Алексей Медоваров - Колыбель. Двадцать первый век подходит к концу Страница 4

Ерёменко

Двухкилометровая конструкция из металла, бетона и композитных материалов возвышалась над окружающим степным ландшафтом, словно гигантский перевёрнутый стакан на кухонном столе – именно такое сравнение приходило в голову большинству людей, видевших атмосферный очиститель впервые. Его тень в разное время суток накрывала то прибрежную калмыцкую степь утром, то Каспийское море вечером. Большая часть конструкции располагалась на суше, на западном берегу Каспия, однако под водой пролегало около ста пятидесяти квадратных километров трубопровода, образовывавшего сеть с квадратными ячейками. Каждая ячейка занимала площадь в один квадратный километр. Подводный трубопровод являлся частью системы охлаждения и фильтрации воды.

Александр Ерёменко смотрел на грандиозную конструкцию из окна скоростного монорельсового «сапсана» второго поколения, пока тот стоял на вокзале. Он до сих пор поражался дерзости и размаху проекта, хотя и трудился на нём без малого четыре года. Поначалу, когда объявили о старте строительства, он покрутил пальцем у виска, сочтя замысел безумием чистой воды. Но уже за первый год строительства стало понятно, что эта стройка не просто проект на дисплее, и не распил бюджетных денег, как скептики его окрестили в самом начале, а самый настоящий технологический прорыв, чудо инженерной мысли. Прочтя десятки публикаций, посвящённых проекту, Александр Ерёменко осознал, что должен участвовать, приложить руку к столь знаковому строительству для страны, а может и для всего человечества! Убедив жену в правильности данного шага и использовав самый весомый аргумент – высокую зарплату, Александр подал заявление и спустя четыре месяца отправился из дождливого Питера в бескрайнюю калмыцкую степь, в канун своего сорок четвертого дня рождения.

Сапсан тронулся. Рельсы починили первым после «бомбардировки», благо пострадали они не сильно. Чего не скажешь о городке Лагань. В последние пару лет, после начала стройки, городок разросся более чем в два раза, поглотив соседний посёлок. Каменный дождь прошёлся аккурат над новыми кварталами, вызвав серьёзные разрушения. От больших жертв спасло лишь то, что большинство жителей этих новых кварталов днём были заняты на строительстве. И лишь чудом ни один детский сад, ни одна школа не пострадали! Сейчас, проезжая Лагань в вечерней темноте, разрушений видно не было, лишь сотни огней, но поутру картина была иная. Для восстановления города и инфраструктуры со стройки были переброшены почти все ресурсы – люди и техника, а возведение конструкции доверили роботизированным комплексам.

Сапсан начал сбрасывать скорость, и вскоре Ерёменко уже стоял на привокзальной площади Астрахани. Полчаса спустя он ключом открыл дверь небольшой двухкомнатной квартирки на Волгоградской улице, что у Старого моста.

На часах, висевших в прихожей, была половина одиннадцатого, когда Александр переступил порог дома. Из кухни появилась жена Люба – вид у неё был уставший, но она приветливо улыбнулась супругу, как обычно, на протяжении двадцати пяти лет брака.

– Переодевайся, умывайся и марш к столу, ужин стынет! – с притворной строгостью сказала Люба и поцеловала мужа.

– Слушаюсь и повинуюсь! Как же хорошо, когда тебя ждут дома… – из кармана куртки раздалась мелодичная трель вызова, Александр вынул полупрозрачный коммуникатор и сразу погрустнел, – …и как же плохо, когда тебя не забывают на работе. Слушаю!

– Сан Саныч, выручай! – из устройства раздался звонкий голос Угарева, старшего инженера-электронщика седьмой секции. – До Федина дозвониться не могу, а ты с его бригадой электронику к силовым линиям подключал в моём секторе!

– Было дело, – Александр уже понимал, чем грозил этот поздний звонок.

– Во всём секторе напряжение упало, не хватает даже для контурных маяков.

Александр хотел было сказать, что это дело техников, вот пускай они и разбираются, но затем вспомнил, что большинство из них заняты на восстановлении коммуникаций в Лагани после трагических событий. Ответ был простой: – Выхожу.

– Отлично! Я отправил за тобой трикоптер, через десять минут сядет на вертолётной площадке возле реки. Жду около проходной! – сеанс связи завершился.

– Люба, у меня пять, от силы семь минут!

