Алексей Калугин - Снежная слепота Страница 39

– Как ты насчет того, чтобы стать реалистом? – спросил он у Марсала. – Что? – непонимающе переспросил тот.

Харп, возможно, и попытался бы объяснить Марсалу свои слова, если бы только сам мог понять, что они означают.

Поднявшись на ноги, он подошел к вытянутому и замершему в таком положении хвосту снежного червя и звонко хлопнул по нему голой ладонью. Хвост тотчас же ожил и ударил в потолок.

Сделав шаг назад, Харп посмотрел на ладонь, покрытую тонким, почти незаметным для глаза слоем прозрачной слизи. Поднеся ладонь к носу, он осторожно понюхал ее. Запах был чуть кисловатый – отнюдь не та омерзительная вонь, что исходила от тела снежного червя. Это уже было приятной неожиданностью. Оставалось только убедиться, что слизь червя на самом деле обладает теми удивительными теплоизоляционными свойствами, которые приписывал ей Татаун, а следом за ним и Марсал.

Подойдя к стене, Харп плотно прижал перепачканную слизью ладонь к гладкой ледяной поверхности.

– Ну и как? – поинтересовался Марсал.

Это казалось невозможным, но Харп не чувствовал холода. Он вообще ничего не чувствовал, будто ладонь была прижата не к ледяной стенке, а к поверхности, нагретой до температуры человеческого тела.

– Работает, – посмотрев на Марсала, сказал Харп. – И еще как работает!

Заросшее бородой лицо Марсала расплылось в по-детски счастливой улыбке.

– Выходит, не зря старались. – Взгляд Марсала скользнул по мертвому телу с натянутым на голову серым полиэтиленовым пакетом. Специально для Харпа он добавил: – И Эниса не напрасно погибла.

При упоминании имени Энисы лицо Харпа вновь помрачнело.

Он не видел, как Эниса упала в воронку снежного червя, а значит, не имел возможности помочь ей. И все же он считал себя виноватым в ее смерти. Уже хотя бы потому, что просто не следовало брать женщину на охоту.

– Эниса считала, что мир вечных снегов – это тюрьма, из которой невозможно сбежать, – сказал Харп, присаживаясь на прежнее место.

– Я знаю, – кивнул Марсал. – Это все идеи Микато. Он, когда еще разговаривал, все время твердил о том, что мы должны безропотно сносить страдания, выпадающие на нашу долю, поскольку это искупление за те грехи, что были совершены нами в другой жизни.

– И Эниса в это верила? – спросил Харп.

– Да, похоже на то, – снова кивнул Марсал.

– В таком случае я не понимаю, почему она решила отправиться вместе с нами на охоту.

– Ну, может, ей просто все надоело.

– Что именно?

– Ну, вообще все…

Марсал сделал широкий и весьма неопределенный жест рукой, который можно было толковать как угодно.

– Тебе тоже все надоело? – спросил после недолгого молчания Харп.

– Ну, это смотря о чем идет речь, – лукаво улыбнулся Марсал.

– А ты хитрый парень, – искоса глянул на Марсала Харп.

– Правда? – удивленно вскинул брови тот. – В таком случае ты первый, кто это заметил.

Усмехнувшись, Харп сунул руку в пакет, который все еще держал на коленях Марсал, и достал оттуда пару лепешек.

Склонив голову к правому плечу, Марсал какое-то время смотрел на то, как Харп двумя пальцами заталкивает лепешки в рот, после чего, качнув головой, негромко произнес:

– Странный ты человек, Харп… Непонятный…

– Я знаю, – не прекращая работать челюстями, Харп размашисто кивнул. – Мне сегодня уже говорили об этом.

– Эниса?

– Она.

– Ну, в таком случае я лучше промолчу.

Марсал поставил пакет с оставшимися оладьями на пол, подтянул колени к груди и обхватил их руками.

– Говори, раз уж начал. – Харп вытянул из пакета еще одну лепешку и, сложив пополам, отправил ее в рот.

– Да я даже не знаю, как это правильно объяснить. – Марсал смущенно потупил взгляд. Глядя на него, Харп подумал, что, если бы не торчащая во все стороны борода и не обожженное морозом лицо, Марсал был бы похож на девицу. – К тебе трудно приноровиться, потому что ты постоянно меняешься… Сегодня ты не такой, каким был вчера. А вчера ты не был похож на себя позавчерашнего. Порою ты меняешься настолько быстро, что мне вдруг начинает казаться, что рядом со мной совсем другой человек, не тот, которого я знаю.

– Например? – поинтересовался Харп.

– Полчаса назад ты удивлялся, как я могу есть при такой вони да еще когда рядом лежит покойник. А сейчас сам уплетаешь лепешки за обе щеки да к тому же еще и заталкиваешь их в рот пальцами, перемазанными слизью снежного червя.

Харп удивленно посмотрел на свою руку. Все верно, это была именно та рука, которой он хлопнул по хвосту снежного червя. Но самым удивительным было то, что он подумал вовсе не о том, как это его угораздило рукой, перепачканной выделениями снежного червя, схватиться за еду, а о том, что кисть руки, хотя на ней не было перчатки, по-прежнему не ощущала холода.

– Слушай, Марсал, а слизь-то до сих пор действует! – восхищенно воскликнул он. – Эдак мы с тобой сможем голыми до западных гор дойти!

Марсал только языком цокнул и головой покачал.

Харп вновь стал другим человеком, ничуть не похожим на того, каким он был всего лишь час назад, – раздавленного, готового сдаться на милость судьбы, какой бы она ни была. Сейчас Харп вновь стал похож на сгусток энергии неизвестной природы, способный не только пробить любую преграду, но и увлечь следом за собой все, что окажется в поле его действия.

– Куда тебя несет, Харп?

Харп на секунду задумался. На лице его появилась улыбка, немного смущенная и как будто даже извинительная.

– Не знаю, – он развел руки в стороны движением, характерным для Марсала. – Не знаю, – снова сказал он, – но мне это нравится.

– Что именно? – не понял Марсал.

– Мне нравится чувствовать себя живым, – уже без улыбки ответил Харп.

Глава 11

Перед самым концом снежный червь впал в буйное неистовство. Его огромное бледно-розовое тело извивалось и билось о стены лаза с такой силой, что, казалось, находящийся при последнем издыхании зверь вот-вот оборвет удерживающие его веревки. У Марсала даже мелькнула мысль, отозвавшаяся предательским холодом в низу живота: а выдержат ли ледяные своды лаза обрушивающиеся на них титанические удары?

Свидетельством того, что силы снежного червя были на исходе, являлась разве что фиолетовая жидкость, вытекающая из разодранной глотки зверя, которую Марсал считал аналогом человеческой крови. Фиолетовая кровь червя текла по ледяному полу лаза широкими полосами и застывала, схваченная морозом, в виде неровных, бугристых нагромождений, вспененных вмерзшими пузырьками воздуха.

Когда червь предпринял последнюю отчаянную попытку освободиться, поток фиолетовой крови хлынул с такой силой, что Марсалу с Харпом пришлось переместиться на несколько метров в глубь лаза.