Айзек Азимов - Основание Страница 39

Пониетс чувствовал, что уселся на своего конька. Речь его, как всегда, когда приходилось что-то продавать, текла легко и уверенно. Впрочем, Великого Мастера во всех случаях интересовало скорее содержание, нежели форма.

— Вот как? Трансмутация? Нам уже попадались дураки, которые клялись, что смогут это сделать. Они дорого заплатили за такое святотатство.

— Но им это удалось?

— Нет.

На лице Великого Мастера отразилось холодное изумление.

— Удачная попытка произвести золото была бы преступлением, которое им же и искупилось бы. Но преступная попытка, к тому же еще и неудачная, карается смертью. Вот, попробуйте что-нибудь сделать с моим посохом.

И он ударил своей дубинкой об пол.

— Ваше величество должны извинить меня. Мой прибор — всего лишь маленькая модель, сделанная моими руками, а этот посох слишком велик.

Маленькие глазки Великого Мастера осмотрели по кругу комнату и остановились.

— Рандал, ваши четки. Скорее, и если это удастся, я верну вам вдвойне.

Четки прошли по кругу, передаваясь из рук в руки. Великий Мастер задумчиво приподнял их в руке, оценивая вес.

— Держите, — сказал он и бросил четки на пол.

Пониетс нагнулся, чтобы подобрать их. Он с трудом открыл цилиндрическую камеру и заморгал от напряжения, стараясь аккуратно и правильно поместить четки точно по центру анодного экрана. Возможно, потом не придется столько возиться, но сейчас неудачи быть не должно.

Трансмутационный аппарат злорадно трещал целых десять минут, и в комнате стал появляться запах озона. Асконийцы попятились назад, что-то бормоча, а Ферл вновь принялся шептать на ухо своему повелителю. Великий Мастер сидел с каменным лицом.

Четки были золотыми.

Пониетс с поклоном протянул их Великому Мастеру:

— Ваше величество!

Но старик заколебался, затем дал знак Пониетсу, чтобы тот оставил это пока у себя. Торговец быстро заговорил:

— Господа, это золото. Золото от первого до последнего кусочка. Если не верите, можете подвергнуть его любому физическому и химическому анализу. Его нельзя отличить от золота, которое находят в земле. И его можно сделать из любого железа. Ржавчина не помешает, как и незначительные примеси других металлов…

Пониетс умышленно заполнял словами возникшую паузу. Четки свисали с его руки, и золото говорило само за себя.

Наконец Великий Мастер медленно протянул руку, и тогда вмешался Ферл:

— Ваше величество, но ведь это золото из отравленного источника.

— Роза может вырасти из грязи, ваше величество, — возразил Пониетс. — Когда вы торгуете со своими соседями, вы покупаете у них самые разнообразные товары, не спрашивая, откуда они взялись: из красивых машин, благословленных вашими предками, или от каких-нибудь космических торговцев-негодяев. О чем говорить, ведь я не предлагаю вам свой прибор, я предлагаю вам золото.

— Ваше величество, — сказал Ферл, — вы не отвечаете за чужеземцев, поступки которых не одобряете и о которых не знаете ничего. Но согласиться принять это странное псевдозолото, сделанное греховно из железа в вашем же присутствии с помощью греховного прибора и с вашего одобрения, — это значит оскорбить святые души наших предков.

— И все-таки золото — это золото, — нерешительно сказал Великий Мастер, — и оно ниспослано нам свыше, чтобы обменять ничтожную личность на чистый и благородный металл. Право, вы очень строги, Ферл.

Но все же он отдернул свою руку.

— Вы сама мудрость, ваше величество. Чуточку отступить от закона и произвести такой невинный обмен ровным счетом ничего не значит, а благородные святые души ваших предков останутся только довольны. Ведь именно вы сможете создать сверкающий золотой орнамент в местах их упокоения. И ведь если бы золото само по себе могло быть злом, если бы такое вообще стало возможно, это зло тотчас бы исчезло, как только вы употребили бы металл для самой благородной цели — успокоения душ ваших предков.

— Клянусь костями моего деда! — запальчиво вскричал Великий Мастер. На его лице отразилось явное удивление, и рот расплылся в улыбке. — Что вы скажете об этом молодом человеке, Ферл? Его аргументы неоспоримы. Они так же неоспоримы, как и священные слова моих предков.

— Похоже, что так, — мрачно ответил Ферл. — Если, конечно, эта неоспоримость — не очередная проделка Злого Духа.

— Я скажу даже больше, — неожиданно продолжил Пониетс. — Считайте это золото обычным залогом. Положите его на алтари ваших предков как приношение и задержите меня на 30 дней. Если к концу этого срока не будет выражено неудовольствия с их стороны, если не произойдет никаких несчастий, это станет несомненным доказательством, что духи предков принимают ваше подношение. Разве можно предложить что-то большее?

И когда Великий Мастер поднялся, чтобы взглянуть на своих придворных и определить по выражению их лиц, кто согласен, а кто нет, он не увидел и тени сомнения. Даже Ферл, пожевав свой короткий ус, кивнул головой.

Пониетс улыбнулся и подумал, что пригодилось его религиозное образование.

Прошла еще неделя, прежде чем удалось организовать встречу с Ферлом. Пониетс чувствовал напряжение, но уже успел привыкнуть к ощущению физической беспомощности. Ему пришлось покинуть пределы города и жить под стражей на загородной вилле Ферла. Ничего не оставалось, как просто смириться с этим положением и плюнуть на все опасения.

В домашней обстановке Ферл выглядел выше и стройнее, чем тогда, в полукруге старейшин. В непарадной одежде он вообще не походил на старейшину.

— Вы странный человек, — резко заявил Ферл. Глаза его были полузакрыты, веки слегка дрожали. — Последнюю неделю и в особенности последние два часа вы твердите лишь о том, что мне необходимо золото. Это бесполезный труд, давайте лучше спросим, кому оно не нужно. Давайте продвинемся в наших разговорах немного вперед.

— Это не просто золото, — осмотрительно заметил Пониетс. — Не просто золото, не обычная монетка другая. Мы говорим сейчас о том, что за этим стоит.

— Что может стоять за золотом? — спросил Ферл, скривив губы в усмешке. — Уж не хотите ли вы устроить мне еще одну нелепую демонстрацию?

— Нелепую? — Пониетс слегка нахмурился.

— Безусловно. — Подперев одну руку другой, Ферл задумчиво поглаживал подбородок. — Я вас не осуждаю. Вы проделали все с определенной целью, я в этом уверен. Знай я причину, я, конечно, предупредил бы об этом его величество. Ведь будь я на вашем месте, я сначала сделал бы золото на своем корабле, а потом предложил его в обмен на пленника, не вызывая столько пересудов и споров, которые возникли в результате демонстрации.