Майк Резник - Рожденный править Страница 39

- Мы это уже проходили. - Беллоуз пододвинул к себе ежедневник.

- Да, до сих пор нам не удавалось извлечь из такой политики пользы для себя. Черт возьми, Джош, я понимаю твои сомнения, но должность правителя не располагает к сомнениям и медлительности. Рано или поздно это случится, так лучше раньше, чем позже.

- Я не колебался бы ни минуты, если бы был уверен, что все обойдется без кровопролития. Но это же разумные существа, Мел, а не пешки на шахматной доске.

- Извини, но мы все пешки на шахматной доске. И политика ждет успех или провал в зависимости от того, насколько умело он передвигает эти пешки.

- Мел, если Человеку суждено стать во главе Галактики - а я убежден, что рано или поздно это произойдет, - то добиться превосходства он должен достойным путем: трудолюбием, интеллектом, нравственностью. Простая демонстрация силы не даст нам права на всегалактическое превосходство. Она лишь покажет нашу слабость во всем остальном.

- Это все красивые слова, Джош, и только. Надеюсь, ты не забудешь использовать их в своих мемуарах. Но пойми, Джош, настала наконец пора покинуть свою башню из слоновой кости. Человек не добр и не зол, он не праведник и не грешник. Он просто человек, и его предназначение, если таковое, конечно, существует, в том, чтобы максимально полно использовать свои возможности; в том, чтобы не ограничивать себя никакими ценностями и условностями. Если у человека возникло желание завладеть звездами, то он должен осуществить свою мечту наилучшим способом. Если же его постигла неудача, то Человеку нужно знать: он сделал все, что мог. Но не стоит разглагольствовать о добре и зле, о нравственности, о достоинстве, словом, о всякой ерунде. Сначала Человек должен построить свою собственную вселенную, а потом уже играть в слова. Я где-то читал, что Человек животное общественное. А еще кто-то сказал, что Человек - политическое животное. Доля истины есть и в том, и в другом, но обе эти мысли не ухватывают сути нашей природы. Человек - это животное соревнующееся. Философы изощрялись в создании разных там утопий. Они упоенно живописали общества, где мгновенно удовлетворяется всякая потребность и полно времени на размышления. Но ведь подобные модели - это настоящее безумие! И именно сейчас Человек и живет в такой утопии, безучастно созерцая открывающиеся перед ним возможности. Но он не может реализовать их, пока ТЫ не скажешь свое слово!

- Ты утверждаешь, что если я промолчу, то лишусь своей должности?

- Никто этого не хочет, Джош, - покачал головой Хилл. - Ты оказываешь на людей слишком магическое воздействие, они готовы поддержать любое твое начинание. Законодательное собрание гораздо охотнее станет действовать заодно с тобой, чем против тебя. Единственное условие - ты должен играть с ними в одни ворота.

- Но, по опросам общественного мнения, моя популярность ничуть не уменьшилась, - устало возразил Беллоуз. - А что, если я заставлю их выложить на стол свои карты? Пускай заткнутся или выступят открыто?

- Ты проиграешь, - без колебаний ответил Хилл. - Твоя популярность в значительной мере основана на моих утечках информации. Время от времени я пускаю утку о том, что мы собираем силы и готовимся вновь заявить о себе Галактике. Когда люди поймут, что это сплошной блеф, то все будет кончено. Тебе лишь останется дождаться первого заседания Законодательного собрания, на котором тебя вышвырнут без долгих слов.

Беллоуз отпустил Хилла на час - у него была запланирована официальная встреча, - затем вновь вызвал к себе своего упрямого советника.

- С чего бы ты начал? - без обиняков спросил он.

- Ну, - улыбнулся Хилл, - похоже, кто-то еще сказал тебе то же самое.

- Это мое дело, - оборвал его Беллоуз. - Твое дело - предложить последовательность действий.

Хилл усмехнулся.

- Похоже, тебе надо все разжевать? Ладно, Джош, начало можно сделать вполне бескровным: отказаться от галактического К и перевести все райдеры на земной язык.

- Да ты с ума сошел! - взорвался Беллоуз. - Ты отдаешь себе отчет в том, что случится с нашей торговлей? А с дипломатией?! Ведь никто не сможет понять ни слова!

- Научатся, - лениво протянул Хилл. - А еще лучше, запрети людям говорить на галактическом. Заставь врага играть на нашем поле. Мы остаемся самой могущественной в военном и экономическом отношении расой в Галактике; рано или поздно собственные интересы заставят чужаков уступить.

- Но до этого момента люди не смогут ни с кем общаться.

- И сколько, по-твоему, потребуется времени? - язвительно осведомился Хилл. - Более двух тысяч планет зависят от наших лекарств и почти десять тысяч нуждаются в нашем продовольствии. Может, кто-то и заупрямится, но эти двенадцать тысяч выучат земной язык за месяц, поверь! И не забывай, отказ от галактического языка носит прежде всего символический характер, это способ заявить о себе.

- Не годится, - покачал головой Беллоуз. - Это вызовет слишком большие потрясения, убьет половину метанодышащих, когда они попытаются общаться с нами на нашем языке, и будь я проклят, если ради символического жеста лишу жизненно необходимых лекарств миллионы живых существ.

Хилл глубоко вздохнул.

- Ну хорошо. Если ты не хочешь заполучить все сразу, то давай начнем с самой крупной рыбы.

- А именно?

- Канфор VI и VII.

- Ты всерьез предлагаешь объявить войну канфоритам? - изумленно спросил Беллоуз. - Уничтожить их только для того, чтобы заслужить благосклонность Законодательного собрания?

- Да, но с оговорками.

- Приятно слышать. А то я уж решил, что ты не знаешь этого слова.

- Когда дело касается физического и политического выживания, я самый осторожный человек во всей Галактике. Я вовсе не предлагаю напасть на Канфор. Это лишь повредит нашей репутации.

- Тогда о чем же идет речь?

- Я предлагаю отразить нападение Канфора на Делурос VIII, - мягко ответил Хилл. - Ты ведь не станешь возражать, если мы решим дать отпор агрессору?

- Разумеется, нет. Однако едва ли они жаждут войны больше, чем мы сами.

- Жаль, что я не обладаю твоей внешностью и твоим удивительным голосом, Джош, - улыбнулся советник. - Меня бы обожествили еще при жизни.

- Иными словами, ты хочешь сказать, что я непроходимый тупица? - сухо спросил Беллоуз.

- Верно. Но я тебя вовсе не упрекаю. Ты ведь для того и держишь меня, чтобы я время от времени говорил тебе подобные вещи.

- Не знаю, для чего я держу тебя, но уж, во всяком случае, не для того, чтобы объявлять войны от моего имени. - Беллоуз поднялся. - Считай эту тему закрытой.

Хилл улыбнулся и, ни слова не говоря, вышел из кабинета правителя Делуроса. В приемной его поджидали два помощника.

- Ну как? - спросил один. - Удачно?