Елена Асеева - Середина. Том 2 Страница 39

Он, кажется, расположился на рубеже самого укрытия так, чтобы подымающийся от него дым не шел в пещеру, а вспять уносился легкими порывами ветра, к вечеру несколько увеличившему свое дуновение. Подле костра стояла ноне не Блага, а иная маруха та самая которую звали Лет-Сорока-Змея-Морокунья-Ведомая. Не менее высокая, чем королева с выточенной, изящной фигурой, с серовато-стальным цветом кожи и зализанными назад волосами, только не серебристыми, а почти черными. Маги, каков носила она титул, была обряжена в синее долгополое одеяние, собранное из широких отрезов ткани, обмотанных вкруг туловища, а посему не имеющих швов, стыков, пуговиц, застежек и рукавов.

— Здравствуй, Веда, — тяжело продышал в знак приветствия мальчик, ибо за прошедший месяц видел эту маруху не раз.

Войдя на площадку, Яроборка остановился, приметив, как шустро шмыгнула куда-то влево с нее дотоль указывающая путь желтая змейка.

— Добрый вечер, господин, — почтительно отозвалась маруха, и низко приклонив голову, ступила, как и исчезнувшая змея влево, освобождая проход для рао. — Ее королевское сиятельство Стрел-Сорока-Ящерица-Морокунья-Благовидная уже отбыла на маковку, чтобы сообщить о вашей просьбе Господу Мору, так как слышала ее. Присядьте господин поколь подле костра, вы вельми утомлены.

Яробор Живко торопливо оглянулся, беспокоясь за подымающуюся апсарасу несколько от него отставшую. Однако Толиттама, хоть чуток и приотстала, выглядела много его бодрей (точно и сам воздух, и притяжение к земле делало ее и иных апсарас более легкими…подвижными), вже пару минут ступила вслед за мальчиком на пятачок. И немедля с тревогой воззрилась на рао гулко вздыхающего и держащегося за грудь, за то самое место кое при быстрых движениях али волнении все еще отдавало резью, словно его опять вспарывали.

Толиттама не мешкая направилась к костру и расстелила невдалеке от него кафтан, да почтительно склонила голову, тем самым приглашая присесть юношу. Медлительной поступью последний направился к кафтану, и, опустившись на него, расправил утомленные подъемом спину и плечи, на которые в тот же миг апсараса накинула свою душегрейку, верно лишь для этого и одеванную. Толиттаму незамедлительно опустилась на колени подле юноши и принялась нежно, круговыми движениями, растирать ему грудь.

— Не нужно меня укрывать. Мне не зябко, — благодарно проронил Яробор Живко, ощущая трепетное тепло в каждом движение перст апсарасы по его груди, мягко оглаживающей саму голубую ткань рубахи и точно проникающей в глубины плоти.

— Господин, — участливо отозвалась Толиттама и теперь приголубила локоны волос на его макушке, смахивая с их кончиков бусенцы пота. — Ваша рубаха на спине влажная, або вы уморились и вспотели. Здесь в горах весьма порывистый ветер, не нужно, чтобы вы простыли сейчас. Так как тогда придется покинуть ваших людей, ведь рани Темная Кали-Даруга, непременно, настоит на том, чтобы вас доставили на маковку.

Яроборка не стал спорить с апсарасой, потому как ноне не мог покинуть людей, расположившихся двумя противоборствующими станами внизу у подножия этой утесистой отрожины, не ведомо по какой причине жаждущих столкновения и кровопролития. Да и в целом не желал болеть. Понеже совсем того не любил, но будучи с рождения слабым здоровьем почасту те страдания переживал.

— Веда, — обратился мальчик ко все еще замершей в поклоне подле проема пещеры маги, каковая немедля вскинув голову шагнула ближе к костру. — Присядь подле нас, — мягко добавил он, поелику всегда видел в марухах какую-то безотчетную покорность и послушание, очевидно, заложенную Мором.

Лет-Сорока-Змея-Морокунья-Ведомая медлила совсем чуть-чуть, словно сверяя руководство по своему поведению и действам подле лучицы. Засим она машинально встряхнула головой так, что на капелюшечку вскинулись вверх лоптасто-удлиненные ушки на самой макушке (напоминающие по внешнему виду заячьи, только меньшей длины) и, шагнув к костру, опустилась подле него на колени, схоронив стопы под долгими полами одеяния.

— Когда Блага отправилась на маковку? — вопросил Яробор Живко и устало повел спиной, жаждая на, что-либо опереться.

Апсараса приметив данное движение мальчика, стремительно потянулась к нему, подставляя под его спину свое правое плечо и слегка приобняв за стан. И враз с тем нежным пожатием по телу парня пробежало горячей волной желание обнять в ответ Толиттаму, и, поцеловав в губы, насладиться близостью. Впрочем, глубоко вздохнув, Яроборка встряхнул собственную плоть, прогоняя, а точнее подавляя сие жаркое хотение.

— Как только вы стали подыматься на гору, — скоротечно ответствовала маруха и сызнова склонила голову, так как по предписанным правилам, не смела смотреть в лицо божества. — Однако, должна вам доложить, господин, приход Бога Велета может несколько задержаться, ибо он ноне не в Млечном Пути. Вмале лишь ждут его прибытия.

— Как не в Млечном Пути? — негодующе вскликнул Яробор Живко и надрывно дернулся вперед.

Душегрейка тотчас спала с его плеч, да и сам он весь, вместе с одежой, порывчато сотрясся, зримо исказились черты его лица, а из макушки головы вроде как заструился легкий смаглый дымок. Мальчик резко сомкнул очи и глубоко вздохнул, на маленько перестав дышать. Плоть его зримо напряглась, по коже сверху вниз пробежала мелкая рябь, по-видимому, он старался не принять видение, а не допустить его прихода. От той явно проводимой не по совету и наущению Кали-Даруги борьбы, которую предпринимал Яробор Живко… и скорей всего один Яробор Живко… не Крушец, тело его наново вздрогнуло, и вовсе срыву, точно жаждая разорвать саму наружную оболочку, а губы и кожа лица побледнели. А минуту спустя юноша отворил очи, вновь глубоко задышав, облизал иссохшие губы и очень тихо сказал:

— А когда Велет прибудет?

Эту отсрочку видений мальчик проводил не впервой. И пробовал он это еще будучи на маковке. Кали-Даруга не сразу поняла, что пытался предпринять Яробор Живко, а когда догадалась, весьма долго поясняла ему, что таковое творить недолжно. Так как откладывая, таким образом, видение мальчик может не справиться с их мощью потом, когда они все же прорвутся. Но нынче демоницы не было рядом и юноша вновь в течении этих трех дней осуществлял попытки не дать потоку видений выплеснуться через него.

— Господин, — беспокойно молвила апсараса, из объяснения рани понявшая, что произошло с рао, и возвращая душегрейку обратно на его плечи. — Нельзя сдерживать видения. Вам же говорила рани Темная Кали-Даруга. Это может сказаться более мощной их цепью, которая вызовет болезнь.