Андрей Уланов - Заполните бланк заказа… Страница 4

Первый взвод буквально смело с вершины. Второй, прячась за камни, попытался было огрызнуться, но рухнувший полусотней метров ниже по склону штурмовик, вернее огненный шар, в который он обратился, «намекнул» командовавшему им лейтенанту Новотны, что арсенал мятежников отнюдь не исчерпывается гражданскими моделями.

Все это Ростовцев узнал чуть позже – его третий взвод наступал справа, обходя холм, и поначалу мятежники по ним не стреляли. Будь во главе ополченцев командир поопытнее, он наверняка бы заподозрил неладное, но как раз опыта мичману Васильчикову недоставало. И получить этот опыт мичман уже не успел – он успел лишь крикнуть: «Быстрее вперед, там погибают наши...», а окончания фразы уже никто не услышал, потому что его заглушило разрывом первой мины.

На схеме, скачанной инком эсминца, минные поля вокруг батареи обозначены не были – за ненадобностью. Их деактивировали тринадцать лет назад, а вот собрать мины и уничтожить их все никак удосуживались. Тому были объективные, в общем-то, причины: утилизация мин типа «ятаган», если не применять этот термин к вываливанию их за борт на подмеркурианской орбите, так вот, правильная утилизация мин, имеющих тройной контур неизвлекаемости – дело довольно муторное. Вот и полеживали они себе спокойно под слоем красного марсианского песочка. Пока однажды, пробужденные сигналом с КП батареи, не втянули коготочки сенсоров на тонких лапках-манипуляторах. Выкопались и побрели на новое место... а потом начали взрываться.

Ростовцеву повезло. Услышав первый взрыв, он упал, упал не раздумывая – и именно это его спасло. Ибо задумайся он хоть на миг перед падением, наверняка бы постарался упасть так, чтобы продолговатый валун оказался впереди, а не справа... Только повстанцы по ним по-прежнему не стреляли, а вот выпрыгнувшая как раз справа мина наверняка с удовольствием напичкала бы его, Стива, организм несколькими десятками стрелок Трайкмана. Подобная «приправа», как свидетельствует современный военно-медицинский опыт, малосовместима с дальнейшим нормальным функционированием подвергшегося указанной процедуре организма. Но на функционирование двухметрового скального обломка, принявшего на себя предназначенную Ростовцеву часть поражающих элементов «ятагана», стрелки не повлияли – он как был, так и продолжал оставаться простым марсианским валуном. Десятком выбоин больше, десятком меньше...

Стив лежал за валуном. Раненый ополченец в трех метрах от него уже перестал хрипеть, и теперь ничто не мешало Ростовцеву вслушиваться в шорох песка.

Блок управления «ятагана» надежно идентифицирует любое движение цели типа человек: ходьбу, бег, переползание медленное или быстрое, перемещение на лыжах. Выделяет его на фоне движения техники и животных в любых условиях почвы и погодных условиях. Вероятность ошибки ноль целых пять десятитысячных. Если условия почвы, где применяется мина, значительно отличаются от эталонных, то с помощью блока тестирования предварительно производится тренировка и настройка прибора на конкретные условия местности. Полученная инфра может быть использована для настройки всех остальных мин, которые будут устанавливаться в данной местности.

А еще мины «ятаган» умеют самостоятельно обмениваться между собой информацией и соединяться в некий псевдоразум минного поля. Ну и, разумеется, они умеют перемещаться.

Легкое постукивание раздалось справа, где-то в районе поясницы Стива. Медленно – очень медленно – он повернулся и посмотрел на заползшую на валун мину.

Небольшая, сантиметров двадцать в поперечнике, линза стояла, опершись на восемь тонких серебристых лапок, и чуть заметно покачивалась – точь-в-точь как почуявший добычу зверь.

Стив вяло удивился, что вообще сумел заметить мину. Что-то в этой штуке было противное... донельзя отвратительное. Гадостное. Примерно как в препарированной лягушке на уроке биологии. Хотя вроде бы никаких особо необычных элементов в дизайне «ятагана» не было – вполне обычный миникибер узкой специализации. Очень узкой. И очень смертоносной.

Осторожно перехватив разрядник за ствол, Стив приподнялся на локте – и с размаху врезал по мине прикладом.

Миг спустя его оглушило и ослепило, песочная волна наждаком полоснула по лицевому щитку, тысячей крохотных иголок впиваясь в незакрытые участки кожи, респиратор протестующее заскрипел – но это был всего лишь песок. Обычные песчинки, а не сотни стрелок, впустую хлестнувших по склону – в момент взрыва мина оказалась ориентированной к Ростовцеву «верхом».

