Журнал «Если» - 2005 № 10 Страница 39

— Приворожила, говоришь, — хмыкнул Новиков. — Это как?

— Очень просто: присушила. Ведьмы — они все могут! Мне одна такая в прошлом году рассказывала. Сначала они на мужика чары насылают, потом для закрепления своих чар подсыпают ему какой-то особый порошок в еду или в питье. Хлоп — и готово. В общем, если на крючок к ведьме попал, то уже никуда от нее не убежишь. Скажет: в колодец прыгать, — так и прыгнешь, как миленький. Вы, главное, не пейте ничего, что она дает. Ведьмы любят свои отвары под чай маскировать.

— И откуда, интересно, у тебя такие глубочайшие познания?

— Из достоверных источников.

— Георгий, ты это серьезно сейчас говоришь? — Новиков даже остановился. — Может, ты мне еще расскажешь, как ведьмы по субботам садятся на помело и летают на шабаш, где танцуют голыми при луне, едят мозги девственников и запивают их кровью невинных младенцев, убитых ими в чреве матерей? А еще расскажешь мне, как они плюются ядом, предсказывают будущее, а по воскресеньям тянут жилы из своих мужей. Ты где нахватался этих средневековых суеверий? В книжках сумасшедших доминиканцев?

— Насчет шабаша врать не буду — не видел. Но мужика присушить — это для любой ведьмы плевое дело. Не хотите — не верьте. Я просто предупреждаю, чтобы вы с Илоной Райнис были осторожней. Лучше, конечно, под арест ее взять. Я тут с местным приставом вчера разговаривал…

— Так, Георгий, похоже, ты опять не в свое дело пытаешься влезть, — не выдержал Новиков.

Все жители деревни, считая детей старше трех лет, уже знали о Трибунале, но это еще не означало, что каждый техник может теперь запросто болтать о делах Трибунала с представителями другого силового ведомства. Новикову такие контакты были совсем не по душе.

— Никакой самодеятельности я не потерплю, Георгий. Малефи-ций — это уголовно наказуемое деяние. Расследование, дознание и иные процессуальные действия по фактам малефиция производят специально уполномоченные государством лица — Арбитры. Пункт первый статьи третьей Уголовно-процессуального кодекса. А препятствование расследованию, которое ведет Арбитр, — это уже статья триста двадцать седьмая Уголовного кодекса. Срок — от трех до семи лет лишения свободы. Ты в тюрьму хочешь?

— Нет, не хочу, — буркнул Жора, пряча взгляд.

— Значит, с частным сыском завязываешь. Еще раз узнаю, что ты разговаривал с приставом или с жандармами — упеку за решетку. И я не шучу.

Оставшуюся часть пути они преодолели уже молча…

Когда Новиков открыл глаза, Илона уже проснулась.

— Что-то случилось?

— Просто не хотела тебе мешать. Ты беспокойно спал. Говорил во сне. С кем-то спорил, кричал…

В неплотно зашторенное окно заглядывала темнота. Судя по звуку, дождь еще не закончился. Он не прекращался вторые сутки…

Новиков подсветил циферблат часов. Ровно четыре. Потом спустил ноги с тахты и сел, сгорбившись. В голове крутились обрывки сна. Опять кошмар. Он куда-то бежал. За ним гнались. Но не люди, а какие-то насекомые, похожие на сусликов и с прозрачными крылышками, как у саранчи. Он в них стрелял, но никак не мог попасть. Две полные обоймы патронов тридцать седьмого калибра. Такой дозы свинца хватило бы, пожалуй, и слону…

— Я должен тебе все рассказать.

Илона промолчала.

— Никакой я не инженер…

— Я знаю. Если хочешь сказать, что ты Арбитр, то я и сама обо всем догадалась. Это нетрудно. Сначала две смерти от Сибирской горячки, потом приезжает жандарм из Русской Поляны, а после появились вы — якобы инженеры. Как ты помнишь, мне уже приходилось иметь дело с Арбитрами из Большого Жюри. У них такой же взгляд, как у тебя, Дима… Ты меня в чем-то подозреваешь?

— Если честно, не знаю. Я просто схожу с ума. Как все эти крестьяне. А может, Сибирская горячка — это и не болезнь вовсе? А если крестьянам открывается какая-то истина, узнав которую и умирать не страшно? Ведь все они умирали с улыбкой. Я видел множество фотографий. Они выглядят счастливыми. Почему же никто на это не обращает внимания? Не знаешь? Вот и я не знаю. Скажи, когда ты последний раз была в «Рассвете»?

— На прошлой неделе, кажется.

— Зачем?

— Проверяла работы. У них в школе проводили тестирование по биологии среди старшеклассников. А что?

— Нет, ничего. Пока я еще держу ситуацию под контролем. И мое мнение имеет определенный вес. Но это всего лишь мнение. Догадки, логические умозаключения. А есть факты. Малообъяснимые, непонятные и неприятные…

Новиков замолчал. В тишине был слышен жестяной стук тяжелых дождевых капель, разбивавшихся о карниз. По ногам потянуло холодом. Новиков с большим трудом подавил желание закурить. В последнее время такое желание возникало у него все чаще, а справляться с ним становилось все трудней…

— Я так долго тебя искал. И теперь очень боюсь потерять.

— Мы встретились не в самое лучшее время, Дима. — Илона вздохнула и потянулась к торшеру. — Может, ты поспишь? Время еще есть.

— Не могу.

Натянув рубашку, он ощупью пробрался на кухню и по дороге опять приложился коленом о косяк. Тихо выругался, энергично растер колено и потянул на себя ручку холодильника. Как назло там осталось только молоко. Новиков поморщился. Молоко он ненавидел. Родители считали, что оно богато кальцием, поэтому крайне полезно для формирующихся костей. И маленькому Диме приходилось пить его литрами.

Недолго думая, он набрал в стакан холодной воды из-под крана. На его вкус она оказалась солоноватой. Все южные территории губернии добывали питьевую воду из артезианских скважин. Впрочем, сейчас в пресной питьевой воде недостатка не было. Она струйками стекала по мокрому оконному стеклу и бурными потоками разливалась по асфальту школьного двора. А лужи при этом пузырились и пенились…

Илона завернулась в махровый халат и свернулась калачиком поверх одеяла. Новиков прилег рядом.

— Я скоро вернусь. Время пролетит быстро, даже заметить не успеешь.

— Успею. У тебя есть дети?

— Сын. Ему тринадцать.

— Ты счастливый. Я тоже всегда хотела родить мальчика. Не получилось.

— А почему же развелась с мужем?

— Не поверишь. Он за три месяца успел переспать со всеми моими коллегами. Может, я и не права, конечно. Может, не со всеми, а только с тремя…

— А ты роди сына от меня, — предложил Новиков. — Я знаю, ты будешь ему хорошей матерью. Со своей стороны обещаю стать ему хорошим отцом. Я обязательно отыщу малефика. И мы сразу уедем. И поселимся там, где теплее. В Крыму, например. Ты мне веришь?

— Нет, не верю. Извини, Дима, но ты и сам себе не веришь. Выживание не для всех…