Василий Головачев - Реликт (том 2) [Книги 4–6] Страница 39

И чем дольше анализировал ситуацию Ратибор, тем больше склонялся к мысли, что он видел… чужанина! Роида. Правда, самым уязвимым местом гипотезы было ее логическое обоснование: с какой стати чужанин вдруг захотел нанести визит землянину, в то время как состояние отношений роидов и людей — нулевое? На этот вопрос ответа у Берестова не было, и он решил пока не ломать голову над загадкой, позволив себе только воскликнуть в душе: ай, да проконсул! Сколько же тайн хранит твоя родовая «крепость»?..

Нагулявшись, Ратибор некоторое время привыкал к дому, приводил мысли в порядок, прибирался, переодевался, разговаривал с «домовым», смотрел программу новостей по видео: мир жил своей многогранной жизнью, строил и разрушал, сажал деревья и вырубал леса, рожал и хоронил, смеялся и плакал, и все это — сквозь тихую, но отчетливо слышимую ноту режима тревоги, порождающую в душах темные тени суеверного страха и неуверенности в завтрашнем дне.

Дважды он порывался позвонить Насте, но оба раза по какой-то необъяснимой причине срабатывал внутренний выключатель, останавливающий начавшееся было движение; не интуиция, скорее, опасение увидеть Настю в чужой компании, веселящуюся, забывшую обо всем… Воображение рисовало некрасивые сцены появления Ратибора в разгар веселья, и в конце концов он заблокировал мысли о девушке насмерть, приказав себе включиться в прежний ритм жизни безопасника: у него была цель, и следовало идти к ней самым коротким путем. Но если до миссии посла он был коброй, то есть руководителем обоймы риска, имея почти неограниченные возможности для оперативной работы, то теперь стал гриф-мастером, оперативником-одиночкой, и следовало приспосабливаться к новому положению как можно быстрей.

Все еще прислушиваясь к своим ощущениям, находя в них все новые оттенки при смене рода деятельности — принимая душ, он, например, испытал восхитительное чувство раскрывания пор кожи, — Ратибор наконец составил в уме программу действий, переоделся в спортивный комби серого цвета с черными кармашками и поясками, нацепил пси-рацию и настроил ее на трек отдела безопасности, использовав свой личный код: теперь он мог получать все новости, поступающие в отдел.

Звонить друзьям он не стал.

Голова изредка побаливала («Блуждающие боли», — вспомнились слова Грехова), и хотя он не привык обращать внимание на такие мелочи, организм сам знал, как с ними бороться, тем не менее ради страховки Ратибор решил пройти медосмотр.

В медсекторе Управления его знали и приняли, как надо, выразив симпатии в виде улыбок и похлопываний по плечам и спине: все были рады его возвращению, зная, откуда вернулся бывший оператор-прима «Шторма». Дежурный врач-универсалист со смешной фамилией Задира быстро набрал программу медицинскому инку, и Ратибор, раздетый, до плавок, нырнул в узкий коридорчик анализационного комплекса. Когда он вышел с другой стороны и увидел физиономию врача, представлявшую собой скульптурную маску бога изумления, он даже перепугался, заподозрив самое худшее — скрытые психические отклонения, но врач развеял его подо зрения:

— Елки-палки, вот это тонус!

Смотрел он на дисплей, и Ратибор тоже заглянул в белый объемный куб, но увидел лишь облако мигающих зеленых огней, какие-то светящиеся цифры, знаки и символы.

— Никогда не думал, что увижу подобное снова! — Врач все еще пребывал в нокдауне, пораженный до глубины души.

— Так плохо? — спросил Ратибор, одеваясь. Врач очнулся, шибко потер ладонью затылок.

— Наоборот, ваш КЗ[28] на порядок превышает КЗ нормального человека! Как и остальные параметры вплоть до кардиорезерва! Например, вы реагируете на оптические раздражители в пятнадцать раз быстрее, чем требуется по норме — до десяти миллисекунд вместо ста пятидесяти. Или вот еще: предельная скорость обработки информации в мозгу человека — пять тысяч бит в секунду, а у вас этот показатель — пятьдесят шесть тысяч! Не знаю, с помощью какого тренинга вам удалось это сделать, по-моему, таких приемов не знает ни традиционная медицина, ни восточная, ни какая другая. Таких приемов просто не существует в природе!

— Значит, я здоров!

— Как бог! — вырвалось у врача, — Вернее, как Геракл! Вы хоть сами-то понимаете, какие у вас резервы? Вы же можете завязать узлом гриф штанги.

— Это неплохо, — кротко сказал Ратибор. — Хотя в истории есть примеры и похлеще, помните — Железный Самсон? Или Поддубный. А сколько русских богатырей мы не знаем? Да, — вспомнил Ратибор, — вы говорили, что видели подобное второй раз. А первый раз у кого?

— У шефа КОБ Железовского.

Берестов кивнул и оставил ошарашенного врача вместе с его не менее ошеломленной гвардией. На сердце отлегло, с организмом все было в порядке, какие-либо отклонения медики заметили бы, а это означало, что таинственная фармакопея Грехова (или «серого призрака»?) действовала безотказно, возродив его из того «пепла», что остался от безопасника после долгого путешествия внутри Конструктора.

Используя сертификат кобры, он в три приема — Управление — база «Радимич-2» — спейсер «Клондайк» — добрался до тактического центра управления режимом ГО в Солнечной системе и застал Железовского на смене дежурства.

В зале кроме комиссара присутствовали еще пять человек, трое — «первая» смена: командор погранслужбы Эрберг, президент Академии наук Земли Максимов и незнакомая смуглая женщина в саронге, вероятно, член СЭКОНа, — и трое — «вторая»: Железовский, кобра погранслужбы Демин и директор УАСС Кий-Коронат.

Немая сцена длилась недолго, первым опомнился Демин:

— Чур меня!

Осторожно дотронулся до плеча Ратибора.

— Кажется, не привидение… Берестов, это ты, или новый тест Конструктора?

— Навь[29]! — сказал Кий-Коронат, отмахиваясь пальцем.

— Ну, уж нет, на мертвеца не похож, — возразил Демин, и они оба посмотрели на застывшего комиссара.

Человек-скала наконец шевельнулся и молча обнял Ратибора так, что тому пришлось растопыриться изо всех сил, чтобы не быть раздавленным. Их мысленный диалог длился немногим больше трех секунд, но они прекрасно поняли друг друга, после чего Железовский снова превратился в каменного «роденовского мыслителя», скупого на жесты, мимику и слова.

— Что говорят медики?

— Ничего страшного, я у них только что был.

— Мог бы сообщить о своем появлении сразу, — ворчливо заметил Кий-Коронат, залезая внутрь кокон-кресла. — Это непорядок.

— Черт меня дери, я счастлив, что ты жив! — Демин сжал локоть Берестова и тоже уселся в кресло. — Извини, пора включаться в бдение, вечером — ко мне, без возражений!