Леонид Резник - Последний Еврей Страница 37

Я понял, что надо выдумать причину для вмешательства. Например: надо поговорить с Олегом, узнать, что они делают в нашем времени, зачем катаются по разным аномалиям, не они ли повозились в настоящем? Но почему нельзя поспрашивать после того, как Слава прикончит стражников? Стража — наш общий с русскими противник, фактор, который может развязать им язык.

Олег замер, оглядываясь по сторонам. Кто-то из моих будущих собеседников тяжело вздохнул в микрофон.

— Привет, Олег, — сказал я.

— Кто это? — спросил Олег.

— Посторонний я. Сижу в стороне, смотрю на вас. И слушаю.

— Непорядочно это.

— Такова жизнь.

— Откуда взял шапку?

— Парень ваш дал. Виктором звать.

— Что с ним?

— Лежит, отдыхает, — соврал я. — Извините, ребята. Зря он свой чемоданчик включил. Мои люди его чуть-чуть поцарапали.

— Серьезно?

— Не очень. Сейчас спит. Ничего, мои девочки за ним присмотрят оклемается.

— Кто ты такой?

— Вольный стрелок.

— Мы тоже у тебя на прицеле?

— Ну, как сказать… Давай не будем ссориться.

— Кто эти солдаты?

— По-моему, ты уже час как догадался. — Я еще раз решил соврать. — Между прочим, вас хорошо ищут. Один раз они на нас нарвались.

— И что?

— Мы оказались чуть-чуть лучше. Из ваших только один успел уйти. Со станцией, с этим, как ты говоришь, попрыгунчиком.

— Хорошо работаете.

— Не жалуемся. Этих, кстати, я тоже сюда заманил. Надоели вы мне со своими разборками.

— Кто ты такой, и что тебе от нас надо?

— Поговорить хочу.

— Не понял.

— Я спрашиваю, ты отвечаешь.

— Зачем?

— Хочу много знать. А если по-простому, то я кое в чем и сам запутался.

— А если я не отвечу?

— А почему?

— Кончай болтать, Олежка, — вмешался Слава из машины. — Это же еврей, я по акценту сразу понял. Он же нас надует, а потом или прикончит, или этим козлам сдаст. Двигай сюда.

— Сядь на чемодан, Олег. А ты, Славик, помолчи, если потом колеса менять не хочешь. Рассержусь — продырявлю. Что-то я не верю, что у тебя четыре запасных.

Олег присел на чемоданчик, предварительно выключив излучатель.

— Что будет после разговора? — спросил он.

— Будет хорошо. Обменяемся телефонами, будем дружить семьями, помогать друг другу.

— Не верь евреям, парень, — опять влез Слава.

— Ой, как он мне надоел! — я зарычал в микрофон. — Олег, правда тебе без него будет лучше?

— Спрашивай, — устало сказал Олег, — он помолчит.

Я вспомнил обрывки фраз, выдавленные из Виктора перед его смертью.

— Зачем вы хотите изменить будущее?

— Это же просто, — Олег аж хмыкнул. — Чтобы нас, наконец, перестали искать.

— Вы знаете наперед, что надо сделать в местах аномалий?

— А с Виктором ты не говорил?

— Он же под снотворным, я не хочу его мучить. Мало ли…

— Хорошо. Ни хрена мы не знаем. Есть аномалия — значит, что-то можно изменить. А нам неважно что. Из другого будущего нас искать не станут, нас же в нем просто не было. А тут мы может жить, как короли, и даже лучше. Я понял, ты и сам такой?

— Почти. Давай дальше. Это вы индусами переоделись?

— Да ты что? На хрен нам это надо? Какие индусы?

— В деревне Туран никого не убивали?

— Чего нет — того нет. Я даже не знаю, где это.

— Развилка между Тверией, Цфатом и Нацратом. Там такая аномалия была…

— У вас здесь на Севере сплошные аномалии. Надоело до чертиков. Только поедешь — бац, рассосалось. Только вернешься — снова есть контакт. Витя только такой настырный, доехал.

— Хорошо. С Гольдштейном — твоя работа?

— Ну… Наша. Пещера эта, Махпела, такую аномалию давала — ужас. С декабря. И все круче и круче. Мы со Славиком голову поломали, потом придумали, Чтобы кто-то там пострелял малость.

— Как вы это сделали?

— Барух же давно засветился на телевидении. Мы новости позаписывали, по глазам видим — наш клиент. Познакомились.

— О-леж-ка… — буквало удерживая сам себя за горло прохрипел Слава.

— Гипноз… такое дело, сам понимаешь, — заюлил Олег. — Но мы даже о его семье позаботились, внушили, чтобы он страхование жизни сделал. А дальше ты знаешь.

Я знал. То, что Олег назвал гипнозом, — работа штуки, похожей на мой переделанный «Панасоник». Эти ребята очень опасны. Человеческую жизнь не ценят ни на грош. И поворачиваться к ним спиной я не буду. Даже на расстоянии в десять километров.

— Так что, — Олег сам стал спрашивать, — разве мы пещерой Махпела будущее не изменили?

— По-моему, нет. Слишком крепко ваш царь уселся на трон. И ты знаешь, где это все началось с царем? В этой арабской деревне Туране, о которой я тебя спрашивал. Двое индусов убили араба, работавшего в Москве, и его жену с сыном.

— Ну и что?

— Из-за этого, сам не знаю, как, возникла российская империя. В каком году, кстати?

— Ты что, не знаешь?

— Конечно. Я же из другого будущего, которое было до убийства в Туране.

— Ну и ну. А империя… по-моему — в 2003-м. Но как же так? Барух убил штук тридцать арабов — ничего не случилось. А тут один-единственный — и на тебе…

— Кроме Махпелы вы что-то делали?

— Э-э… — Олег явно колебался: соврать или сказать правду.

— Все, хватит, — влез Слава, — тоже мне нашелся, добрый доктор Айболит. Все ему расскажи, покажи и дай попробовать. Никогда я евреям не верил и потому жив. Сидит в кустах с нашей шапкой и трясется. Если мог бы — давно бы нас замочил. Иди ко мне, Олег.

— Что мне жалко, Слава, — сказал я, — что ко мне Витя поехал, а не ты. Витю жалко. Вот тебе бы я шкуру с удовольствием попортил.

— И мне жалко! — Слава, похоже, заорал. В наушнике что-то затрещало. Жалко, что Витька поехал, а не я. Я бы, я бы вас там всех за яйца развесил. И твоих девочек тоже!

Славик явно не представлял, что с ним могут сделать мои «девочки». И вообще, он заслужил, чтобы его наказали. Тем более, что Олег поднялся с чемоданчика и двинулся к машине.

— Морис, — сказал я, — бей по колесам джипа.

Дикий хохот раздался в наушнике.

— Давай, Морис, давай, — кричал Слава (точно, псих). — Огонь! Пли!

Не понимая, что случилось, я оглянулся на свою команду. Да, дело было серьезно. Они не спали, нет, но находились в довольно плачевном состоянии. Вроде как клевали носом. Оружие из рук не выпускали, на землю не упали. Но стрелять явно не могли. Да, эти парни опасней, чем они казались. Я не хотел, чтобы русские слушали мои переговоры, и нажал кнопку, отключив шлем. И получил. Уже знакомая волна сонливости накатилась на меня, смяла… и отпустила. Только я начал приходить в себя — новая волна. В секунды трезвости я нажал кнопку выключателя, вернув шлем в рабочее состояние. Сонливость исчезла. Как же работает их сволочной модулятор? Откуда такая мощность и почему волнами?