Джон Уиндем - Паутина [ Авт. сборник] Страница 38

— Попроси ее передать по буквам, — предложила Розалинда.

— Но я же не знаю букв! — Петра чуть не заплакала.

— Что же нам делать? — с тоской прошептала Розалинда. — Вдруг ее осенило. — Петра, детка, я сейчас нарисую тебе буквы одну за другой, а ты передашь ей эти картинки, ладно?

Петра подумала и кивнула.

— Приготовьтесь! — скомандовала нам Розалинда. — Сейчас начнется!

Она мысленно нарисовала букву «Л», и Петра тут же передала эту букву с оглушительной силой. Розалинда нарисовала «А» и так далее, пока не закончила слово. Петра сказала:

— Она поняла. Но она не знает, где находится этот самый Лабрадор. Она попробует узнать, и еще она хочет передать по буквам свое название… Ну, там, где она живет, но я сказала, что у нас так ничего не получится…

— Получится, родная. Смотри, ты примешь картинку от нее и передашь нам, только потихоньку, я прошу тебя! Так, чтобы мы не оглохли!

Первая буква оказалась «3». Мы были разочарованы.

— Где это может быть? — заговорили все разом.

— Должно быть, она перепутала! Это, наверное «С», — сказал Мишель.

— Нет, не «С», а «3»! И ничего я не путала! — Петра опять чуть не заплакала.

— Не обращай на них внимания, детка, — сказала Розалинда. — У тебя здорово получается, давай дальше.

Когда все слово получилось целиком, Мишель сказал:

— Все остальные буквы правильные, наверное, это все-таки Селандия…[1]

— Первая буква «3», а не «С», — упрямо твердила Петра.

— Но, родная, — вмешалась Розалинда, — ведь тогда получается бессмыслица. А Селандия — это место, где много моря, понимаешь? Земля посреди воды…

— Вообще-то Аксель говорил, что морей… вообще воды на земле гораздо больше, чем мы привыкли думать… — неуверенно протянул я. — Но даже если так…

Я не успел закончить, как нас неожиданно оглушила Петра, по собственной инициативе связавшаяся с неизвестной женщиной. Когда «сеанс» закончился, она торжествующе объяснила:

— Говорила я вам, что «3»! Она объяснила, что буква звучит так, будто… Ну, как пчела делает…

— Ладно, — примирительно сказал ей Мишель. — Ты права. А теперь спроси ее, есть там у них море?

— Есть! — через некоторое время (пока мы все сидели, образно говоря, заткнув уши) воскликнула Петра. — Там… две земли… два куска… А вокруг — одно море, а еще там… солнце светит все время, и днем и ночью, и… все вокруг голубое-голубое…

— Ночью солнце? — переспросил Мишель. — Да это сумасшедшая какая-то!..

— Там у них нет ночи… Она показала мне, — перебила его Петра, понимаешь? Показала… Там много-много домов, только не таких, как в Вакнуке, а больших-больших. И еще там такие смешные повозки… без лошадей. И такие штуки в воздухе… с такими… наверху… — она вдруг передала «картинку».

Пораженный, я узнал один из моих детских, давно забытых снов и повторил «картинку» более отчетливо.

— Во-во, точно такая! — обрадовалась Петра.

— Это что-то уж совсем непонятное, — пробормотал Мишель. — Слушай, Дэви, а ты-то, черт возьми, откуда это знаешь?

— Пусть Петра выудит из нее все, что сможет, — прервал я его, — а уж потом мы все как следует обсудим.

Мы опять «зажали уши» и постарались отгородиться от очередного «сеанса». Петра вошла во вкус, и в головах у нас одна за другой взрывались «молнии» и стоял дикий «грохот»…

Ехали мы тем временем медленно, избегая проезжих дорог, продираясь сквозь чащобы. Луки мы держали наготове, не столько опасаясь людей в этой глухомани, сколько из-за боязни наткнуться на какого-нибудь дикого зверя. К счастью, мы повстречали лишь одного, да и тот, почуяв нас, дал деру. Наверно, его испугали громадные лошади…

Летние ночи в здешних местах короткие, и с первыми же лучами солнца мы остановились на небольшой полянке. Расседлывать лошадей мы не стали — не стоило тратить времени и стаскивать тяжелые корзины. Если бы нас схватили врасплох, пришлось бы оставить их тут, а в них была вся наша еда и одежда.

Пока мы ели, я потихоньку расспрашивал Петру о «картинках», которые показывала ей неизвестная подруга. Чем больше она мне рассказывала, тем яснее я узнавал свои детские сны. Все сходилось до мелочей… Было странно и удивительно узнавать, что я не просто мечтал о никогда не существовавшем Городе Древних, а видел место, которое и впрямь есть на Земле. Пусть где-то очень далеко, но есть. Правда, Петра быстро устала, и я решил не мучить ее больше расспросами, а дать им с Розалиндой поспать.

Как только рассвело, я услышал Мишеля.

— Они напали на ваш след, Дэви! Собака нашла того парня, которого застрелила Розалинда… И они увидели следы ваших лошадей… Наш отряд поворачивает на юго-запад, так что не теряй времени — двигай дальше! Где вы сейчас?

Я мог ответить лишь приблизительно, что мы где-то неподалеку от Диких Лесов.

— Давай быстрее! Не теряй времени! — повторил он. — Если будете копаться, они отрежут вас от Дикого Леса, и тогда!..

Он был прав. Я разбудил Розалинду, и минут через десять мы тронулись. Петра дремала на одеялах.

Теперь уже было не до того, чтобы выбирать окольные пути. Мы выехали на первую попавшуюся дорогу, ведущую к югу, и пустили лошадей рысью. Дорога все время петляла, но двигались мы в правильном направлении. Миль десять мы проехали спокойно, безо всяких приключений, пока не столкнулись нос к носу с человеком, скакавшим во весь опор прямо на нас. Увидели мы друг друга одновременно, когда между нами оставалось метров тридцать, не больше.

Глава XIII

Он ни секунды не сомневался в том, кто мы такие. Едва увидев нас, он тотчас же потянулся к луку. Прежде чем он успел натянуть тетиву, мы с Розалиндой выстрелили.

Нам никогда еще не приходилось стрелять с такой высоты, и обе наши стрелы просвистели у него над головой. Его стрела задела голову одной из наших лошадей. Во второй раз я снова промахнулся, но Розалинда угодила его лошади прямо в грудь. Та взвилась на дыбы, едва не сбросив седока, повернулась и с громким ржаньем понеслась от нас прочь. Я выстрелил им вслед и угодил лошади в ляжку. Она резко дернулась в сторону, всадник вылетел из седла прямо на дорогу. Лошадь, освободившись от седока, помчалась в чащу.

Мы проехали мимо валявшегося на дороге человека даже не поглядев в его сторону. Он проворно отполз от дороги, когда громадные копыта поравнялись с ним, и последнее, что я видел, как он сидел на земле, ощупывая ушибленную голову и грудь. Самое поганое во всем случившемся было то, что теперь впереди нас летела, сломя голову, раненая и загнанная лошадь.