Евгений Филенко - Галактический консул Страница 38

В коридоре его поджидал Ертаулов. Он уже сменил летную форму на ядовито-желтый рабочий комбинезон.

— Гм, — Костя осуждающе смерил его взглядом и сказал сварливым, под мастера, голосом: — Итак, у вас уже что-то поломалось.

— Отнюдь, — возразил Стас. — Что в моем хозяйстве вообще может поломаться? Разве что базовый принцип экзометральных переходов. Я собираюсь помочь Рашиде инспектировать грузовой отсек. Ей по инструкции положено постоянно следить, как там и что после входа в экзометрию. Не оборвались ли крепления, не передохли ли цыплята…

— Какие еще цыплята? — с подозрением спросил Кратов.

— Это я так, для наглядности. Разумеется, кроме нас, на борту нет ни одного цыпленка.

— Она тебя об этом попросила?

— Естественно. И в самых нежных интонациях. Видно, на тебя у нее не осталось никаких надежд.

Створки дверей одной из кают раздвинулись, и появилась Рашида, в уже знакомом пурпурном трико и алой безрукавке. В руках у нее был белый чемоданчик с несколькими рядами тускло светившихся индикаторов.

— А вот и Костя, — сказала она. — Только на его помощь я и могу всерьез полагаться. Без его могучих рук мне просто не обойтись.

— Что же ты, Рашуля, — промолвил Стас уязвленно. — Мне говорила одно…

— Я женщина, — сказала Рашида с удовольствием. — Непостоянство мне к лицу.

— Чтобы я когда-нибудь, даже под страхом смерти, взял в экипаж такого непостоянного инженер-навигатора! — воскликнул Ертаулов.

— Идем, идем, — успокоила его Рашида. — Будешь нас развлекать.

Она подхватила сумрачного Кратова под руку и потянула за собой. Ертаулов понуро плелся следом. Остановившись перед массивной дверью грузового отсека, девушка уверенно набрала на клавиатуре замка известный лишь ей, да еще мастеру, код. Под самым потолком мигнула сигнальная лампа, дверь бесшумно откатилась. В вытянутом помещении с ребристыми стенами вспыхнул яркий свет. Рашида первая шагнула через порог в узкий проход между рядами металлических ящиков.

— Костя, — позвала Рашида. — Вот тебе задание, если ты всерьез желаешь облегчить мою участь. Прогуляйся вдоль каждого ряда ящиков, попутно находя на них контрольную панель и нажимая там красную кнопку. При этом внутри кнопки должна сработать подсветка. Если так и случится, идешь дальше. А нет — зови меня.

— Для такого занятия могучие руки не нужны, — проворчал Кратов, у которого снова сделалось тошно на душе.

— Конечно, не нужны, — сказала Рашида. — Это же моя работа! Просто мне приятно думать, что ты рядом и у тебя такие могучие руки.

Ертаулов переводил взгляд то на нее, то на Костю. У него не находилось слов.

— Теперь Стасик, — продолжала девушка. — Ты пойдешь со мной. Для тебя найдется творческая работа с нашим общим любимцем — голубым контейнером. Его следует приподнять при помощи сервомеханизмов и замерить температуру днища. Поставщик отчего-то придает этому особое значение, хотя и не озаботился разместить там дополнительные датчики… Ты меня слушаешь, малыш?

— Конечно, — сказал Ертаулов трагическим голосом. — Я могу слушать и одновременно думать о своем. И вдобавок все видеть. Как Юлий Цезарь.

— Вряд ли Цезарь думал о таких пустяках, — заметила Рашида.

— Откуда тебе знать, ЧТО это за пустяки, — вздохнул Стас.

— А у тебя на лице начертаны все твои мысли. Готическим шрифтом!

— Неправда. В крайнем случае — арабской вязью. Просто я неверно оценил ситуацию и теперь занимаюсь самоедством.

— Приятного аппетита, — безжалостно произнесла Рашида. — Не убивайся так горько. Неужели ты серьезно на что-то рассчитывал?

— Ну вот что, — сказал Костя ледяным тоном. — Прекратите немедленно. Оба. Мне надоела эта тема, и я хочу, чтобы мы не возвращались к ней.

— Никогда? — спросила Рашида низким голосом.

— Не знаю. Но уж во всяком случае до конца полета!

— Ты пойман на слове, — Рашида быстро коснулась Костиной щеки ладошкой и пропала в одном из многочисленных закоулков между контейнерами.

Кратов смотрел ей вслед, испытывая досаду и облечение одновременно.

— Найя, — сказал Ертаулов уныло. — Она же королевская кобра. Но как ты ее! Похоже, у тебя есть на нее факирская дудочка. Или она притворилась, что есть. А как она тебя? Не то приласкала, не то ударила. Не пропади, звездоход!

— Послушай, Стас, — промолвил Костя сконфуженно. — Я здесь совершенно ни при чем. Просто она играет спектакль, и мы приняты в труппу. Не пойму отчего, но роль героя-любовника она отдала мне, хоть я и не гожусь. Если хочешь знать, у меня внутри все выгорает, когда она рядом!

— Неудивительно. У половины человечества произойдет то же самое.

— Но у меня все не так!

— Будет тебе, Второй, — Стас похлопал его по плечу. — Не так у него! Тоже мне, святой Антоний… Расскажи-ка лучше, о чем тебя так долго пытал Дитрих Гросс?

— Какой еще Гросс?

— О небо! — вздохнул Ертаулов. — Только в таком просторном организме могут уживаться железная воля и детская наивность. Этот ветхий выцветший дедуган, что сидел во главе комиссии, был не кто иной как сам Дитрих Гросс! А ты, я чай, стоял перед ним по команде «вольно», строил ему хиханьки да хаханьки? Небось, и нагрубил еще по невежеству?

— Тот самый Дитрих Гросс?!

— Других в природе попросту не существует, — с наслаждением подтвердил Ертаулов. — Он у нас один на всю Галактику.

— Я думал, он давно умер… Сколько же ему?

— Никак не меньше двухсот. И он, заметь, все еще летает, пусть даже только на орбиту. Но не уповай, что сам Дитрих Гросс, Большой Дитрих восстал с одра, чтобы лично выдать тебе пропуск в Галактику. Должно быть, ему не хватило земного материала для какого-нибудь нового учения, и он снова полез в космос.

— Что он еще может придумать нового в таком возрасте? Да и можно ли вообще сказать что-то новое о человеке?

— Нам ли, темным, судить о гениях? Кстати, недавно Гросс публично осудил эксперименты по управляемому антропогенезу. Предал, так сказать, анафеме бедных, ни в чем не повинных людей-два.

— Чем ему не угодили люди-два? — удивился Костя.

Он неторопливо шел вдоль ряда ящиков, нажимая красные кнопки. Стас топал рядом, пока не изъявляя особого рвения заняться порученным его заботам голубым контейнером.

— Людям-два, допустим, от этих анафем ни холодно ни жарко. Они есть и, по-видимому, будут. Другое дело мы. Большой Дитрих полагает, что скрытые потенции человека как биологического вида еще не реализованы. Что нет нужды искусственно моделировать новые свойства, когда существующие не раскрылись до конца. Телепатией до сих пор владеют единицы. Хорошо, что хотя бы эмоциональный фон мы худо-бедно научились читать. Телекинез для подавляющего большинства — тайна за семью печатями…