Сергей Гончаров - Бездна Страница 4

- Убедили. Тогда два вопроса по существу. Первый: могу я рассчитывать на вашу помощь при сборе информации о клиенте? Второй: какие гарантии, что Кашалот не будет меня преследовать?

- Это уже деловой разговор, - лысый поднялся с кресла. - Сейчас мы поедем в место поуютнее и там все обговорим детально.

***

Руководителю Среднеуральской резиденции ХМ.

Срочно! Секретно! Личный канал.

Ричард!

Несколько часов назад в окрестностях "Зоны интереса" станциями слежения с Основной базы обнаружен чужой объект. На запросы объект не отвечал и двигался в сторону "интереса". Разумеется, были подняты дежурные патрули, но взять нарушителя не удалось -после короткой схватки километрах в четырехстах от "интереса" объект развалился, а пилот, воспользовавшись спасательной капсулой, совершил посадку где-то в твоем районе. Это тебе до кучи ко всем остальным заботам.

Эксперты из Внутренней Разведки в один голос утверждают, что не иначе как пилот есть посланец от так называемой тайной организации "Белый Мангуст". Есть такая, оказывается, среди невольников далеитовых рудников на Галаттуре (он же - Волчья Ягодка, помнишь?). Причины визита посланника в "Зону интереса" неизвестны, но можно предположить, что это окаянный для нас обоих Резерв-13. Но это только предположение вэровцев, что-либо определенно они сказать при всей своей хваленой опытности не могут. "Белый Мангуст" для них тайна за семью замками вообще. Посему ВР более, чем кто-либо другой, заинтересована в поимке посланника, не говоря уже об Управлении Резиденции при Миссии. Так что у тебя есть великолепный шанс содрать лавры (правильно я выразился?). Быстренько схватишь этого проныру (примерные координаты я тебе дам, но через своих людей на ПВО можешь вычислить место посадки капсулы более точно), доставишь на Основную, все грехи будут прощены тебе.

Желаю успеха.

Эр Эрман.

***

...В гостиной почти никого не осталось. Только две тоскливые парочки медленно переминались с ноги на ногу, пытаясь двигаться в такт музыке, да пускал слюни возле видика прыщавый пижон в наушниках. На экране перед ним мелькали полуголые девки, детородные органы и кружевное бельё. И кто-то ещё, укушавшисть всласть, дрых в углу под квадратом Малевича. Кто именно, понять было невозможно, в гостиной висел полумрак и еще не успевший выветриться сигаретный туман. Принесло меня, рассеянно подумал Антон, поднимаясь с кресла. На кой чёрт?

Он прошествовал к накрытому "по-шведски" столику, налил в первый попавшийся бокал пива, сделал бутерброд из чёрной и красной икры. Было вкусно. Хоть пожрать здесь, а то дома шаром кати... Можно, вообще-то, заехать в магазин, прикупить чего-нибудь, но опять же - готовить неохота... Да и денег не то, чтобы уж - на икорку не наскребешь. Антон усмехнулся, с неудовольствием вгляделся в танцующие парочки, в пижона возле видика, в угол, где спали - ему здесь не нравилось. Все было ненастоящим, деланным, лицемерным. То ли дело в общаге - гитары, посиделки до утра, анекдотики, хохот до небес, картошка жареная. Нет, не это главное - главное, там никто не выпендривается, не строит из себя пупа неподражаемого. Люди и люди, студенты, без претензий на необыкновенность.

Антон допил пиво и вышел из гостиной. Идти на террасу, где большая часть компании собралась послушать этого идиота Ника Журавского, не хотелось. Знаем мы этого Ника Журавского, а по-простому, до смены его отцом фамилии Колю Жеребцова. Знаем идейки его о движении к первоприроде. Бред сивой кобылы, точнее - сивого жеребца. И даже не бред, а так - комплекс неполноценности по поводу собственных огромных ушей. Ушами девочек не завлечёшь, так давайте тогда новые социальные теории воздвигать. Да и не новые вовсе, такие, как Жеребцов-Журавский, нового создать ничего не могут - уши мешают.

Однако во всем дачном дворце (иначе и не назовёшь хоромы эти) было пусто, только на кухне в гашишном сладком облаке балдели и хихикали двое. И ноги сами вынесли Антона на просторную, как аэродром, террасу. Ник, как и догадывался Антон, вещал. Уши его от всеобщего внимания горели перламутром, в уголку рта картинно торчала потухшая сигарета. Единственный и неповторимый сынок управляющего по делам иностранных консульств в Екатеринбурге господина Журавского. Оно же (в смысле, батько Никино) - владелец львиной доли акций самых доходных предприятий региона. Оно же - первый кандидат на пост мэра города при ближайших выборах. Оно же многое чего ещё, включая и воспитание своего чада в духе прогрессивной философии.

