А. Бертрам Чандлер - Гаммельнская чума (авторский сборник) Страница 37

— Действительно, стоит выяснить… Свяжись с Кэссиди и скажи ему, чтобы он готовил к старту “Маламут”. Немедленно или еще быстрее.

Он посмотрел на экран, где снова появилась рубка орбитальной станции.

— Мистер Холл, я направляю “Маламут Приграничья”, чтобы вылететь за объектом. Постарайтесь все‑таки установить с ними связь.

— Мы пытаемся, сэр.

Соня осторожно взяла мужа за плечо и передала ему микрофон.

— Капитан “Маламута” в госпитале, сэр, — раздался голос Кэссиди. — Может быть, я…

— Нет, Кэссиди. Вы должны оставаться на посту. Но вы мне можете помочь. Постарайтесь, пожалуйста, разыскать мистера Мэйхью, офицера псионической связи. Да, да, я знаю, он в длительном отпуске. Но постарайтесь сделать все возможное, чтобы его найти. Сообщите ему, что я прошу его немедленно прибыть в Порт Форлорн, в полной готовности. И пусть не забудет свои “мозги”… простите, псионический усилитель. Надеюсь, когда мистер Мэйхью появится, “Маламут Приграничья” будет готов к старту.

— Но капитан, сэр…

— Я об этом позабочусь, — спокойно ответил Граймс и выключил селектор.

— Тебе нужен будет помощник, Джон, — проговорила Соня, дождавшись, пока картинка на стене исчезнет и в кабинете снова станет светло.

— И, без сомнения, кто‑нибудь из нашей любезной Космической Полиции, — лукаво проговорил он, зорко следя за ее реакцией.

— Да… и, если мне не врет мой внутренний голос, из разведотдела.

— В таком случае, — удовлетворенно кивнул Граймс, — я вижу только одну кандидатуру.

Глава 3

“Маламут Приграничья” был готов к старту ровно через час. Спасательный буксир всегда находился в состоянии готовности: приборы отлажены, топливные баки заправлены — чтобы экипажу оставалось только подняться на борт и занять противоперегрузочные кресла. Понятно, что экипаж и техники тоже всегда находились в состоянии готовности: дома или в порту, они всегда были готовы принять вызов. Врача прислала медицинская служба порта — тот был рад немного отдохнуть от бумажной работы. Со станции дальней связи прибыл офицер–радист. Поскольку штатный помощник капитана возмутился, когда ему предложили остаться на Лорне, Соня согласилась на роль офицера снабжения.

Итак, все было готово к старту. Однако Граймс медлил. Необходимо было дождаться еще одного человека. Когда проводится спасательная операция, связь с потерпевшими бедствие решает все — или, в виде исключения, очень многое. Попытки радистов с Третьей орбитальной так и не увенчались успехом. Возможно, на корабле действительно вышли из строя все средства связи — кроме одного, который доступен до тех пор, пока на борту есть хоть кто‑то живой.

Граймс стоял, облокотившись на опору стартовой платформы, и смотрел то на тонкий слой снега, который уже покрыл тщательно расчищенные бетонные плиты, то на Соню, спускавшуюся по трапу из открытого шлюза, то на густые ватные тучи.

— Черт знает что такое, — возмущался он. — Я ведь четко сказал: немедленно или еще быстрее.

Соня подошла к нему и озабоченно посмотрела вверх.

— Кажется, я что‑то слышу…

Граймс тоже услышал — а через несколько секунд понял, что это такое. Из‑за облаков было слышно отдаленное стрекотание вертолета. Наконец вертолет вынырнул из‑за крыши административного корпуса. Яркие огни на концах лопастей превратились в подобие багрового нимба. Это светящееся кольцо с кажущейся неспешностью плыло в сумерках. Вертолет приближался, увеличивался, и, наконец, обдав Соню и Граймса ледяными мокрыми брызгами, опустился в нескольких метрах от них. Лопасти еще вращались когда люк распахнулся, и телепат — высокий сутулый молодой человек — спрыгнул на площадку. Порыв ветра швырнул в него снегом, и Мэйхью поспешно поднял высокий воротник пальто, защищая лицо. Увидев Граймса, он небрежно махнул рукой, что должно было обозначать приветствие, и тут же снова повернулся к отверстию и аккуратно принял громоздкий и явно увесистый баул.

