Стас Иванов - Организм 2.0 Страница 38

— Это… – Савельев сглотнул. – Это живые?

— Нет, мертвецы. Замерзли и решили немного погреться у костра, – язвительно заметила Кнопа. – Конечно, это живые!

Долин ухмыльнулся. На утреннем совещании на корабле, дабы его не сочли за сумасшедшего, он ни словом не обмолвился про разумного протиста и мальчишку. Кнопа даже не представляла, насколько ее шутливое предположение могло быть близко к истине.

— Летим к небоскребам, – велел Долин.

— Уже, – откликнулся Савельев, поворачивая штурвал. Чуть накренившись, самолет сменил курс, выровнялся. И в тот же самый миг двигатель заглох. Сплошной круг молотящего воздух пропеллера распался на две стремительно вращающиеся лопасти. Эффект авторотации не позволил им остановиться, но спустя несколько секунд они замедлились настолько, что стали крутиться не быстрее настольного вентилятора.

Большинство приборов, запитанных от двигателя, отключилось, остались лишь жизненно–необходимые. Стало настолько тихо, что можно было услышать свист рассекаемого крыльями воздуха.

Все сняли наушники и переглянулись.

— Так, спокойно, – дрожащим голосом произнес Савельев. – Самолет не утюг. Он не рухнет вниз. Конструкция не позволит.

— Долго мы продержимся? – подтягивая ремень безопасности, спросил Долин.

Оторвав от штурвала руку, загибая пальца, инженер принялся считать:

— Так, у нас высота тысяча метров. На каждые тридцать сантиметров высоты мы должны обменивать примерно пять метров расстояния. Получает… получается… мы сможем планировать километров пятнадцать.

Схватив бинокль с приборной панели, Долин прикинул расстояние до небоскребов.

— Километров десять. Должны дотянуть.

— Но это примерные расчеты, – нерешительно признался Савельев. – Я не знаю точные параметры планирования для этой модели. Для каждого самолета они разные. Плюс надо учитывать сопротивление воздуха, направление ветра. И опыт пилота.

— Ты долетишь, – подбодрил инженера Долин.

Ладонь Савельева легла на рычаг закрылок. Сглотнув, он сообщил:

— Если поколдовать с конфигурацией крыла, углом тангажа и скоростью, можно выиграть пару–тройку километров.

— Эй–эй! – забеспокоилась Кнопа. – Лучше ничего не трогай!

Савельев охотно убрал ладонь и пробурчал:

— Ну, как знаете. Тогда планируем как есть. И… это… мне нужно место для посадки. Широкая и длинная прямая.

— И где мне ее найти? – с досадой спросил Долин, но все же принялся через бинокль осматривать густо–застроенные окрестности квартала небоскребов. В поле зрения попала река. – Река подойдет?

— Нет! – мгновенно ответил Савельев. – У нас крылья на брюхе. Зароемся ими в воду, перевернемся и не сможем выбраться из кабины. Двери‑то открываются вверх.

— Ясно, – откликнулся Долин и продолжил поиски посадочной полосы.

Небоскребы приближались быстро. Пожалуй, слишком быстро. Не прошло и двух минут, как до квартала осталось каких‑то три километра, а подходящее для посадки место так и не было найдено. Всюду дома с узкими улочками, ни одного парка. Третья кольцевая забита машинами, и хоть одна полоса была кем‑то когда‑то расчищена, размах крыльев самолета исключал мягкую посадку. Рядом с кварталом, огибая башни, тянулась Москва–река, но садиться на нее было не менее опасно, чем на дорогу.

Зато, подлетев поближе, Долин наконец смог как следует рассмотреть небоскребы. Дорога вокруг квартала была обнесена ограждением из колючей проволоки, порванной во множестве мест. Первые четыре этажа всех строений полностью обиты гладкими металлическими листами. Стекла на пятом выбиты, всюду размещены огневые позиции из мешков с песком. Рядом с каждой башней стояло по несколько БМП-3 и Т-90. Удалось заметить даже МИ-8 и «крокодил». На стоянке рядом с комплексом в беспорядке сгрудилось множество военных грузовиков. Между всеми зданиями в землю врыты металлические кресты из сваренных рельс. На них, охваченные мотками колючей проволоки, висели распятые и неистово дергающиеся протисты.

А внизу у подножия небоскребов – Долину захотелось схватиться за голову – копошились сотни мертвецов: они пытались продавить металлические щиты, вскарабкаться по гладким, без единой щели, стенам, однако проникнуть в здания, превращенные в крепости, им было не суждено. Но из‑за толп зараженных выйти и войти обратно в небоскребы также было не самой простой задачей в мире.

Впрочем, Долин заметил кое‑что внушающее оптимизм – подлетающий к общине самолет заметили. Столпившись у окон – застекленных и выбитых, – тысячи человек глазели на самолет. Кто‑то куда‑то бежал, некоторые махали руками, пытаясь привлечь внимание, кто‑то прыгал от радости, явно радуясь доказательству, что на Земле остались живые. Рядом с огневой точкой в одной из башен суетилось несколько человек в военной форме и с автоматами. Что они собирались делать, Долин не знал. Даже если местные хотели добраться до танка и спасти их, они никак не успели бы до приземления самолета избавиться от всех протистов внизу. Более того, никто из местных даже не пытался выйти с ними на связь…

— Сто пятьдесят метров до земли! – крикнул Савельев. – Пофиг, садимся на реку!

— Стоять! – крикнул Долин. Перенаправив бинокль, он вновь и внимательней осмотрел приглянувшееся издалека местечко. Длинная эстакада с широкой магистралью Звенигородского проспекта шла перпендикулярно и над третьей кольцевой, вливаясь в нее круговыми развязками. Ровно посередине эстакаду перегораживала перевернутая фура, пару сотен метров после нее дорога была полностью свободна от машин. – Вася, видишь эстакаду? В километре от нас?

Савельев глянул вперед, после на небоскребы. С возмущением спросил:

— А чо так далеко от людей?!

— Садимся туда!

— Черт, она с уклоном вниз! Как я сяду на нее без движка?!

— Ты бы не смог приземлиться даже с движком, – ехидно заметила Кнопа. «Сайгу» она прижимала к груди, ногами уперлась в спинку переднего кресла. – Даже на ровную дорогу. Счастье, что смогли взлететь.

— Ну да–да, посадка посложней взлета, – пробормотал Савельев. – Намного… А, да пошло бы все! – Он резко вывернул штурвал, направив самолет с сторону. – Затягивайте ремни, посадка будет нереально жесткой!

Змейкой вильнув вправо–влево, самолет полетел над началом эстакады в сотне метров над ней. Выпустив закрылки и шасси, инженер снизил скорость, однако она все равно была слишком высокой – выходило, что Соката перелит через всю эстакаду.

Надавив на штурвал, Савельев направил нос вниз, отчего самолет, сбросив было скорость, снова начал укоряться. Внизу замелькали машины и валяющиеся между ними протисты. Их было немного – большинство ушло к небоскребам, – никто из них не слышал беззвучно планирующий самолет, и никто не спешил выходить из спячки. Из‑за близости к общине живых, вечно тревоживших их, мертвецы не меняли свою модель поведения. Это давало шанс.