Яна Дубинянская - Глобальное потепление Страница 38

Ведущая: Все дружно аплодируем Галине!

(Аплодисменты в студии.)

Ведущая: А мы встречаем в реальной студии еще одну гостью: главу Государственного комитета по делам семьи и демографии нашей страны Александру Ворожко! Проходите, Александра Николаевна. Вон туда, на голубенький диванчик.

Ворожко (реальная студия): Здравствуйте. Я хотела бы сразу возразить этой, госпоже психологу. Разумеется, вам у вас там трудно понять, что такое сознательный выбор свободной женщины. Вы это называете комплексами! Тогда как в нашей стране…

Ведущая: Александра Николаевна, я знаю, что именно ваш комитет пролоббировал принятие Закона об альтернативных формах семьи. Во-первых, спасибо от меня лично. Во-вторых, расскажите, что подвигло вас на такую инициативу и как вам удалось провести ее в жизнь? Что вы говорили депутатам?

Ворожко: Если посмотреть демографическую статистику десяти-пятнадцатилетней давности, можно ужаснуться. Нас тогда оставалось меньше, чем двадцать миллионов! И было совершенно очевидно, что социальная реклама…

Ведущая: Помню-помню. «Стране не хватает водолазов!» Дайверов, наверное, имели в виду.

Ворожко:…и прочие так называемые меры подобного толка ни к чему не приведут. Мы стали искать причину тотального падения рождаемости. И мы ее нашли! Все дело в том, что в нашей стране, в условиях кризиса и нестабильности, мужчина категорически не готов становиться отцом более одного, в крайне редких случаях двоих детей. А женщина готова! Для нее материальные и социальные мотивации не стоят во главе угла. Наша женщина…

Ведущая: Ну, лично я знаю многих женщин, которым дети вообще не нужны. Только карьера или всякий там гламур.

Ворожко: Да, эти феминистки!.. Но мы-то с вами говорим о нормальных женщинах. Им надо было дать возможность реализовать свой потенциал в полной мере, и мы ее предоставили. Тем самым укрепив институт семьи как таковой. Социологические исследования показывают, что нашему мужчине гораздо легче решиться на альтернативный семейный союз, чем взять на себя единоличную ответственность за жену и детей. Более того, дух соревнования, неизбежно возникающий в таком союзе, подвигает мужчин на…

Чернявская: У вас же больное общество! Неужели вы не видите?

Ворожко: Наша женщина свободна, решительна, социально активна, и при этом она хорошая жена и мать! Но вам, конечно, оттуда понять трудно.

Ведущая: Дорогие зрители, обращаю ваше внимание на то, что все три наши сегодняшние гостьи — женщины свободные, социально активные, хорошие жены, матери и просто красавицы! Ну и я тоже ничего. Увидимся после рекламы.

рубрика: Откровенно

Дмитрий ЛИВАНОВ: «МОЯ ЖЕНА — САМАЯ КРАСИВАЯ ЖЕНЩИНА ИЗ ВСЕХ, КОГО Я ЗНАЮ»

Сегодня в гостях у наиболее откровенной рубрики нашего журнала — Дмитрий Ливанов, писатель, поэт и публицист, человек, каждое слово которого страна воспринимает как руководство к действию, и он вовсю этим пользуется. Мы зададим Дмитрию несколько откровенных вопросов.

— Дмитрий, вы часто пропагандируете в масс-медиа традиционные семейные ценности. Зачем вам это нужно?

— Ну, это же все знают. Мне приплачивают в профильном госкомитете, а также производители сосок и памперсов. Я правильно ответил, вы нечто подобное хотели услышать?

— А если серьезно?

— А если серьезно, то я сам так живу. Человечество просто не придумало более устойчивой и приятной для жизни конструкции, чем семья. А в этой стране тем более только на полигоне семьи, на маленьком таком, локальном полигончике, можно попытаться построить себе небольшое экспериментальное счастье. Разумеется, этого недостаточно. Но я рад, что у меня есть хотя бы это.

— Кто главный в вашей семье?

— Если я скажу, что жена, вы сами же сразу поймете, что я вру. Если скажу, что я, вы обидитесь из женской солидарности. Давайте так: мы с ней разделяем сферы влияния. На ее территорию, во все эти вазочки, коврики, цветы…

— Кастрюли, сковородки…

— Вы отлично ловите мою мысль. Так вот, на территорию жены я не лезу со своим руководством. Даже не заказываю никогда, что мне приготовить на обед. Я все ем. У нее все очень вкусно.

— Сами не готовите?

— Боже упаси.

— А как насчет воспитания ребенка?

— Да Лилька сама нас воспитывает! Это совершенно сформированная личность, очень незаурядная, и я понятия не имею, кто из нас больше повлиял на то, что она такая. Знаете, я вообще не верю в воспитание детей. Помню по собственному детству: в мире есть столько всего, кроме родителей… Как правило, гораздо более интересного. Я считаю, единственное, что мы можем сделать для наших детей — быть интересными им. Тогда и на выходе получим то, что более-менее отвечает нашим представлениям.

— На кого она больше похожа: на вас или на жену?

— На жену, к счастью.

— Почему «к счастью»?

— Потому что это самая красивая женщина из всех, кого я знаю.

— Дмитрий, а ведь у вас, откровенно говоря, та еще репутация…

— Милая девушка, и как вы не побоялись пойти на интервью к человеку с такой репутацией? Мне, кстати, всегда нравились журналистки, с ними есть о чем поговорить, и вообще… Ты после интервью сразу в редакцию или как?

— Я хотела спросить, как жена относится к тому, что у вас столько женщин?

— Сколько? Ты уже подсчитала?

— Нет, правда, она вас не ревнует?

— Я сейчас наговорю тебе кое-чего на твой прелестный диктофон, а ты, когда придешь, расшифруй, распечатай, повесь у себя дома в спальне и учи перед сном. То, что у мужчины есть личная жизнь — это нормально, равно как и то, что он больше зарабатывает, больше пьет, обладает большей грузоподъемностью и, как правило, выше ростом. Но если он при том не полный идиот, то понимает: его семья — главное и лучшее, что может быть в жизни, особенно в этой стране. И женщина, если она не полная дура, тоже это понимает. На полной дуре я бы не женился. А теперь иди, сделай, как я сказал, а потом, когда выучишь наизусть, приходи еще. Может быть, я тогда пожалею, что не могу жениться на тебе.

8. Культурный шельф-2

Вода была прозрачная, гораздо чище, чем обычно на культурном шельфе, наверное, давно не было шторма. А может, и объективно успела очиститься за те десять с чем-то лет, что Юлька здесь не ныряла. Сквозь стекло новенькой маски шельф просматривался четко, до камешка, до обрывков проводов на столбах и битых бутылок на дне.