— Можете не спешить, — проворчал Граймс.

Это разрешение было излишним. Мэйхью мелкими шажками приблизился к трапу и осторожно поставил сумку на нижнюю ступеньку.

— Лесси не привыкла к таким путешествиям, — отозвался телепат. В его голосе слышался укор. — Ей противопоказана тряска.

Граймс вздохнул. Он уже почти забыл о том, с какой трогательной нежностью офицеры–псионики относятся к своему живому инструменту, который космолетчики непочтительно именуют “мозгами в желе” — псионический усилитель действительно представляет собой препарированный собачий мозг в питательном растворе. И ни один пес не платит своему хозяину такой преданностью. После того, как собаку оперируют и ее мозг лишают тела, она признает как хозяина лишь настоящего телепата, связь, которую можно назвать только симбиозом.

— Она неважно себя чувствует, — жаловался Мэйхью.

“Бросьте ей вкусную косточку… мысленно”.

Граймс одернул себя. Он не произнес этого вслух, но было уже поздно.

— Я так и сделал, — жалобно ответил Мэйхью, — но она… она этим больше не интересуется. Она уже слишком состарилась. Вы знаете, сейчас повсюду ставят эти передатчики Карлотти… Боюсь, скоро нас спишут в тираж.

— Но она еще помогает вам? — холодно спросил Граймс.

— Да, сэр, но…

— В таком случае поднимайтесь на борт. Миссис Граймс покажет вам вашу каюту. Готовьтесь к немедленному взлету.

Коммодор поднялся к люку и прошел по узким коридорам и крутым лестницам в тесную рубку, где его уже ждал старший помощник. Молодой человек небрежно развалился в противоперегрузочном кресле, и его поза вполне гармонировала с его мятой формой, застегнутой на половину пуговиц. Эта показная неряшливость могла ввести в заблуждение. Однако Вильямс был весьма опытным навигатором и великолепным пилотом. Любой капитан мог только мечтать о таком старпоме. А на спасательном судне он был просто незаменим.

— Все готово, шкипер, — объявил Вильямс и бодро отсалютовал коммодору. То, что при этом он даже не попытался подняться, не испортило отточенности жеста. — Сами встанете за штурвал?

— Полагаю, вы лучше знаете этот корабль, чем я, мистер Вильямс. Как только получим сигнал, что экипаж готов к перегрузкам, можно взлетать.

— Есть, шкипер.

Граймс проверил показания приборов, выслушал доклады офицеров и произнес в микрофон:

— “Маламут Приграничья” — башне. Просим разрешение на взлет.

Прежде, чем диспетчер успел ответить, Вильямс нажал кнопку и запустил реактивные двигатели.

Плавный величественный взлет, мягкое увеличение перегрузки, свойственное большим кораблям — это было не для “Маламута”. Казалось, им выстрелили из пушки. Миг — и буксир, прорвав облака, вырвался в верхние слои атмосферы, и в иллюминаторы ударило ослепительное солнце. С недавнего времени стекла на федеральных кораблях стали покрывать специальным покрытием, которое темнело при избытке освещения, а потом быстро восстанавливалось. Но до окраин нововведения всегда доходят с опозданием. Граймс попытался протянуть руку, чтобы нажать на панели кнопку поляризации стекол, но обнаружил, что не в силах даже пошевелиться. Белые, точно раскаленные лучи заливали рубку, проникая даже сквозь закрытые веки и вызывая мучительную резь в глазных яблоках. Через минуту, которая казалась бесконечной, Вильямс все‑таки включил поляризацию. Открыв глаза и привыкнув к полумраку, Граймс увидел, что тот смеется.