Генри Лайон Олди - Призраки Ойкумены Страница 38

– Не надо, – предупредил Гиль Фриш, спокойный, как всегда. – Это лишнее, сеньоры.

Надо, возразили клинки.

– Не надо. Мой коллега – помпилианец.

Ну и что, рассмеялись клинки.

– Помпилианцы плохо реагируют на угрозы.

Диего отступил на шаг. Смешной человечек, похожий на комического слугу из пьес Пераля-старшего, улыбался одними губами. Из глаз Пробуса на маэстро глядела Великая Помпилия – тысячи лет хищной истории. Он сейчас рванет в ущелье, понял Диего. Поднимет коня на дыбы, закрываясь от наших рапир, вонзит шпоры в конские бока и понесется вскачь – только мы его и видели. А следом за вожаком… Маэстро не знал, чем грозит ему бегство колланта. Но вид Пробуса ясно утверждал, что ничего хорошего ждать не следует. Мы пешие, оценил Диего. Мы с доном Фернаном – пешие, Карни останется с нами, тут к гадалке не ходи…

Он убрал рапиру.

– Разумно, – одобрил Пробус. – Я в вас не ошибся, золотце.

Наклонившись к конской шее, помпилианец шутовски потрогал пальцем острие графской шпаги:

– Кусачая штучка! Хотите насадить меня на вертел, душечка?

– Вы при мече, – ответил дон Фернан.

– Полагаете, я стану драться?

– Полагаю, что да.

– С вами?

– К сожалению, нет.

Реакция у Пробуса оказалась не из лучших. Живчик еще только размышлял, какой бы репликой поглубже уязвить собеседника, а маэстро уже перевел взгляд за спину помпилианцу – туда, куда смотрел дон Фернан. Поверхность озера шла мелкими волнами. Часть волн венчали шипастые гребни, ничуть не похожие на бурление пены, и волны эти катились к берегу иначе, чем следовало бы возмущенной воде. Блеснула чешуя: нет, не чешуя – слизь на коже. Мелькнула перепончатая лапа – гнусная пародия на человеческую руку. Когти, отметил маэстро. Откуда у жаб когти?!

На берег выбирались жабы, похожие на людей. Спины уродов прикрывали черепашьи панцири с гребнями посередине. Из лягушачьей морды далеко вперед торчал клюв – тоже скорее черепаший, чем птичий. Согнувшись в три погибели, на суше монстры двигались с проворством рептилий, обученных борьбе на поясах. Диего не знал, откуда явилось удивительное сравнение. Наверное, из больных уголков сознания.

В воздухе повисла вонь тухлой рыбы.

– Фу, какая дрянь! – Карни демонстративно зажала нос. – Сеньоры, уедем отсюда! За мной!

Развернув кобылицу к ущелью, девушка внезапно осадила животное, да так резко, что кобылица присела на задние ноги, запрокинула голову и заржала от возмущения.

– Ой, там тоже!

Из ущелья выходили гиены на задних лапах. Морды у них были человечьими, до омерзения похожими на лица слабоумных женщин с чрезмерно развитыми челюстями. Расщепленный посередине, словно пень под топором дровосека, череп торчал парой корявых «ладошек» – казалось, тварей короновали при рождении. В глазницах, расположенных вертикально, пылал желтый огонь. Лапы от локтя или колена покрывала жесткая чешуя; то, что литератор с воображением рискнул бы назвать ногами, заканчивалось подобием ослиных копыт. Пятнистая шкура чудовищ в паху и на груди была покрыта плесенью – волокнистой, белесой, с ядовито-зелеными прожилками.

В действиях жаб и гиен наблюдалась явная согласованность. Избавившись от теснин ущелья, оставив озеро за спиной, стаи разворачивались парой иззубренных серпов, отсекая колланту пути для бегства. Коллантариев гнали к водопаду, к занавесу из водной канители и микро-бассейнам с прелестными нимфеями. Сам Луис Пераль, Чудо Природы, не нашел бы лучших декораций для кульминации спектакля. Впрочем, Луис Пераль не писал трагедий.

– Приехали, – сказал Пробус.

Он подумал и исправился:

– Прилетели.

– Что за…

Тичаона Мароле, старший диспетчер киттянского космопорта «Энайола», по плечи втиснулся в контрольную сферу. Дав приближение, он запустил программу совмещения оптической и спектрально-волновой карт. Руки диспетчера жили собственной, отдельной жизнью. Два черных пятипалых паука метались по сенсорной сетке, ныряли в малые сферы управления, выпрыгивали обратно…

Пространство системы Альфы Паука распахнулось перед Мароле. Подсвеченные голубым сиянием бусины ближайших планет. Серебристые искорки станций слежения. Мигающие засечки навигационных бакенов. Лайнер, входящий в систему под углом к плоскости эклиптики. В этой разноцветной кутерьме Мароле чувствовал себя как дома. С полуторасекундной задержкой спектрально-волновая карта наложилась на оптическую, и Мароле судорожно икнул, покрывшись холодным потом.

– Великий Джа!

В его дом ломились налетчики.

Пояс астероидов, что простерся между Н'голой и Амбвенде, седьмой и восьмой планетами системы, вскипел адским котлом. В угольной черноте космоса, в мешанине глыб камня и льда, невидимых с такого расстояния, возникали и беззвучно лопались глянцевые пузыри пространства. Они извергали вихрящиеся сгустки энергии, волн, частиц и немыслимо перекрученных силовых полей. Повинуясь рефлекторному жесту диспетчера, в сфере высветилась информ-колонка с данными возникающих объектов. Класс, координаты, скорости, траектории…

Все траектории сходились в одной точке.

– Стая, – серея лицом, прошептал Мароле. – Это стая!

Слухи и легенды, не подтвержденные данными, говорили правду. Сейчас Мароле своими глазами наблюдал подтверждение страшных баек, зафиксированное бесстрастной аппаратурой. «Лучше бы я этого не увидел никогда!» – успел подумать диспетчер, поднимая предохранительный колпачок сенсора тревоги. Пальцы, влажные от пота, отказывались слушаться, скользили по пластику колпачка.

Официально считалось, что флуктуации континуума – одиночки. Они редко собираются вместе и не нападают большими группами. Но сейчас в систему Альфы Паука входила – врывалась! – стая. В систему, где курсировали десятки потенциальных жертв – кораблей больших и малых, доверху набитых хрупкими существами из плоти и крови.

Треклятый колпачок наконец поддался. Мароле не догадывался, что на самом деле он воевал с пластиковой преградой меньше секунды. Время для диспетчера сейчас шло по-иному, но осознает он это позже, когда все закончится.

– Тревога! Красный код! Повторяю: красный код!

Багровые сполохи алармов озарили все служебные помещения космопорта – и навигационные посты тридцати двух кораблей, которые находились в системе, входили в нее либо покидали ее пределы.

– Угроза высшего уровня! Передаю параметры…

Они шли на запах.