Генри Олди - Призраки Ойкумены Страница 4

– Предатели! Мерзавцы!

– Вы правы, золотце, – согласился Пробус. – Мы – ваш идеал.

– Вас расстреляют! Повесят! Освежуют!

– Вижу, вы нас очень любите.

– Немедленно заберите меня отсюда!

– Расстрел через повешенье? – в голосе чернокожего Джитуку звучала насмешка. – Большой бвана очень напугал бедного Джитуку!

Издеваться над пассажиром, да еще таким примитивным образом, было низко. Но вудун пытался любым способом компенсировать пережитый страх, отгородиться от него. Знай Джитуку, что возникшая в колланте девушка мертва, страх вудуна перерос бы в ужас. Гиль Фриш огляделся: нет, не в поисках Энкарны де Кастельбро. Дочь маркиза исчезла, это следовало принять как факт, отложить в копилку для последующего анализа. Гематр хотел понять, где они оказались. Видимость оставляла желать лучшего, очертаний горного хребта, черневшего по левую руку, Фриш не узнал. И овраг в ложбине объявился, и россыпь огоньков вдалеке – поселок или окраина города.

Гиль достал коммуникатор. Он привык, что уником материализуется вместе с одеждой, кредитками и прочей мелочью, лежащей в карманах. Спутниковая сеть на Алайне худо-бедно позволяла определить координаты. Но гематра опередил Пробус: в прошлом – наладчик навигационных систем, помпилианец уже поймал сеть, вышел на спутник и фиксировал местоположение. Дублировать его работу не имело смысла.

– …мои люди! Вас, сукины дети!..

– Где они, твои люди?

– …откуда она взялась?

– Подкралась? И когда мы взлетали…

– На Карассу! Ноги в руки!..

– Уймитесь!

– …куда она исчезла?

– И что теперь?

– В смысле?

– Ну, мы опять в волну выйдем, а тут она…

– Я требую!..

У Фриша запищал коммуникатор. На писк наслоилась переливчатая трель: это спел дуэтом уником помпилианца. Гиль активировал сферу, включил конфидент-режим и нырнул в туманный шар.

«Пассажира не брать. Если он рядом с вами – дайте пеленг на номер 2860-376-876-485. Сами улетайте без промедления. Гонорар остается в силе.»

Взглянув на таймер, мар Фриш удостоверился: сообщение пришло, когда коллант находился в большом теле, «вне зоны доступа». Что-то случилось, планы Луки Шармаля изменились. Сообщение опоздало на две минуты одиннадцать секунд. Если бы не призрак, вынудивший коллант вернуться, они бы доставили беглого диктатора на Карассу. И, с вероятностью шестьдесят четыре процента, влипли бы в новые неприятности.

На Сечене говорят: «Все, что ни делается – к лучшему.»

Вынырнув из голосферы, Фриш обменялся взглядами с Пробусом. Гематр знал: сообщение, полученное помпилианцем – точная копия того, которое пришло Фришу.

– Ваше превосходительство, извиняюсь за накладку! – Пробус сориентировался на ходу, вслепую давая пеленг на указанный номер. – Форс-мажорчик! Карасса, вас ждет Карасса! Пять минуточек, и мы взлетим! В компенсацию за доставленные неудобства вам будет предоставлена скидка в размере…

– Засунь скидку себе в жопу! – предложение генерал-президента подкупало своей простотой. – Пять минут, и не секундой больше! Ты понял, гаденыш?!

– Гаденыш понял! – Пробус замахал руками, как взбесившийся ветряк. – Гаденыш принял к сведенью! Считайте, что дело в шляпе! Ждите здесь, мы сейчас вернемся. Нам только стремена подтянуть…

Он поманил всех к оврагу. «Неужели диктатор купится на детскую уловку?» – усомнился бывший следователь. Меньше всего Фришу сейчас хотелось просчитывать вероятности.

– За мной, – шепотом скомандовал Пробус, когда последний коллантарий нырнул в овраг. – Бегом!

Никто не возразил, не спросил, в чем дело. Жизнь в колланте приучила восьмерку обходиться без лишних вопросов. В космосе скорость выполнения приказов равна скорости света. Велено бежать – беги, если дорожишь своей драгоценной волновой шкурой.

Отмахав с километр, Пробус перешел на шаг. Запыхались все, кроме астланина. Впору было подумать, что регулярный «бег трусцой» от звезды к звезде позволил яйцеголовому дикарю сохранить хорошую спортивную форму. Остальные-то верхом да верхом… Над головами скользнул обтекаемый силуэт аэромоба, едва различимый в темноте. Машина шла в ту сторону, где коллантарии оставили диктатора. Пара минут, и Фриш услышал два выстрела, один за другим.

Вскоре грянул третий, контрольный.

