Ольга Елисеева - Дерианур - море света Страница 37

-- Вы хотите сказать, что это моя вина? - Осведомилась дама.

-- О нет, Като, что вы? - Заверил ее растерянный любовник. - Но императрица желает отослать меня обратно, именно потому что догадывается о нас.

-- У нее везде уши, -- ласково успокоила его дама. - Этого и следовало ожидать. Нам надо было держаться осторожнее. Ведь вы на каждом балу, в любом собрании оказывали мне знаки внимания...

-- А вы в последнее время были так холодны со мной. Так бессердечны! - Простонал кавалер. - Ни единой улыбки, ни одного ласкового слова. О, Като, вы больше не любите меня?

-- Я просто старалась не давать повода для пересудов, -- терпеливо произнесла дама. - Ваше возвращение в Варшаву послужит только для нашей безопасности. Не стоит упрекать весь свет только из-за того, что счастливые летние деньки миновали и на дворе дождь. Поверьте, дорогой Стась, что еще немного, и над нашей головой разразится настоящая буря. Спешите укрыться дома до первых громовых раскатов.

-- Вы больше не питаете ко мне прежних чувств, - склонив голову, проговорил кавалер. - Ах, Като, как вы жестоки! Но вы правы. Ведь сама Елисавет сказала мне вчера на прощальной аудиенции: "Знает кот, чью сметану съел". Это такая русская поговорка, да?

-- Да, да, Стась, -- устало заверила его собеседница. - Котом государыня назвала вас, а сметаной меня.

-- Как она смеет так говорить о вас? - Дипломат вскинул глаза к небу.

-- Что делать? Я всего лишь верная раба Ее Величества, - с показным смирением вздохнула женщина.

-- Като, -- кавалер поймал в воздухе руки возлюбленной и прижал к губам. - Я не хочу возвращаться в Варшаву. Я умру там без вас.

-- Еще недавно вы уверяли меня, что Варшава - маленький Париж, - дама постаралась освободиться от горячих объятий своего поклонника.

-- Варшава - деревенские захолустье! - С горечью воскликнул посол. Ни театров, ни музыки, ни приятного общества... Все на свете превращается в провинцию, если рядом нет вас!

-- Стась, -- доверительно произнесла женщина, -- лесть не приносит удовлетворения, когда ее замечаешь. - она аккуратно сняла руки любовника со своих плеч и отстранилась от него. - Вам пора идти. Мы и так очень неосторожны.

-- О нет, -- взмолился он. - Неужели вы не подарите мне эту последнюю ночь?

-- Вы чересчур настойчивы, - дама встала. - Прощайте, дорогой друг. Помните, что мое сердце всегда с вами, и я никогда вас не забуду.

-- Като, -- кавалер тоже встал, -- я вижу, вы прогоняете меня. Я повинуюсь, но скажите мне только одно слово...

Даже лежа за скамейкой, Алехан почувствовал, что женщина еле сдерживает раздражение.

-- ...Это ведь не из-за того гвардейца? Помните?

-- Не помню, - покачала головой Екатерина.

Казалось дипломат вот-вот потеряет самообладание. Он взял ладонями лицо своей возлюбленной и поднял к себе.

-- Не лгите. О, не лгите мне. Умоляю вас! - Прошептали его губы. Скажите мне правду. Вы ведь не из-за него стали такой чужой и суровой?

-- Я не понимаю, о ком вы говорите, mon ami, -- ясным искренним голосом отозвалась великая княгиня. - Моя душа, как и прежде, полна вами. Уезжайте и возвращайтесь так скоро, как только сможете.

-- Надеюсь на это, - прошептал Стась, наклонившись и касаясь ее губ.

-- Прощайте, -- она не задержала его, чтоб продлить поцелуй, и не вспыхнула, как бывало прежде.

Екатерина проводила взглядом стройную фигуру посла, мелькнувшую за кустами, и вновь опустилась на скамейку. Ее душили рыдания.

