Ким Робинсон - У кромки океана Страница 38

– Он такой неповоротливый! – Тритон полз, поочередно переставляя лапы, что получалось у него ужасно медленно; даже моргал так, словно всякий раз думал, стоит ли. – Лично я не удивлюсь, если их в конце концов всех передавят.

– Может, у него просто села батарейка?

– Шутники, – буркнул Кевин и пошел вниз по склону. Остальные потянулись за ним.

– Все в порядке, Кевин, – проговорила Рамона. – Не забудь, завтра игра.

– Я помню, – отозвался Кевин, вскидывая голову.

– Ты по-прежнему выбиваешь тысячу?

– Кончай, Габби. Сколько можно?

– Значит, выбиваешь? Небось тридцать из тридцати?

– Тридцать шесть из тридцати шести, – поправила Рамона. – Но говорить об этом не надо, плохая примета.

– Да ладно, – пробормотал Кевин. – Ничего страшного. Просто я всегда нервничаю.

И в самом деле, в его результативности было что-то неестественное. Как бы здорово ты ни играл, некоторые твои подачи все равно должны принимать. То, что мячи раз за разом пролетали мимо принимающих, казалось весьма странным и Кевина это отчасти даже пугало. А тут еще постоянные подначки соперников и товарищей по команде. Мистер Тысяча, мистер Совершенство, Божественный Кевин… Жуть!

– Подавай за линию, – предложил Хэнк. – Я бы на твоем месте поступал так.

– Черта с два!

Все расхохотались.

Стоило Кевину выйти на поле – неважно, с кем предстояла игра, – стоило встать у лунки, помахивая битой и не сводя взгляда с мяча в руке питчера (большого, черно-белого, круглого мяча, похожего на упавшую с неба полную луну), как все мысли мгновенно куда-то пропадали, исчезали без следа; он отбивал и бежал к следующей лунке, продолжая чувствовать силу своего удара, который нанес бы, наверное, даже против собственной воли.

В другой день, тоже после работы, Рамона спросила у Кевина:

– Пойдешь на пляж?

– Конечно, – отозвался тот, проглотив внезапно вставший в горле комок.

Сев на велосипеды, они выехали на ньюпортскую трассу. Задувал прохладный ветерок, трасса пустовала; Кевин принялся усердно крутить педали, однако Рамона не отстала – наоборот, какое-то время спустя вырвалась вперед. Дорога пошла под уклон; велосипедисты мчались с такой скоростью, что даже обгоняли автомобили. Затем начались узкие улочки Коста-Месы и Ньюпорт-Бич и пришлось притормозить, чтобы не угодить под колеса какой-нибудь машины. Вдоль улиц, которыми они ехали, выстроились высотные, отделанные яркими, разноцветными панелями многоэтажки. Как ни старались власти полуострова Бальбоа, сократить численность населения на побережье не удавалось: ведь под боком был океан. Правда, местные жители, похоже, не возражали против подобной тесноты – охотно селились в многоэтажках и в больших палаточных лагерях. Кооперативы, племена, большие семейства, туристические группы… Тут присутствовали все без исключения формы социальной организации.

Рамона и Кевин доехали до мыса Клин. Над головами шелестели зеленой листвой пальмы, с океана дул бриз. Здесь располагался всемирно известный пляж, прибежище любителей кататься на волнах без досок. Волны накатывались с запада под углом к длинному молу Ньюпортской гавани и, приближаясь к берегу, обрушивали массу воды на разбросанные по пляжу камни. Затем вода отступала, ловила на противоходе следующую волну, и на поверхности на мгновение образовывались бесчисленные пенные водовороты. Невольно складывалось впечатление, что на твоих глазах проводится некий физический опыт. Популярность пляжа среди серфингистов объяснялась очень просто: всем хотелось испытать те острые ощущения, что возникали в момент столкновения двух волн. Добавьте сюда элемент риска – глубина воды у берега, как правило, составляла всего около трех футов; буквально каждый, кого бы вы ни спросили, мог рассказать о несчастных случаях, произошедших у него на глазах, – и вам станет ясно, что именно привлекало на этот пляж тех, у кого бурлила в жилах кровь.

Впрочем, в тот день Тихий океан оправдывал свое название: зеркальная бирюзовая гладь, никаких тебе пенных гребней. Рамона и Кевин ничуть не огорчились, им как раз хотелось просто поплавать. Привкус соли на губах, непередаваемый восторг погружения, возвращения в море, чудесная легкость во всем теле… Кевин, ловкий, как акула, нырнул к самому дну, поднял голову. На поверхности воды, будто в зеркале, отражались одновременно небо и золотистый песок, устилавший мягкими складками океанское дно. В ореоле серебристых пузырьков промелькнуло стройное тело в темно-красном купальнике. Женщины похожи на дельфинов, подумалось вдруг Кевину. Он усмехнулся, почувствовал, что ему не хватает воздуха, и рванулся вверх, к ослепительно белому небосводу. Глаза словно обожгло пламенем. «Лови!» – крикнула Рамона; она пошутила – волн не было и в помине: сверкающая гладь упиралась в далекий горизонт. Они еще долго нежились в воде у берега, потом обнаружили, что в купальник и плавки набился песок, и поплыли его смывать.

В конце концов они вышли из воды и уселись на песок Соляная корочка на гладкой бронзовой коже, запах водорослей, свежий ветерок…

– Не хочешь пройтись по молу?

Кевин, то и дело поглядывая под ноги, чтобы не оступиться, взобрался на огромный валун из числа тех, что образовывали мол. Серые, черные, белые, красноватые, бурые камни тускло поблескивали на солнце. В промежутках между ними, причмокивая, плескалась вода.

– В детстве мы частенько прибегали сюда целой компанией.

– Мы тоже, – откликнулась Рамона. – Всем домом. Только не на этот мол, а на другой, в Корона-дель-Мар, куда предпочитала ходить моя мама. – Ньюпортскую гавань защищали два мола, расстояние по воде между которыми составляло приблизительно двести ярдов. – Когда собирались, говорили друг другу: «Пошли плясать на камнях».

– Нет, мы ходили только на Клин. Для меня в нем было что-то загадочное, волшебное. Я будто отправлялся в путешествие на край света.

Они осторожно переступали с камня на камень – раскидывали в стороны руки, чтобы сохранить равновесие, иногда сталкивались, поддразнивали друг друга, говорили обо всем на свете, и Кевин чувствовал, как потихоньку исчезает то, что совсем недавно их разделяло. Правда, Рамона все же избегала некоторых тем. Детство, развлечения, работа, общие знакомые… Камни под ногами шевелились как живые. Интересно, откуда взялись эти валуны? Какая разница? Не все ли равно, о чем говорить наедине с любимой? Все кажется сущей ерундой. Незаданные вопросы – кто ты? о чем думаешь? я тебе нравлюсь? полюбишь ли ты меня? Безмолвные ответы – я такая, какая есть; я похожа на тебя; ты мне нравишься.