Василий Головачев - Непредвиденные встречи Страница 39

— Пятеро вместе с ним и четверо волновиков.

— Что-о?! Девять человек в одном танке?!

— Десять, — виновато пробормотал Молчанов. — Десятый водитель, Грехов. Это последние рейсы, и ребятам хочется сделать как можно больше.

— Ну, Эвальд, не ожидал я от тебя… Десять человек! Посылай танки немедленно! Экипажи из двух человек, подбери опытных спасателей. Советую Диего Вирта и Зубавина. Ну, и водителей. И держи меня в курсе…

— Конечно.

Молчанов выключил виом.

— Объявите тревогу, — сказал он тихо дежурному инженеру.

Танки вернулись глубокой ночью. Поиски группы Тенишева закончились безрезультатно. Молчанов доложил обо всем Банглину, потом вновь отправил их в поиск.

Через два часа позвонил Свекольников и, выпячивая толстые губы, хмуро сообщил, что со Станций наблюдаются необычные скопления паутин у Городов.

— Пришло распоряжение руководства УАСС — свернуть исследования Тартара в течение двух суток. Понимаешь?! Да, — помрачнев, добавил Свекольников, — все было бы хорошо, если бы не этот случай. Как там мои ребята, справляются?

— Нормально.

— Предупреди их еще раз, пусть будут повнимательней. Реакция на опасность у них неплохая, но…

— У них большие полномочия, — сухо сказал Молчанов.

— Что?.. Да, это необходимо. У тебя есть какие-нибудь замечания?

Молчанов покачал головой, замечаний у него не было. Предчувствия были, а замечаний не было.

Свекольников отошел от виома, и перед седым коммуникатором появилось нежное лицо Полины Греховой. Она ни о чем не спрашивала, но Молчанов постарался улыбнуться и сказал тяжело, словно ворочал языком гири:

— Все нормально, девочка, все будет нормально…

Утром вернулись поисковые группы. Один из танков попал под удар любопытников и дополз до базы только на нервах водителя. Машину Тенишева так и не нашли: все десять человек ее экипажа исчезли бесследно.

Молчанов постарел за полсуток поисков больше, чем за последние несколько лет. Он было решил снова отправить группы, теперь уже на «черепахах», но Свекольников пока запретил выходить из корабля. И хотя Молчанов понимал, что начальник аварийно-спасательного патруля прав, он все же накричал на него, обозвав перестраховщиком и кнопконажимателем. Свекольников повздыхал в ответ и выключил связь.

Сознание вернулось, как после щелчка переключателя. Тело еще помнило тяжесть удара и напряглось в усилии сбросить с себя эту тяжесть, но Грехов уже понял, что кошмар кончился, и расслабил мышцы.

Он находился внутри слабо освещенного сетчатого мешка. Свет был голубой и неровно пульсировал, то сжимая свободное пространство, то расширяя. Какие-то стремительные контуры мелькали за полупрозрачными стенами мешка, словно он летел с огромной скоростью над скалами, но движения Грехов не ощущал. Сориентировавшись, он попытался двинуться с места и тут же почувствовал стремительное падение. Еще через несколько секунд он стоял на подгибающихся ногах в круге фиолетовых скал, а рядом тихо опускался серый призрак — серое переливчатое облако, просвечивающее по краям, как пелена тумана.

«Снова серый призрак… И тогда, после гибели Сташевского… и сейчас… Что это? Или, может быть, кто это?»

Словно в ответ на мысли Грехова серый призрак грузно осел, словно его наполнили водой, а из его прозрачного нутра выбрался… человек в голубом трико, без скафандра, и направился к Грехову. Остановившись, он разглядывал его, словно наслаждаясь достигнутым эффектом, и Грехов вдруг понял, что видит самого себя. Секунду он стоял, оглушенный, потом глубоко вздохнул, заставляя тело повиноваться, и сказал, не забыв включить внешние звуковые динамики:

— Кто вы? И где мои товарищи? Почему я один?

Лицо незнакомца не дрогнуло.

— Я рад, что вы хорошо владеете собой, — произнес он с интонацией Сташевского. — Всех спасти было невозможно, а вас я уже знаю, еще с первого вашего похода по Тартару. К сожалению, мы не всегда имеем возможность вовремя прийти на помощь. Ну, а кто я? Попробую объяснить вам ситуацию. Я мог бы предстать перед вами в любом материальном облике, но выбрал тело человека, ваше тело, чтобы контакт был более естественным…

— Вы — житель планеты?!

— Я — Сеятель. Родина моя так же далека отсюда, как и ваша. И нахожусь я здесь по той же причине, что и вы, люди, — изучаю жизнь Тартара. Буду краток, ибо живу я быстрее, чем вы, и секунда для вас — это день для меня. В моем распоряжении минута вашего времени, меня ждут.

Да, я и мои собратья — такие же исследователи. Мы изучаем цивилизацию Тартара неизмеримо больше времени, но и до сих пор она во многом загадка для нас. А вы… вы пытаетесь решить эту проблему одним усилием, вы спешите, падаете, расшибаетесь, и нам все чаще приходится обращать на вас внимание, приходится спасать вас, отвлекаться от своих задач и дел. Вы превращаетесь в значительный мешающий фактор…

Сеятель вдруг неуловимо быстро изменил облик, силуэт его смазался, но тут же снова «оформился» в человека.

— К сожалению, всего объяснить не успею, меня уже зовут. Настоящий контакт — моя собственная инициатива, а я не подготовлен к столь медленному обмену информацией, как звуковой. Я еще вернусь к вам, а вы пока возвращайтесь к своим. База находится отсюда в сорока километрах строго на юг.

Сеятель взмахнул рукой, расплылся туманной лентой, и через мгновение серый призрак стрелой метнулся в плотное зеленоватое небо.

Грехов медленно повернулся, следя за его полетом, и долго смотрел в небо, подпираемое многочисленными дымными столбами. Тенишев погиб и Логунов… девять человек! А он жив. Везение? И было ли это на самом деле — их поход на танке, падение черной скалы, его спасение? И, наконец, встреча с серым призраком, то бишь Сеятелем? Почему Сеятели не объяснят положение вещей всем людям сразу? Почему не объяснили раньше? Миллион вопросов — и ни одного ясного ответа…

Грехов оглядел струящийся в сизом мареве горизонт и едва не упал от нахлынувшей слабости. Сорок километров до базы — это верная гибель. Или серый призрак не считает это большим препятствием? Сорок километров и паутины…

Виом мигнул, изображение расплылось, потом сфокусировалось снова, стали видны купол командного пункта Станции и пять человек перед виомом в низких креслах.

— Значение эксперимента велико, не спорю, — нехотя сказал Молчанов, покосился на сидящего слева Сергиенко, словно обращаясь за поддержкой, и посмотрел прямо в лицо Банглину. — Но и риск велик чрезвычайно, не могу даже подсчитать, насколько он велик. Мы свернули все исследования, бросили все на поиски группы Тенишева… И снова эксперимент? Это новые жертвы… не дай бог, конечно!