Евгений Лукин - Сокрушитель Страница 37

— Колготки есть? Беру все, — без предисловий заявила она, вдвинув Мосина в лабораторию.

— Сто рублей.

Маленькие пронзительные глаза уставились на него.

— А Тамарке продал за семьдесят.

— Это по знакомству, — соврал Мосин.

— Ага, — многозначительно хмыкнула тетка, меряя его любопытным взглядом. Выводы насчет Мосина и Тамарки были сделаны.

Не торгуясь, она выложила на подставку увеличителя триста рублей и ушла, наградив Мосина комплексом неполноценности. Сергей почувствовал себя крайне ничтожным со своими копеечными операциями перед таким размахом.

— Спекулянтка, — обиженно сказал он, глядя на дверь. Спрятал деньги во внутренний карман «дипломата» и подумал, что надо бы купить Тохе еще одну зажигалку. Газовую.

И снова звонок в дверь. Мосин выругался.

На этот раз заявилась его бывшая невеста. Ничего хорошего ее визит не сулил — раз пришла, значит, что-то от него было нужно.

— Привет, — сказал Мосин.

Экс-невеста чуть-чуть раздвинула уголки рта и показала зубки — получилась обаятельная улыбка. Оживленная мимика — это, знаете ли, преждевременные морщины.

— Мосин, — сказала она, — по старой дружбе…

На свет появились какие-то чертежи.

— Позарез надо перефотографировать. Вадим оформляет дисертацию, так что сам понимаешь…

Вадимом звали ее мужа, молодого перспективного аспиранта, которому Сергей не завидовал.

Экс-невеста ждала ответа. Мосин сдержанно сообщил, что может указать людей, у которых есть хорошая аппаратура для пересъемки.

Нет, это ее не устраивало. Другие могут отнестись без души, а Мосина она знает, Мосин — первоклассный специалист.

Сергей великолепно понимал, куда она клонит, но выполнять частные заказы за спасибо, в то время как «Асахи» еще не оплачен, — нет уж, увольте! Кроме того, он твердо решил не переутомляться.

Однако устоять перед железным натиском было сложно. Мосин отбивался, изворачивался и наконец велел ей зайти с чертежами во вторник, точно зная, что в понедельник его собираются послать в командировку.

Внезапно экс-невеста кошачьим движением выхватила из кармана мосинских джинсов фирменный фиолетовый пакет — углядела торчащий наружу уголок.

— Какой вэл! — восхитилась она. — Вскрыть можно?

В пакете оказался лиловый легкий ремешок с золотистой пряжкой-пластиной.

— Сколько?

— Для тебя — червонец.

Экс-невеста, не раздумывая, приобрела вещицу и, еще раз напомнив про вторник, удалилась.

Такой стремительной реализации товара Мосин не ожидал. Но его теперь беспокоило одно соображение: а если бы он воспользовался автоматом не три, а четыре раза? Или, скажем, десять?

Он заглянцевал обличительные снимки гаража и склада и поехал с ними в лифте на седьмой этаж, где в актовом зале корпела редколлегия. «Удивительное легкомыслие, — озабоченно размышлял он. — Такую машину — и без присмотра! Мало ли какие проходимцы могут попасть на территорию съемочной площадки!»

Он отдал снимки Лихошерсту и высказал несколько критических замечаний по номеру стенгазеты. Ему посоветовали не путаться под ногами. Мосин отошел к окну (посмотреть, как выглядит пустырь с высоты птичьего полета) — и, не веря своим глазам, ткнулся лбом в стекло…

За стеной был совсем другой пустырь: маленький захламленный, с островками редкой травы между хребтами мусора. С одной стороны его теснил завод, с другой — частный сектор. Нет-нет, киношники никуда не уезжали — их просто не было и быть не могло на таком пустыре!

Мосин почувствовал, что если он сейчас же, немедленно, во всем этом не разберется, в голове у него что-нибудь лопнет.

4

Вот уже пять минут начальник редакционно-издательского отдела с детским любопытством наблюдал из окна за странными действиями своего фотографа.

Сначала Мосин исчез в сирени. Затем появился снова, спиной вперед. Без букета. Потом зачем-то полез на стену. Подтянулся, заскреб ногами, уселся верхом. Далее — затряс головой и ухнул на ту сторону. С минуту отсутствовал. Опять перевалился через кирпичный гребень и нырнул в сирень.

«А не выносит ли он случаем химикаты?» — подумал начальник и тут же устыдился своей мысли: разве так выносят!

Нет, постороннему наблюдателю было не понять всей глубины мосинских переживаний. Он только что сделал невероятное открытие: если заглянуть в дыру, то там — съемочная площадка, Тоха, Эврика, Денис Давыдов… А если махнуть через забор, то ничего этого нет. Просто заводской пустырь, который он видел с седьмого этажа. А самая жуть, что там и дыры-то нет в стене. Отсюда — есть, а оттуда — нет.

Мосину было страшно. Он сидел на корточках, вцепившись в шероховатые края пролома, а за шиворот ему лезла щекочущая ветка, которую он с остервенением отпихивал плечом. Обязательно нужно было довести дело до конца: пролезть через дыру к ним и посмотреть поверх забора с их стороны. Зачем? Этого Мосин не знал. Но ему казалось, что тогда все станет понятно.

Наконец решился. Пролез на ту сторону. Уперся ногой в нижний край пролома и, подпрыгнув, впился пальцами в кирпичный гребень. И обмер: за стеной была степь. Огромная и зеленая-зеленая, как после дождя. А на самом горизонте парило невероятное, невозможное здание, похожее на связку цветных коробчатых змеев.

И в этот момент — чмок! Что-то шлепнуло Мосина промеж лопаток. Легонько. Почти неощутимо. Но так неожиданно, что он с треском сорвался в сирень, пережив самое жуткое мгновение в своей жизни. Он почему-то решил, что с этим негромким шлепком закрылась дыра. Лаборатория, неоплаченный «Асахи», вся жизнь — отныне и навсегда — там, по ту сторону, а сам он — здесь, то есть черт знает где, перед глухой стеной, за которой — бредовое здание в зеленой степи.

Слава богу, дыра оказалась на месте. Тогда что это было? Мосин нашел в себе силы обернуться.

В сторону площадки удалялись плечом к плечу два молодца в серебристых куртках, ненатурально громко беседуя. То ли они чем-то в Мосина пульнули, то ли шлепок ему померещился от нервного потрясения.

Потом Сергей вдруг очутился посреди институтского двора, где отряхивал колени и бормотал:

— Так вот она про какой институт! Ни-че-го себе институт!..

…Руки у Мосина тряслись, и дверь лаборатории долго не желала отпираться. Когда же она наконец открылась, сзади завопила вахтерша:

— На спине, на спине!.. А-а-а!..

Мосин захлопнул за собой дверь. В вестибюле послышался грохот упавшего телефона, стула и — судя по звону — стакана. Что-то было у него на спине. Сергей содрал через голову тенниску и бросил на пол.