Григорий Адамов - Тайна двух океанов Страница 38

Однако на этот раз он встретил, очевидно, не менее опытного и опасного противника. Потеряв одну из своих рук, осьминог на один лишь миг ослабил остальные и, выбросив мощную струю воды из своей воронки, передвинулся под брюхо кашалота. Здесь он был в некоторой безопасности, так как страшная челюсть кашалота не могла его достать. Оставшиеся семь рук обвились вокруг туловища врага и с прежней силой сжали его. Одна за другой, как стальные пружины, они взвивались кверху, вырывая кружки и полосы кожи у кашалота и вновь обвивая его. Глаза осьминога, неподвижные и яростные, горели желтым пламенем, кольца вокруг них вздулись. Он глубоко и сильно дышал, и вода вливалась под его мантию, грозно раздувая тело, и выбрасывалась из воронки, как из мощного насоса, вызывая вокруг водовороты, в которых вращались мелкие придонные животные, пустые раковины, обрывки водорослей, галька, песок и муть.

Потеряв из виду врага и бесцельно хлопая нижней челюстью, кашалот завертелся на месте, задел хвостом борт судна и сорвал с него огромное полотнище водорослей. Струя воды повалила при этом Павлика на дно, но он сейчас же опять сел и прижался к судну под нижним изгибом его корпуса, боясь двинуться с места. В следующий момент, очевидно поняв, где скрылся осьминог, кашалот опустился на дно, всей своей тяжестью придавив к нему двухметровое тело врага. Однако, распластавшись под брюхом кашалота, осьминог продолжал сжимать его и рвать его кожу. Тогда кашалот, медленно двигаясь назад, стал волочить осьминога по дну, через острые камни.

Скоро осьминог почувствовал всю губительность этого маневра. Его рыхлое, студенистое тело начало покрываться глубокими порезами и ранами, отрывались кожа и куски мяса, и сам он мало-помалу съезжал с брюха к голове, к страшным челюстям кашалота.

Медленное и убийственное движение кашалота шло как раз в сторону судна, к тому месту, где окаменевший в смертельном испуге Павлик наблюдал эту битву подводных гигантов. Живая гора надвигалась боком на него, грозя прижать к борту корабля. Он хотел бежать к носу корабля, но боялся пошевельнуть даже пальцем, опасаясь привлечь к себе внимание разъяренных бойцов. Он оглянулся, надеясь проскользнуть в пробоину и скрыться в корпус судна, но пробоина оказалась слишком далеко. Вот кашалот проволочит свою добычу еще немного, и его страшная пасть и не менее страшные руки осьминога очутятся совсем близко от Павлика.

Павлик наконец не выдержал, вскочил на ноги и в приступе отчаяния начал хвататься за стебли водорослей, морских лилий и гидрополипов, пытаясь вскарабкаться по ним наверх. Он цеплялся ногами за приросшие к бокам судна раковины, пальцы рук впивались в какие-то щели.

В смертельном ужасе, скользя и обрываясь, он упорно лез вверх, с трудом завоевывая каждый сантиметр.

Он достиг уже почти половины высоты судна, когда гора настигла его. Со страшной силой она ударила его по ногам. Ноги сорвались со своей ненадежной опоры, из рук выскользнул пучок водорослей, и, повернувшись, как на оси, Павлик лицом и грудью упал на скользкую спину кашалота. Падая, он успел заметить, что несколько рук осьминога захвачены огромной челюстью и гигантское головоногое беспомощным мешком повисло под головой кашалота. Павлик скользнул по боку кашалота вниз, но сейчас же почему-то остановился и повис на нем. В то же мгновение кашалот вздрогнул, яростно метнулся в сторону от судна, отбросив изуродованное, но еще живое тело осьминога, и в каком-то исступлении закружился над поляной с висящим на его боку Павликом.

Нельзя было понять, что произошло. Павлик, ничего не соображая и инстинктивно хватаясь руками за скользкую спину кашалота, каким-то далеким уголком сознания заботился только о том, чтобы не свалиться и не попасть под ужасные удары хвоста, который со страшной силой работал совсем близко.

В следующую секунду кашалот взвился кверху, потом бросился вниз, с чудовищной быстротой пронесся над судном и умчался в темные глубины океана. Последнее, что успел заметить Павлик, были яркие лучи света от четырех фонарей и четыре человеческие фигуры в густом клубке извивающихся, как змеи, щупалец. Затем все пропало. Плотный мрак окружил Павлика и с непреодолимой силой давил на его грудь и голову, отбрасывая назад ноги, как будто стараясь сорвать его с места и бросить в ужасную гигантскую мясорубку позади… Павлик с трудом пригнул голову к спине кашалота и в изнеможении, окончательно лишившись сил, закрыл глаза…

Глава 12

Погоня

Марат открыл глаза, безучастно посмотрел вокруг себя. Потом он стремительно поднялся и сел на койку.

— Он унес Павлика! — закричал Марат в отчаянии. — Он унес его! Спасите Павлика, капитан! Скорее! Скорее!

В одном белье Марат вскочил с койки, бросился к дверям, порываясь куда-то бежать, что-то делать. Ни капитан, ни зоолог, ни стоявший поодаль комиссар не успели его удержать. Но в эту минуту в дверях показался Горелов, Марат очутился в его длинных сильных руках.

— Что ты говоришь, Марат? Кто унес? Откуда ты знаешь? — взволнованно спросили капитан и зоолог, отводя больного на место.

— Я видел, — бормотал Марат, бессильно опускаясь обратно на койку. — Кашалот… огромный… пронесся над нами… держал Павлика на себе…

Он опять устало закрыл глаза, его обычно смуглое лицо посерело, и казалось — сознание еще раз покидает его. Зоолог, в белом халате, вновь склонился над Маратом.

— Что это может значить? — спросил капитан.

— Разумеется, бред и больше ничего, — сказал Горелов.

— Да, скорее всего, — согласился зоолог, растирая грудь Марата. — И это заставляет меня опасаться, что у него сотрясение мозга. Вероятно, от электрического удара перчаткой осьминог в предсмертной конвульсии швырнул Марата на стену корабля. Во всяком случае, ни я, ни Скворешня кашалота не видели.

В госпитальный отсек вошел океанограф Шелавин.

— Вы о кашалоте? — спросил он, посмотрев сквозь криво сидящие очки на зоолога. — По правде сказать, я тоже за всю свою жизнь такого экземпляра абсолютно не видел. Абсолютно.

Все в недоумении посмотрели на Шелавина и потом переглянулись.

— О каком кашалоте вы говорите, Иван Степанович? — спросил зоолог.

— Да о том самом кашалоте, который промчался надо мной, как сумасшедший, перепутал все мои шары, сорвал с места буй с батометрами… Вообще испортил всю мою сегодняшнюю работу по изучению течений. Он так несся, как будто чувствовал себя на гарпуне.

— Когда вы его видели? — быстро спросил капитан.

— Часа три назад.