Небольшой пассажирский вертолёт летел в нескольких сотнях метров над пологой степью. В густых вечерних сумерках мало что можно было различить. Лишь далёкие огоньки населённых пунктов, чьих названий Александр не помнил, а может быть, и не знал, маячили вдалеке. Астрахань уже давно осталась позади, и Александр решил немного вздремнуть под равномерный гул лопастей воздушного транспорта.

– Подлетаем! – раздалось в наушниках, Александр тут же проснулся. Впереди виднелась самая высокая конструкция на Земле, и седьмой её сектор был полностью погружён в темноту. Издалека казалось, что осветительные огни прерывались на шестисотметровой высоте, а через сто метров начинались снова.

На КПП под номером пять его встретила охрана, те же парни, что дежурили, когда Александр уходил. Сверив его биометрики – радужку глаза и отпечаток ладони, впустили на территорию. Пропуск четвёртого уровня не предполагал личного досмотра без необходимости, только прохождение через сканер. У КПП, как и договаривались, ждал Угарев.

– Ну, дела… – Александр почесал затылок, задрав вверх голову. – Что сами-то думаете?

– Похоже на замыкание, хотя и странное… Бокс с ремонтными дронами тоже обесточен. Придётся искать неисправность вручную, других вариантов просто нет. Нужно найти причину и устранить в кратчайшие сроки… – начал было излагать цель работ Угарев, но Александр его прервал.

– Нет, не пойдёт.

– То есть, как это не пойдёт?

– Там на день работы для двух бригад даже с дронами, а может, и на два, если выгорели все блоки управления секцией. Я в одиночку с фонарём всю ночь там ползать не собираюсь! Вот что мы сделаем – подготовьте пару мощных генераторов, я отключу аварийное освещение от главных силовых линий и попробую подключить к аккумуляторному блоку, если тот уже не высосан… Если всё хорошо, то освещение появится через полтора часа, если плохо – через два. А причину утром искать начнёте, когда Федин объявится. Идёт?

– Идёт, – Угарев кивнул со вздохом и запустил двигатель электромобиля. До подъёмника было четыре километра.

Лифт отказался ехать выше шестой секции, как он и ожидал. Вздохнув, Александр включил фонарь на каске и отправился вверх по лестнице на своих двоих, проклиная Угарева, поломку, лифт – иногда про себя, иногда вслух. Лестница не была основным способом передвижения, а скорее запасным ходом, поэтому ступени были круты, площадки встречались редко. Фонарь давал довольно большое пятно света, освещая лестничный пролёт полностью. Основные коммуникационные шлюзы седьмого сектора находились в его верхней части, то есть на восьмидесятом метре из ста. На шестидесятом метре подъёма Александр решил перевести дух и уселся на ступеньку одного из малочисленных лестничных пролётов. Свет фонарика полностью охватывал небольшое пространство площадки. На стене располагался контейнер со средствами индивидуальной защиты при пожаре. Что-то в этом контейнере смутило Александра.

Так и есть! Через прозрачную стенку контейнера поблёскивала какая-то металлическая вещица размером с добрый кулак. По форме она напоминала небольшой бочонок и располагалась между двумя кислородными баллонами.

Ерёменко покрутил вещицу в руках – ни кнопок, ни проводков и с виду литая. Пожав плечами, он сунул штуковину в карман куртки и направился дальше, перешагивая через ступеньку. Через десять минут он уже ковырялся в силовом блоке, напрочь забыв о странной находке. И сканер на проходной промолчал.

Ерёменко

Александр со скучающим видом наблюдал, как Володька, племянник, подготавливает медицинский сканер. Найти способ самостоятельно вскрыть странную находку Ерёменко так и не смог, несмотря на своё инженерное образование – ни тебе крышки, ни заклёпок, ни резьбы! Блок был будто бы монолитным, очень прочным и при этом довольно увесистым. Весь субботний день он потратил на попытки его вскрыть, и вечер на то, чтобы найти информацию в Сети, но в конце концов сдался. Решив для себя, что отнесёт штуковину в конструкторский отдел в понедельник, однако во время ужина вспомнил про племянника. Тот трудился лаборантом в медицинской академии Астрахани, и пару месяцев назад хвастался новеньким сканером, присматривать за которым его определили.

– Вовка, долго ты ещё там?

– Дядь Саш, сканер для людей предназначен, а не для всяких там фиговин! Надо защиту отключить, иначе ничего не выйдет… Нецелевое использование оборудования…

– Да уж, нецелевое! – Ерёменко ухмыльнулся. – Помню я ту палку докторской, на которой вы всей группой слова всякие выводили… Для чего лазер-то был?