Дмитрий Хабибуллин - Тот День Страница 37

Свет мгновенно расползся по хранилищу, разогнав темноту по углам. Когда глаза привыкли, я понял, что помещение куда больше, чем я представлял его в полумраке. Несколько полок примерно по центру правого стеллажа было вывернуто. Стопки опечатанных папок валялись на полу, а вокруг беспорядочной кучей лежали отдельные документы. Подойдя ближе, я разглядел, что над каждым из развороченных ящиков для правильной навигации по хранилищу, стоял определенный шифр. Вспомнив о приказе покойного начальника, я пошел вдоль полок хранилища. К счастью, нужный мне ящик с документами за 86-й год, оказался цел. Внутри я нашел несколько папок сезонных отчетов и большой желтый конверт, с примечанием о секретности содержимого.

Тогда, стоя посреди вымершего хранилища, больше напоминающего стальной скелет древнего существа, я вдруг очнулся от заволокшего мой разум страха и мрачной неопределенности.

«Мне нужно узнать что случилось», — сказал тогда я себе.

И вдруг меня осенило. Ответы на вопросы, что мучили меня, лежали в пределах сотни метров. Я попытался вспомнить карту, но все, что всплыло в памяти, так это примерные ориентиры. Но это было не столь важно, главное, что память вдруг подсказала блестящую идею: информационный центр.

Определив для себя цель, я положил в карман найденный конверт и решил выбраться из архива. К счастью, в дальнем конце помещения оказалась всего одна дверь, что освободило меня от тяжкого груза выбора.

Приблизившись к двери, я разглядел на ней кровавые разводы.

«Тьма была и здесь», — понял тогда я.

Долго мяться и бездействовать было нельзя, так как выжидание только добавляло страху сил. И я толкнул дверь. В отличие от предыдущей, дверь предо мной отнюдь не распахнулась. Что-то тяжелое, подпирало ее изнутри. Навалившись на темный, залитый липкой кровью метал, я все же сумел ее открыть.

Сразу же после открытия двери в глаза ударил яркий красный свет. В помещение тоже работало аварийное освещение. Я стоял посреди небольшого, шириной в несколько метров коридора, в конце которого возвышалась железная перегородка, по массивности не уступающая дверям в банковских хранилищах. Перпендикулярно ей, в стенах коридора зияли дыры, и только повисшие на петлях куски дерева, подсказывали мне, что дыры эти — в прошлом дверные проемы.

Сделав шаг вглубь коридора, я понял, что подпирало дверь изнутри. На полу лежало развороченное тело какого-то бедняги. Перешагнув через мертвеца, я медленно пошел вперед. Крови в маленьком коридорчике было много. Я видел ее следы даже на потолке. Представить, что там произошло, было сложно. Да и не было у меня времени на размышления.

Когда боль в животе и страх в сердце притупились, я поняла, что моя жизнь зависит только от меня и моей расторопности. Коридор был пуст. Я жива. И надо было спасаться. Анжела все еще спала и тогда я колебалась. Я не знала, как мне поступить с девушкой. С одной стороны, я окончательно убедилась в ее пограничном, шатком состоянии. И следующий визит Смерти мог вполне оказаться для меня фатальным. Однако в тот момент, я все еще была запертой в царстве людских идеалов, и бросать ее совсем не хотела. Решив положиться на судьбу, я потрясла голову девушки, нашептывая на ухо ее имя. Анжела открыла глаза, и я облегченно вздохнула. Во взгляде ее не было безумия. Смерть оставила девушку в покое. Оставила на время.

— Что произошло? — вытирая рукой окровавленные губы, с испугом спросила моя спутница.

Ее взгляд упал на изуродованное тело, и ужас застрял в горле девушки.

— Это…. Это моих рук дело? — не веря своим глазам, она умоляюще спросила у меня.

— Да. Но я тебя не брошу. Ты борешься, ты имеешь право на жизнь, — как можно более спокойно произнесла я, и указав на распростертое тело, добавила: — А это.… Это не было человеком.

Мои слова повисли в воздухе, и тогда я поняла, что мы поменялись местами. С того момента опорой нашей маленькой команды стала я, а казавшаяся такой непроницаемой и стойкой Анжела, сдала позиции и приняла роль ведомой. Самые острые, пиковые моменты нашей жизни всегда проявляют нашу истинную суть. И хоть я и считала себя знатоком человеческих душ (в том числе и своей собственной), но от себя такого я никак не ожидала.

Нужно было действовать. Придерживаясь заданного еще Анжелой курса, мы пошли к лестнице на второй этаж. По-прежнему стояла тишина, и в сердце затеплилась надежда, но, как и полагается после затишья, внезапно начался шторм.

Где-то позади, в глубине коридора, распахнулись двери актового зала, и тяжелые шаги, стоны и завывания оповестили нас о приближающемся кошмаре. Одновременно со звуками из глубины детского дома я услышала треск разбивающегося стекла откуда-то сверху.

— Они добрались до пожарной лестницы. Они опередили нас, — обреченно прокомментировала Анжела.

Словно нашедшие лазейку насекомые, твари вползали в здание со всех сторон. Искра надежды тухла, и последний разумный план бегства из интерната пришел в негодность. Мы были в западне. За нашими спинами — орда безумных людей, наших старых знакомых из зала торжеств. Вверху — десятки тварей с улиц Москвы. Вернуться к главному входу было так же невозможно. Но самое страшное в сложившейся ситуации было то, что все существа куда-то целеустремленно двигались. И не было никаких сомнений, что цель всех разом сорвавшихся нелюдей — последние искры здравого рассудка — то есть мы.

Когда Анжела знакомила меня с планировкой детского дома, она упоминала медпункт, находящийся под лестницей на второй этаж. Там же, по ее словам, был кабинет главврача. Тогда нам срочно требовалось укрытие, и маленький, закрывающийся кабинет представлялся подходящим местом. Пока я думала, мы добрались до конца коридора. Перед нами высилась лестница, и звуки приближающейся погони гулом отражались от стен. К удивлению Анжелы я сорвалась с места. Но вовсе не наверх понесли меня ноги. Свернув левее, я побежала по ступенькам вниз — к двери, с алеющим красным крестом.

— Что ты делаешь? — орала девушка, но, испугавшись перспективы одиночества, рванула следом за мной.

Дверь распахнулась, и мы влетели в светлый лазарет.

Глава 17

Смоленск

Шестьдесят с лихвой километров машина преодолела за полчаса. Несмотря на встречающиеся препятствия: то комбайн перевернутый, то поваленное ветром дерево. Соколов ехал быстро, словно убегая от нависшей бури. Хотя, на самом деле, «Нива» неслась в эпицентр, в «точку зеро» катастрофы.