Мы вырождаемся, вещало тем временем чадо господина управляющего по делам иностранных консульств, и всё такое прочее. Раньше слабые умирали, а сильные давали потомство, а с приходом прогресса естественный процесс нарушился, человечество начало чахнуть. Мы чахнем, понимаете! Надо полагать, ни Ник, ни слушатели его не причисляли себя к слабым представителям человечества.

Лариса сидела на перилах террасы. Красивые ноги её, закинутые одна на другую, блестели под лучами вечернего светила, взгляд влажных и липких глаз звал Антона. Антон подошёл.

- Как я тебе сегодня? - спросила Лариса. - Нравлюсь?

- Нравишься, - Антон сел рядом с ней на широкий деревянный перилец, поболтал ногами. - Только я, наверное, домой поеду.

- Почему? Предки мои приезжают только завтра, так что всю ночь дача в нашем распоряжении. Посмотри, какая компания собралась, разве тебе не интересно?

- Дела, понимаешь, - сказал Антон неловко. - Проблемы.

- Антоша, какие могут быть дела в такой вечерок? - и она засмеялась, откидывая голову назад.

Грохнется, подумал Антон. Как пить дать - перевернётся через перила и грохнется. Она же пьяная.

- Не называй меня Антошей, я же просил, - сказал он вслух.

Она засмеялась еще громче и еще сильнее откинулась назад. Так, что Антону пришлось придержать её за спину. Девушка, интерпретировав сие действие по-своему, мгновенно придвинулась к нему ближе.

- А хочешь, я тебе новую картину покажу? - зашептала она на ухо Орехову. - Фаза мой на днях приобрел на выставке. Страшно дорогая. Она пока стоит в спальне нераспакованной, потому я и не стала никому говорить о ней.

- Опять абстракционизм этот дурацкий? Извини, но я ничего, видимо, в нём не понимаю. Кубики-рубики...

- Нет-нет. Море. Заходящее солнце, море, скалы и одинокий корабль. Классно!

- Ну покажи.

Она сжала его руку в своей горячей ладони, потащила с веранды. Внимания никто на них не обращал.

Скрипнула чуть слышно дверь, и они очутились внезапно в абсолютной темноте. Пахло здесь старыми вещами и нафталином.

- Где выключатель? - спросил Антон, тараща глаза.

Лариса отозвалась коротким смешком, и вдруг лицо ее оказалось совсем рядом от лица Антона. Юноша почувствовал на своих губах сладкий вкус губной помады. Лариса охватила его голову ладонями и впилась горячим поцелуем. Раскаленное женское тело прижалось к Антону.

- Сладенький мой, - томно прошептала она, скользя губами по его лицу. - Хорошенький мой.

Орехов, обалдевший, стоял и ничего не понимал. С тихим ужасом он чувствовал, как руки её скользят по его телу, опускаясь все ниже, ниже. Сразу стало жарко и тесно в собственной шкуре. А она тёрлась о него, словно кошка, и упругие мячики грудей скользили по его плечу.

- Ты что, Лариса? - наконец смог он вымолвить. - Зачем это? Зачем так?

Она снова тихонько засмеялась.

- Дурачок, - сказала она с придыханием. - Какой ты еще дурачок.

Она взяла его ладонь и завела себе под коротенькое платье. Антон, обмирая, ощутил пальцами горячую гладкую её кожу и врезавшуюся резиночку крохотных трусиков. И влажное, пульсирующее и притягивающее - под этими трусиками.

- Нет, - он резко оттолкнул её от себя, кинулся, как слепой котёнок, в темноту, ткнулся, роняя какие-то вещи, раз, другой - наконец с трудом нащупал спасительную ручку двери.

- Дурачок, - смеялась Лариса следом. - Все равно ты будешь мой. Все равно, слышишь?..

...Очухался он только на улице. В голове всё еще стоял шёпот Ларисы, пальцы помнили её горячую гладкую кожу и кружево трусиков. О, чёрт! чуть не взвыв, он отправился искать место, где парковались машины. Нет, хватит с меня, чёрт! Невозможно это, нельзя так. Не так должно быть...

Старенький, латаный-перелатанный отцовский "Москвич" выглядел более чем убого среди яркого люкса собранных вокруг иностранных марок. Антон ещё сильнее почувствовал свою ненужность, негармоничность и отчуждённость с собравшейся здесь компанией. Как же - дочки и сынки могущественных предков: крупных чиновников от властей, директоров, банкиров, бизнесменов. Дети-мажоры. А ты кто? Ты разве не сын начальника областной службы безопасности? Сынок, сыночек.

Да - сын. Но в том-то и дело, что отец мой ещё из тех динозавров, которые бессеребрянники. Которые нынче уже повсеместно и давно вымерли. Или перестроились.

Так... Антон заправился, подозрительно оглядел роскошный фасад дачи родителей Ларисы - отец её был советником губернатора. Нет, никто не наблюдает за ним из окон, никто не видел его позорного бегства. И слава Богу! Он залез в машину, аккуратно продефилировал среди других авто и наконец очутился на свободе.