Полминуты спустя Стив понял, что ничего не слышит – то ли внешние микрофоны шлема не выдержали удара взрывной волны, то ли от этого удара что-то расстроилось внутри...

«Может это и к лучшему», – вяло подумал он, прикинув, что сейчас к нему должно сползаться, минимум, полдюжины мин. Затем слышимость вновь вернулась – в виде пронзительного воя, раздавшегося, казалось, над самой головой – и шесть «же» периферийного излучения гразерного заряда «повернули выключатель», на двадцать минут вычеркнув ополченца Стивена Ростовцева из числа активных участников разгоревшегося боя.

Всего гразеры «роты тяжелого оружия» успели выпустить семь очередей, превратив в причудливо перекрученные комки примерно три четверти минного поля. На восьмой очереди в накопительной энергояченке гразера номер два произошел пробой изолирующего поля. Четверо космонавтов из экипажа «Сороковой Симфонии», входивших в его расчет, погибли почти мгновенно, пятый же – старшина Питере – несмотря на плясавшие, казалось, в миллиметре от него ослепительные, толщиной в руку, бело-голубые жгуты молний, отделался несколькими царапинами от осколков лопнувшего кожуха.

Гразер номер один спокойно отстрелял очередь до конца, после чего был немедленно обесточен – желающих ждать, пока он разделит участь своего собрата, не нашлось.

Вторая атака началась с постановки помехзавесы. Четыре десятка разноцветных «кустов» за пару минут слились в одно мутно-белесое облако. Полиметаллическая взвесь – изобретение сорокалетней давности, но ничего проще и надежнее с тех пор так и не было придумано. Взвесь практически непроницаема в оптическом, инфра-, радио– и прочих диапазонах, вдобавок она чертовски «глотает» лазерный луч, вызывает преждевременную, детонацию плазменных шариков и расфокусировку разрядников. Единственное сколь-нибудь надежно действующее в «бешеном молоке» оружие – кинетическое, и именно на подобный случай подавляющее большинство космодесантников таскает насквозь нештатный минигауссник.

Ни повстанцы, ни ополченцы Карра кинетичек не имели. В глубине грязно-белой мути вспыхнула яростная, кровавая драка, где в упор стреляли в наплывающую из тумана тень, где враг возникал на расстоянии вытянутой руки – вернее, кончика зажатой в этой руке виброножа. Впрочем, и ножи были далеко не у всех – ив ход, как и сотни лет назад, шли кулак и приклад.

Кто-то пытался «профилактически» расстреливать взвесь перед собой – и умирал раньше других, вычисленный врагами по вспышкам лопающейся плазмы или характерным хлопкам разрядов. Кто-то проходил облако насквозь, так и не встретив своего врага – и, вывалившись на свет, почти сразу Же падал, сраженный либо оставшимися в резерве взводами, либо из второй оборон-линии мятежников.

На стороне повстанцев в этой схватке была ярость отчаянья и некоторое преимущество в подготовке. На стороне ополченцев был количественный перевес, а также чисто физическое превосходство шахтеров над офисными клерками – далеко не последний аргумент в рукопашном споре.

Оказавшуюся в зоне помехзавесы первую линию мятежников закидали гранатами. В ответ повстанцы переключили на ручное управление турельный бластер – тот самый, сбивший штурмовик – и принялись расстреливать облако. Проблема различия своих и чужих мятежников при этом не волновала – видимо, всех, кто скрылся в мутно-белой мгле, их командиру было проще счесть убитыми.

Ополченцы отступили.

Идти в атаку – тяжело. Когда же эта атака – третья за час и две предыдущие закончились провалом, а почти всех погибших ты знал и знал достаточно близко... когда в голове у человека начинают вертеться вот такие мысли, заставить его идти в эту самую атаку становится не просто тяжело, а очень тяжело.

Иногда преодолеть этот психологический барьер помогают уткнувшиеся в спины стволы заградотряда. Иногда – воодушевляющая речь командира.

Заградотряда у «кэпа Володи» не было. Произносить воодушевляющие речи – по крайней мере, длинные – он тоже не умел.

Оглядев столпившихся вокруг ополченцев, капитан ВКС третьего ранга Владимир Карр едва заметно усмехнулся и спокойно-обыденным тоном сказал:

– Эта атака будет последней.

Их было чуть больше трех сотен – тех, кто вслед за «кэпом Володей» вошел в грязно-белую муть. Сто двенадцать космонавтов с эсминца и сто девяносто один ополченец.