Едва коллантарии выбрались из оврага, стемнело окончательно. Огни жилищ погасли, горный хребет растворился в черничном киселе. Небо затянули тучи, скрыв звезды и два серпика здешних лун. Землю окутал вязкий, клубящийся мрак – протяни руку, и наберешь полную горсть. Координаты Пробус определил, а толку? В округе, судя по спутниковой карте, имелись два жалких поселка с издевательской пометкой «городского типа». Ниже пометки стояло грозное «н.д.т.», что значило «не для туристов». Случайным полуночникам следовало тысячу раз подумать, прежде чем соваться в мышеловку, особенно в свете бардака, творившегося на Алайне.

Поставят к стенке без суда и следствия – жалуйся потом могильным червям.

Можно было, конечно, уйти в волну и покинуть дрянь-планету «своим ходом». Но после явления в колланте Энкарны де Кастельбро об этом никто даже не заикнулся. Всех трясло от одной мысли о выходе в большое тело. Если раньше уход в волну ассоциировался с наслаждением, едва ли не с оргазмом, то теперь дьявольским попущением он превратился в кошмар. Добраться до космопорта? Улететь ближайшим рейсовым кораблем? Единственная хорошая новость заключалась в том, что они высадились в ста двадцати семи километрах от космопорта. Пятнадцать минут лету на аэромобе, полтора-два часа на колесном мобиле по разбитым дорогам. Выйти к трассе, поймать попутку – все это пришлось отложить до утра.

Попытки отыскать укрытие на ночь дали только один осязаемый результат: рыжий невропаст подвернул ногу. Он ковылял, шипя сквозь зубы от боли, проклинал каждый камешек на пути, и в итоге вынудил отряд сделать привал. Коллантарии улеглись на землю, выбрав участок с травой погуще, и плотно прижались друг к другу, желая сохранить тепло. Неловкости, равно как похоти, никто не испытал: в колланте волновые тела сплетались теснее, чем сейчас – материальные.

Сон не шел. Степь полнилась звуками: шорохи, скрипы, шелест травы под ветром, треск, пронзительный крик ночной птицы, стрекот насекомых…

– Что дальше? – первым не выдержал рыжий.

– Ты насчет этой девки?

– Нет, блин, я о вечеринке в пабе…

– Сообщим в Центр?

– Рано панику поднимать…

– Как по мне, самое время…

– Разберемся…

– А если не разберемся?

– Может, она больше не появится…

– А если появится?

– Иди ты к черту! Накликаешь!

– Выйдем в волну – узнаем…

– Что-то неохота мне узнавать…

Воцарилось молчание, долгое и напряженное. Степной оркестр, а также ветер, растерявший остатки дневного тепла, настроения не улучшали.

– Улетаем в жестянке, – подвел очевидный итог Пробус. – Ох, подниму я свои старые кости да мотну на Хиззац! Отыщу барышню, потолкую по душам…

– Я бы составил вам компанию, – будничным тоном предложил Гиль Фриш. – Не возражаете?

– Голубчик! С вами мы ее из-под земли достанем!

Бывший следователь оценил черный юмор реплики помпилианца. Знал бы Пробус… Делиться информацией с товарищами по колланту мар Фриш по-прежнему не собирался. О смерти Энкарны де Кастельбро они узнают, когда придет время. А задание, которое Фриш выполнял на Хиззаце по поручению Луки Шармаля – о нем коллантариям и вовсе знать ни к чему.

– Девушку надо искать через ее спутника.

Как Фриш и рассчитывал, никто не спросил, почему он так решил. Гематрийская логика – лучшее объяснение. К ней инорасцы относились с благоговейным трепетом, и любой гематр пользовался этим предрассудком без зазрения совести.

– Как скажете, дорогуша! Вам и вероятности в руки…

Заснуть – вернее, провалиться в зябкую дрёму – удалось лишь под утро. Позже, проанализировав сны – обрывки, сохранившиеся в памяти – Фриш сделал крайне огорчительный вывод. Сам факт огорчения – чувственного фона – являлся важной частью вывода. Сны отражали изменения, которые гематр подметил за собой сразу после аварийного возвращения на Алайну, но отложил изучение на потом. Восприятие реальности стало включать в себя подозрительные тона и оттенки, ранее несвойственные мар Фришу. Они мешали чистому анализу: и раньше, и сейчас. Эмоции, назвал Гиль Фриш врага по имени. Судя по реакциям, теперь я подвержен их влиянию – меньше, чем, к примеру, вудун или брамайни, но гораздо больше, чем рядовой представитель расы Гематр. Такое впечатление, что часть моего сознания, охваченная страхом перед мертвой девушкой, та самая часть, которую я блокировал в многопотоковом режиме, вырвалась из карантина и, словно вирус-мутант, диктует рассудку свои правила игры. Нельзя сказать, чтобы новый способ мировосприятия был так уж противен Фришу, но бывший следователь сомневался, что способен в данный момент составить самую простенькую гематрицу.