Роберт Сойер - Жить дальше Страница 37

— Вы видели по телеку Сару Галифакс на прошлой неделе? — спросил Макото остальных. — Это же грёбаный ходячий труп. Ей уже лет сто десять, нет?

— Ей только восемьдесят семь, — ровным голосом сказал Дон.

— «Только», — сказал Макото, словно повторяя концовку анекдота для тех, кто её не расслышал.

— Макото, Дон… — заговорила Ленора, но Дон её перебил.

— Я лишь хотел сказать, что Сара Галифакс не настолько стара.

— Может быть, но выглядит как Горлум, — сказал Макото. — И, должно быть, совсем выжила из ума.

Галина энергично закивала, но ничего не сказала.

— Почему ты так говоришь? — спросил Дон, пытаясь не повышать голос.

— Не пойми меня неправильно, — сказал Макото. — Я знаю, что это она догадалась о том, что значило то первое сообщение. Но, как сказали по телевизору, Коди Мак-Гэвин считает, будто старая карга догадается и про второе. — Он мотнул головой, словно говоря «вы только представьте».

— Кстати, о сообщениях, — сказала Ленора, тактично пытаясь сменить тему, — позавчера мне звонил Ранджит из CFH. Он сказал…

Но Дон уже не мог остановиться.

— Профессор Галифакс понимает драконианцев лучше кого-либо другого.

Макото небрежно махнул рукой.

— Ой, возможно, так и было в её время, но…

— Сейчас по-прежнему её время, — сказал Дон. — Она — профессор эмерита, и без неё у нас вообще бы не было никакого диалога с драконианцами.

— Да, да, — сказал Макото. — Но если бы Мак-Гэвин пустил свои деньги на поддержку кого-нибудь, у кого есть шансы…

— Тебя, например, — не удержался Дон.

— Почему нет? Лучше кто-нибудь, родившийся в этом столетии, в этом тысячелетии, чем высохшая мумия.

Дон посмотрел на свою полупустую бутылку пива, пытаясь вспомнить, вторая это или третья.

— Ты несправедлив, — сказал он, не поднимая взгляда.

— Слушай, Дэн, — сказал Макото, — это же не твоя область. Ты же не знаешь, о чём говоришь.

— Он Дон, — сказала Ленора, — и, наверное, ему лучше сказать тебе, кто…

— Я знаю, о чём говорю, — сказал Дон. — Я был в Аресибо. Был в Аллене[43].

Макото моргнул.

— Да ты гонишь. Ты не астроном.

Чёрт.

— Ладно, забудь. — Он поднялся — его кресло издало громкий деревянный стук, ударившись о стол позади. Ленора смотрела на него в ужасе. Она явно решила, что он собирается ударить Макото, у которого на лице возникло выражение отчаянной решимости. Но Дон лишь сказал «Мне надо в сортир», протиснулся между Галиной и Филлис и направился к лестнице, ведущей в подвал.

Ему понадобилось существенное время, чтобы опустошить мочевой пузырь, что, по-видимому, было к лучшему: он успел малость успокоиться. Господи Боже, ну почему он вечно не способен удержать язык за зубами? Можно себе представить, о чём они сейчас говорят в своей чёртовой «уют-компании».

«Ленора, этот твой дружок какой-то…» — и тут Макото ввернёт словечко, которое у нынешних детей вместо «дёрганый» или «чокнутый».

Нынешних детей. В писсуаре автоматически запустился смыв, когда он развернулся и подошёл к раковине. Он вымыл руки, избегая смотреть в зеркало, а потом поднялся по лестнице обратно в зал.

Когда он уселся, Ленора пристально посмотрела на Макото.

— Слушай, друг, — сказал Макото, — я… был неправ. Прошу прощения. Я не знал, что ты её внук.

— Ага, — сказала Филис. — Извини нас.

Он не смог заставить себя ничего сказать, лишь кивнул.

Потом разговор продолжился, хотя Дон в нём практически не участвовал, и было съедено ещё много куриных крылышек; первобытный процесс отрывания зубами мяса от костей странным образом помог ему успокоиться. Наконец, принесли счёт. Заплатив свою долю, Макото сказал:

— Пора бежать. — Потом посмотрел на Дона. — Рад знакомству.

Дон сумел ответить ровным голосом:

— Я тоже.

— Мне тоже уже пора, — сказала Филлис. — Завтра с утра встреча с научруком. Галина, ты идёшь?

— Ага, — ответила Галина — единственной слово, которое Дон услышал от неё за весь вечер.

Когда они остались одни, он посмотрел на Ленору.

— Простите, — сказал он.

Она вскинула свои рыжие брови.

— За что? За то, что вы вступились за бабушку, которая не может сама за себя постоять? Вы хороший человек, Дональд Галифакс.

— Я ведь наверняка испортил вам вечер. Простите, что не понравился вашим друзьям, и…

— О, вовсе нет. Ну, разве что Макото. Но пока вы ходили вниз, Филлис сказала, что вы очень галантны.

Он едва успел подхватить падающую челюсть. «Галантный» — не то слово, что ожидаешь услышать от двадцатипятилетней женщины.

— Полагаю, мне уже тоже пора идти, — сказал он.

— Ага, — сказала она. — И мне.

Они двинулись к выходу; Дон нёс в руках два больших пластиковых пакета с бумагами. К его удивлению, на улице было темно; он и не думал, что они просидели в пабе так долго.

— Ну, — сказал он, — было весело, спасибо, но…

Ленора, похоже, тоже была удивлена наступившей темнотой.

— Проводите меня до дома? — спросила она. — Это всего в паре кварталов, но район не сказать, что совсем спокойный.

Дон взглянул на часы.

— Э-э… конечно. Разумеется.

Она взяла один из пакетов, и они пошли по улице под жизнерадостную болтовню Леноры. Было по-прежнему жарко и душно, когда они подошли к Эвклид-авеню, трёхполосной улочке, застроенной древними облупившимися домами. Двое здоровых парней прошли мимо. У одного из них, с поблёскивающей в свете фонарей бритой макушкой, была анимированная татуировка Мрачного Жнеца на бугрящемся правом бицепсе. У другого на лице и руках были лазерные шрамы, которые легко удалялись; он, вероятно, носил их как знаки отличия. Ленора опустила взгляд на потрескавшийся и разбитый тротуар, и Дон последовал её примеру.

— Ну вот, — сказала она примерно через сотню метров. — Пришли.

Они стояли перед ветхим домом с мансардой.

— Неплохое местечко, — сказал он.

Она рассмеялась.

— Трущоба. Но зато дёшево. — Она помолчала, и её лицо посерьёзнело. — Поглядите на себя! Вы весь взмокли, а вам ещё обратно переться до подземки. Заходите. Я дам вам с собой банку диетической колы.

Они вошли в дом; какое-то животное — возможно, енот — проворно убралось с дороги. Ленора открыла боковую дверь и свела его вниз по лестнице.

Он приготовился к тому, что в квартире будет царить бардак — вспомнились собственные студенческие годы. Но её жилище оказалось чисто прибранным, хотя мебель была разношёрстная, по-видимому, приобретённая на гаражных распродажах.