Айзек Азимов - Немезида (пер. Ю.Соколов) Страница 38

– Что ты хочешь этим сказать, Сивер?

– Марлена рассказала мне про разговор с нашим приятелем Питтом. Она нарочно рассердила его, чтобы тебя послали сюда, а заодно и ее.

– Этого я не одобряю, – сказала Эугения. – Не того, что она сумела справиться с Питтом – с ним едва ли можно справиться вообще. Я не одобряю того, что она решилась на это. Марлене кажется, что она может тянуть за ниточки, шевелить ручки и ножки марионеток – такое легкомыслие может повлечь за собой серьезные неприятности.

– Эугения, не хочу тебя напрасно пугать, но по-моему, неприятности уже начались. По крайней мере, так полагает Питт.

– Нет, Сивер, это невозможно. Да, Питт самоуверен и властен, но он не злодей. Он не будет наказывать девушку лишь потому, что она затеяла с ним дурацкие игры.

Обед закончился, свет в элегантно обставленной квартире Сивера был неярким. Слегка нахмурившись, Инсигна посмотрела на Сивера – тот протянул руку, чтобы включить экран.

– Что за секреты, Сивер? – деланно улыбнувшись, спросила она.

– Я снова хочу изобразить перед тобой психолога. Ты не знаешь Питта, как я. Я посмел спорить с ним – и очутился здесь, потому что он решил избавиться от меня. В моем случае этого оказалось достаточно, но вот как будет с Марленой – не знаю.

Снова натянутая улыбка.

– Да ну тебя, Сивер, – о чем ты говоришь?

– Послушай – поймешь. Питт скрытен. Он не любит когда о его намерениях узнают. Он словно крадется по тайной тропе, увлекая за собой остальных – это создает в нем ощущение собственного могущества.

– Возможно, ты прав. Он держал открытие Немезиды в секрете и меня заставил молчать о нем.

– У него много секретов, мы с тобой и малой части их не знаем. Я в этом не сомневаюсь. И вот перед ним Марлена, для которой мысли и движения ясны как день. Кому это понравится? Менее всего Питту. Вот поэтому он и отправил ее на Эритро и тебя вместе с ней, потому что одну девочку сюда не пошлешь.

– Ну хорошо. И что же из этого следует?

– А тебе не кажется, что он надеется больше ее не увидеть, никогда?

– Сивер, у тебя мания преследования. Неужели ты считаешь, что Питт решится обречь Марлену на вечную ссылку?

– Конечно, только он будет действовать изощренно. Видишь ли, Эугения, ты мало знаешь о том, как начиналась история Купола, в отличие от нас с Питтом. Скорее всего, кроме нас двоих об этом вообще никто не знает. Ты знаешь скрытность Питта, он всегда извлекает из нее пользу – в том числе и здесь. Я тебе расскажу, почему мы остаемся под Куполом и не пытаемся заселить Эритро.

– Ты ведь уже рассказал. Освещенность не поз…

– Эугения, это официальная версия. Питт выбрал в качестве причины освещенность, но к ней можно привыкнуть. Итак, мы располагаем миром, обладающим той же гравитацией, что и Земля, пригодной для дыхания атмосферой, примерно теми же сезонными циклами, что и дома. Миром, не породившим сложных форм жизни, где нет ничего сложнее прокариотов, причем не опасных. Каковы же, по-твоему, причины того, что мы не только не заселяем этот мир, но даже не пытаемся этого сделать?

– Ну и почему же?

– А вот почему: вначале люди свободно выходили из Купола. Дышали воздухом, пили воду – без всяких предосторожностей.

– Ну и?..

– Некоторые из них заболели какой-то душевной болезнью. В неизлечимой форме. Это не было буйное помешательство – просто какое-то отстранение от реальности. Потом кое-кому стало лучше, но, насколько мне известно, никто не поправился полностью. Болезнь эта не заразна, но на Роторе на всякий случай тайно приняли меры.

Эугения нахмурилась.

– Сивер, ты сочиняешь? Я ничего не слыхала об этом.

– Не забывай про скрытность Питта. Просто тебе не полагалось этого знать. Не твоя епархия. Мне напротив – знать было положено, потому что именно меня послали сюда, чтобы ликвидировать эпидемию. И если бы я потерпел неудачу, мы бы навсегда оставили Эритро, невзирая на грозящие нам беды и недовольство роториан. – Помолчав немного, он добавил: – Я не имею права говорить тебе об этом, в известном смысле я нарушаю служебный долг. Но ради Марлены…

Лицо Эугении выразило глубочайшую озабоченность.

– Ты говоришь… ты утверждаешь, что Питт…

– Я утверждаю, что Питт наверняка рассчитывает, что Марлена подхватит «эритрийскую лихоманку», как мы ее называем. Она не умрет. Даже больной в обычном смысле слова ее нельзя будет назвать – просто ум ее расстроится, и тогда этот странный дар, возможно, покинет ее, чего и добивается Питт.

– Сивер, это ужасно! Подвергнуть ребенка…

– Эугения, возможно, все будет иначе. Пусть Питт этого хочет – но что у него получится? Обосновавшись здесь, я завел надежные меры защиты. Купол мы покидаем только в специальных костюмах и не остаемся снаружи дольше чем нужно. Фильтруем воздух и воду, я даже придумал кое-какие усовершенствования. И с тех пор было только два случая, довольно легких.

– Сивер, а что вызывает болезнь?

Генарр усмехнулся.

– Мы не знаем, в том-то и беда. А значит, не представляем, как совершенствовать свою оборону. Тщательные исследования подтверждают одно: ни в воздухе, ни в воде нет никакой заразы. В почве тоже – вот она здесь, под ногами, под Куполом от нее никуда не деться. Воздух и вода тщательно фильтруются. И вообще, многим случалось пить эритрийскую воду, дышать чистым воздухом планеты – и ничего… никаких последствий.

– Так, значит, всему виной прокариоты?

– Этого не может быть. Хочешь не хочешь, но мы поглощаем их с водой или воздухом, с ними экспериментировали на животных. И ничего. К тому же, будь то прокариоты, болезнь оказалась бы заразной, а это не так. Мы исследовали воздействие света Немезиды – и вновь ничего не обнаружили. Более того, один раз – один только раз – лихоманку подцепил человек, никогда не выходивший из Купола. Тайна да и только.

– Даже предположений нет?

– У меня? Нет. Я могу только радоваться, что сумел остановить болезнь. Но раз мы не знаем ни природы, ни причин болезни, нельзя быть уверенным, что она не возникнет вновь. Правда, есть одно предположение…

– Какое?

– Это мне один из психологов доложил, я потом передал его докладную Питту. Так вот, он почему-то решил, что все заболевшие не принадлежали к числу средних умов, они выделялись из общей массы – более ярким воображением, например. Это были люди интеллигентные, с творческой жилкой, далеко не посредственности. Он предположил, что каким бы ни был возбудитель болезни, он в первую очередь поражает более тонкий ум.

– И ты с ним согласен?

– Не знаю. Вся беда в том, что иных отличий не видно. Оба пола в равной мере поражались лихоманкой, Других тенденций – возрастных или физических – тоже не было подмечено. Конечно, жертв лихоманки не так уж и много, так что на результаты статистического анализа полагаться нельзя. Питт удовлетворился заключением этого психиатра, а потому в последние годы он присылал сюда только людей посредственных – не тупиц, а просто середняков, вроде меня. Кстати, вот тебе и пример иммунитета: я с моим ординарным умом. Так ведь?