Дмитрий Янковский - Огненный шторм Страница 39

– Если бы я тогда не… – сквозь всхлипы говорила Игнатьева, – так хорошо управляла челноком… то мы бы не оказались здесь и… – Она вновь зарыдала. – Димка бы не погиб.

Второй раз за последнее время на моих глазах женщина винила себя в гибели дорогого ей мужчины. Сначала Зайцева, а сейчас эта девушка.

– Ладно, товарищ майор, – через несколько минут резко произнес Свердлов. – Ваш напарник погиб. Давайте сделаем так, чтобы его смерть не была напрасна. Надо пробиваться к нашим.

– Напарник, – горько усмехнулась Игнатьева. – Мы с ним собирались пожениться!

Да, тут нечего было сказать. Любовь превыше всего.

21:45:19

– Уже устали, товарищ генерал? – спросил я запыхавшегося Кошкина, когда мы остановились на привал.

Кошкин тяжело опустился на землю.

– Да. Сами посудите, – генерал открутил крышку фляги и сделал несколько судорожных глотков, – где на корабле встретишь такое? Самый длинный марш-бросок, который я совершал, так это от орудийной палубы до запасной рубки.

– А чего именно от орудийной? – спросил Свердлов.

– И почему до запасной рубки? – рядом с Кошкиным села Игнатьева, которая почти не запыхалась.

– Ну, так я же раньше на линкоре «Петр Великий» служил командиром «БЧ2». Лазерами заведовал. А в одном бою с пиратами нам практически снесло капитанскую рубку. Я оказался самым старшим по званию. И от орудийной палубы до запасного мостика как рванул. Расстояние себе представляете?

– От орудийной до мостика? Метров пятьсот, – ответила Игнатьева.

– Пятьсот восемнадцать, если быть точным. Я сам потом лазерным дальномером измерил. Ну, так вот я эти пятьсот восемнадцать метров за сорок одну секунду сделал. Но с тех пор – ни одного марш-броска. Послушайте, – Кошкин обернулся к Игнатьевой, – как вам удается сохранять дыхание спокойным? Особые тренировки?

– Никаких особых тренировок, только корабельный спортзал…

Легкий шорох, раздавшийся совсем рядом, не вписывался в общую звуковую картину. Через секунду мы все уже стояли, заняв круговую оборону.

– Спокойно, это свои, – раздался чей-то голос. Мне он показался знакомым.

Из темноты вышли шесть бойцов в форме десантников.

– Пришли помочь или самим помощь требуется? – спросил я, опуская автомат.

– Товарищ маршал, – сказал один из десантников. – Вы, что ли?

Я узнал Игрищева. Да, на войне бывает всякое. И такому совпадению можно даже не удивляться.

– Точно. Вот и встретились, Игрищев.

– Вы знакомы? – удивленно спросил Кошкин.

– Да. Позвольте представить, – сказал я. – Командир Седьмой роты Первого отдельного полка Сорок второй десантной дивизии сержант Станислав Игрищев.

– Нету больше ни роты, ни полка, – грустно вздохнул десантник. – Только мы, да и недалеко обломки челнока, там двое наших раненых, медик и двое пилотов. Вот и вся рота. Да и полк.

Игрищев присел на камень.

– В смысле? – переспросил Свердлов. – Погибли в бою, что ли, все?

– Погибли в бою… – эхом повторил Игрищев. – Если б так. Скорее, уж просто расстреляны! Представляете, товарищ маршал, уничтожить дивизию за пятнадцать минут! Ладно, что тут сидеть, пошли к нам, по дороге расскажу.

Игрищев встал и шагнул в темноту. Мы пошли за ним.

– Мы, когда приземлились на челноках после атаки корабля, быстро собрались в точке встречи недалеко отсюда. Разведчики обнаружили вход в пещеру, который ни на одной карте не был обозначен. И, судя по всему, от него до ближайшего теплового пятна, где могла находиться королева, расстояние вдвое меньше, чем от того входа, по которому наступали наши основные силы. Наш комдив решил атаковать. А у нас из тяжелого вооружения только ракетные установки. Почти все челноки с артиллерией и танками были сбиты при посадке. Мы только сунулись в пещеру, а оттуда хлынули гэлеронды. Пока комдив понял, что нам нужно не нападать, а отступать, полегло полдивизии. Наконец послали саперов, они взорвали тоннель. Спасибо им. Ребята понимали, что идут на верную смерть. Ну, в общем, пока тоннель взорвали, еще немало наших погибло. Да и хотя гэлерондам вход перекрыли, многие уже успели выбраться наружу. Когда от них отбились, осталось только одиннадцать человек, в том числе двое пилотов. Такие вот дела.

– И сколько было гэлерондов? Хоть приблизительно?

– Сами можете посчитать, – угрюмо буркнул Игрищев, – там, перед входом в пещеру, земли не видно, все завалено их трупами. А чуть дальше – и наши вперемешку с ними. У нас в дивизии двадцать тысяч человек. В бою принимало участие тысяч пятнадцать. Каждый подстрелил не менее двух десятков. То есть только убитых тысяч триста, а они все ползли и ползли.

– Недурно они подготовились, – протянул Кошкин.

– Это точно, – подтвердил Свердлов. – По нашим расчетам, триста тысяч – это около пятой части всех гэлерондов на этой планете. Кстати, а вы не знаете, как сложилась ситуация у остальных подразделений?

– Плохо. В основном наши перешли в глухую оборону. Кое-где, там, куда бьют уцелевшие корабли, действует авиация и есть танки, наши понемногу продвигаются. Но в общем – полный провал. Ну, вот мы и пришли.

Прикрытый с одной стороны грудой камней, посреди нагромождения глыб стоял челнок. Он неудачно приземлился, и часть десантного отсека была просто снесена. Пандус был опушен.

– Пошли, – Игрищев повел нас к челноку.

– Но так же не может быть, – тяжело вздохнула Игнатьева. – Чтобы от целой дивизии осталось десять человек…

– Может, – ответил Свердлов.

Я кивнул. Бывали случаи, когда от целых армейских корпусов или даже армий оставались отделения.

– Здравия желаю! – сказал я, входя в челнок. Медик и пилоты хотели встать, но я жестом остановил их. – Как раненые?

– Уже никак, – грустно ответил медик, протянул мне два опознавательных жетона и кивнул в угол. Там лежали два тела, накрытые пледами из аварийного комплекта.

Все ясно. Родным напишут – «Умер от смертельной раны, полученной в бою». Я присел рядом с медиком и поднес к глазам один жетон. Там было написано: «Полное имя: Беляева Анастасия Георгиевна. Дата рождения: 15 июля 3264 года…» Дальше я читать не стал. Все и так понятно. Эта девушка погибла в свой день рождения, когда ей исполнилось восемнадцать лет. Ужасно.

Подошла Игнатьева и присела рядом со мной.

– Что там, командир?

– Почитай, – я протянул ей жетон.

Девушка быстро пробежала глазами по строчкам. Было заметно, как плотно сжались ее губы. Я знал такой тип людей. Теперь она, потеряв любимого человека, воочию увидев, ЧТО такое война, не сломается. И нервных срывов у нее не будет. Разум и воля девушки теперь закалены испытанием, выпавшим на ее долю. Познав весь ужас и жестокость войны, она станет такой же жестокой. Сжечь корабль противника лазером за сотни километров и вогнать штык в живот врага – для нее будет одинаково легко. И только ночью, оставшись наедине с собой, она станет тихо плакать о той, прошлой жизни, в которой не было каждодневного кровавого кошмара войны.