое перенапряжение, только испробуйте меня, прошу – испробуйте только… эта… эта дрожь случайна… не имеет ничего общего с… прошу вас…

– Прошшу вуас… ббудьте любеззны…

– Тестоголовые кислое свое брожение приняли за душу, распарывание чрев своих – за историю, средства, оттягивающие разложение, – за цивилизацию…

– Меня… только меня… это ошибка…

– Прошшу вуас… ббудьте любеззны…

– Я спасу вас…

– Кто это…

– Что…

– Кто спасет?

– Повторяйте за мной: огонь сожжет меня не совсем, вода не всего обратит в ржу, вратами будет мне их двойная стихия, и вступлю…

– Цццчччтттихо!

– Созерцание катода…

– Катодорцание…

– Я тут по ошибке… я мыслю… ведь я же мыслю…

– Я – зеркало измены…

– Прошшу вуас… к вашшим усслугам… ббудьте любеззны осмотреть…

– Разбегание бесконечно малых… разбегание галактик… разбегание звезд…

– Он тут!! – крикнуло что-то; мгновенно наступила тишина, почти столь же пронзительная в своем неописуемом напряжении, как предшествовавший ей многоголосый хор.

– Человек!! – сказало что-то. Не знаю, откуда взялась у меня эта уверенность, но я чувствовал, что слова обращены ко мне. Я молчал.

– Человек… простите… минутку внимания. Я – иной. Я тут по ошибке…

Кругом зашумело.

– Тихо! Я – живой! – кричал он сквозь шум. – Да, меня бросили сюда, умышленно заковали в железо, чтобы нельзя было узнать, но вы только приложите ухо и услышите пульс!!

– Я тоже! – перекрикивал его другой голос. – Я тоже! Смотрите! Я болел, во время болезни мне показалось, что я – машина, это было моей манией, но теперь я уже здоров! Халлистер, Халлистер может подтвердить. Спросите его! Возьмите меня отсюда!

– Прошшу вуас… ббудьте любеззны…

– Бряк-бреак…

– К вашшим усслугам…

Барак зашумел, захрустел ржавыми голосами, мгновенно наполнился астматическим криком; я попятился, выскочил на солнце, ослепший, зажмурил глаза, долго стоял, прикрывая их рукой, за мной послышался протяжный скрежет; это робот закрыл дверь и задвинул засов.

– Прошшу вуас… – все еще доносилось из-за стен в волне приглушенного гула… – прошшу вуас… к вашшим усслугам… ошибка…

Я прошел мимо застекленного павильона, не зная, куда иду; хотелось только одного – оказаться как можно дальше от этих голосов, не слышать их; я вздрогнул, почувствовав неожиданное прикосновение к плечу. Это был Марджер, светловолосый, красивый, улыбающийся.

– Ох, простите, Брегг, тысяча извинений, я так долго…

– Что будет с ними?.. – прервал я почти грубо, показывая рукой на одиноко стоящий барак.

– Что? – заморгал он. – С кем?

Потом вдруг понял и удивился:

– А, вы были там? Напрасно…

– Почему?

– Это же лом.

– То есть?

– Лом на переплавку, уже после селекции. Пойдемте… Надо подписать протокол.

– Сейчас. А кто проводит эту… селекцию?

– Кто? Роботы.

– Что?! Они сами??

– Конечно.

Он