Несколько минут Алексей сдерживался изо всех сил, но тело от лежания на сырой земле затекло. Он попытался неслышно повернуться на другой бок и непроизвольно застонал.

Женщина вскочила, как ошпаренная. Орлов видел взметнувшийся желтый шелк ее платья и почувствовал обдавшую его волну жасминового аромата.

-- Кто здесь? - Ее голос дрожал от испуга.

И все же она не убежала. "Смелая", -- отметил про себя Алехан.

-- Кто здесь? - Повторила дама, заглядывая под скамейку. - Что с вами?

-- Мадам, -- еле слышно прошептал Орлов, -- молю вас, не привлекайте внимания. Меня хотят убить. - Дальше он говорить не мог, потому что кровь, сочившаяся из раны на щеке, набралась в рот.

-- О, Боже! - Дама наклонилась к нему, и Алексей почувствовала, что она довольно крепко вцепилась в его руку. - Ну, вылезайте же! - пыхтя и отдуваясь, потребовала она. - Помогите мне вас тащить. Я сама не справлюсь - вы тяжелый.

-- Что вы хотите делать? - Потрясенно выдохнул Алехан. - Оставьте меня, мне больно! - взвыл он, когда раскрасневшаяся от натуги женщина в очередной раз рванула его за плечо.

-- Main Got, какой остолоп! - Возмутилась новая знакомая. - Я хочу помочь вам добраться до людей. Вон Монбижон, там вам помогут.

-- Только не в Монбижон, -- взмолился Орлов, уже выбравшийся ползком из-под скамейки и теперь с трудом поднимавшийся на ноги.

-- Почему? - Женщина оказалась на редкость сильной. Она легко подхватила руку Алехана и перекинула ее себе через плечи. - Ну же! Говорите, это отвлечет вас от боли.

-- Там, -- Алексей перевел дыхание и попробовал сделать несколько шагов, -- там голштинские гвардейцы. Это они меня... -- он поскользнулся, но женщина удержала его.

-- Не бойтесь. -- Орлову показалось, что спутница улыбается. -- Со мной вас никто не тронет, я великая княгиня.

Алексея поразило, как она просто говорит о себе.

-- Идемте, идемте, не останавливайтесь, -- подбодрила его Екатерина. - Вы же не на вахтпараде, чтоб застывать передо мной на вытяжку!

Орлов кивнул и снова двинулся вперед, острейшая боль в щеке заставляла его смотреть только перед собой. Великая княгиня оказалась на редкость терпелива. Она останавливалась всякой раз, когда Алексею надо было перевести дух. Орлову вдруг пришло в голову, что цесаревна вовсе не думает о своем платье, на которое капала его кровь. Екатерина развязала газовую косынку, покрывавшую плечи, скомкала ее во внушительный мягкий шар и протянула Алексею, чтобы закрыть щеку.

-- Испорчу, - буркнул он, все же принимая платок и прикладывая его к лицу.

Алехан не помнил, как они добрались до маленького квадратного пруда под окнами Монбижона, как обогнули желтые стены дворца и оказались у темных дверей с медным молоточком. Не взяв его, Екатерина изо всей силы заколотила ладонью по створке. Создавалось впечатление, будто она хочет, чтоб ее услышали, но не все в доме, а только те, кто находится в сенях.

За дверями завозились, задвигали засовами, и сонная девка в накинутой на плечи цветастой турецкой шали впустила ее высочество внутрь.

-- Ступай, Марфа, позови мужа, -- деловито распорядилась великая княгиня.

Горничная, зажав от испуга рот ладонью, метнулась куда-то вглубь, пот темную дубовую лестницу, и вскоре Алексея подхватили чьи-то более сильные, чем у цесаревны руки. Камердинер Екатерины Василий Шкурин с помощью своей жены и великой княгини понесли теряющего сознание Орлова в соседнюю комнату.