Александр Спиридонов - Берлога для Уммки. Народный роман-игра «Золотой Уммка» Страница 4

Нижний, Нижний, что-то связано с этим городом. Что-то помимо его давней и неудачной попытки стать биофизиком. Ну, конечно! Ведь именно там открыт один из центров по изучению морских и речных млекопитающих, там ведутся работы над одомашниванием тюленей и тому подобной живности. Попытки получить потомство золотого тюленя, с тем чтобы наладить их разведение в пресных водоемах континентальной части материка. Алекс вспомнил, что у некоторых ученых, исследовавших памятный для него улов речных пиратов, на куртках красовалось слово «Н-Ньюбург».

Немного поболтав, Креч поднялся из-за стола.

– Будет время, заходите, я в 520 номере. Всего доброго, привет Ханадырю.

Полярники народ особый, и даже те из них, кто пробыл на Севере не так уж много, «западают» на нем на всю жизнь. Алекс решил зайти к ньюбуржцу и, предупредив Лец, что немного задержится, заглянул в номер к Кречу. В нем была точно такая же обстановка, если не считать обоев другого цвета и иной формы зеркал. На одной из кроватей лежал наполовину собранный чемодан.

– А я уже отчаливаю, поездом в три часа. Сколько сейчас посадок до Ханадыря? Ого! Неужели девять часов без посадки?

Они обменялись адресами.

– Золотого тюленя не приходилось видеть?

– Приходилось, даже зарисовки делал.

– Эх, махнуть бы туда! Да ведь к вам теперь не попадешь – как была закрытая зона, так и осталась…

Присев на подлокотник кресла, Алекс, не удержавшись, попросил у Дара сигарету.

– А я ведь в свое время поступал в ваш университет, на математике срезался.

– В каком году?

– 1971. На факультет биофизики.

У Креча полезли вверх брови. Он удивленно взглянул на Алекса и произнес:

– Ну, мы с вами ноздря в ноздрю шли… Так что получается вдвойне земляки, интересное совпадение. – И, видя, что Спиро собрался уходить, добавил. – Будете у нас на Волганге, милости просим.

Уже у себя в номере, собирая вещи, Алекс подумал, что он непременно еще раз посетит этот город, где слово «треккер» несло особый смысл. Одна из любимых картин Спиро «Треккеры на Волге» была написана Илом Репом на основе его впечатлений от поездки в Нижний Ньюбург.

6

Такси донесло их до комплекса зданий Института Модернизации Учителей. Помимо административного и учебного корпусов, пятнадцатиэтажной башни гостиницы, переоборудованной из общежития, здесь же размещался ресторан и развлекательный центр. В большинстве учебных заведений высшей школы широко практиковалась сдача в аренду помещений частным структурам. И совсем неудивительно было иногда обнаружить курьезное соседство, например, Института Здоровой Семьи и бюро ритуальных услуг.

Номер, где поселился Алекс, значительно уступал предыдущему. Как в цене, так и по уровню комфорта. В комнате стояли три кровати, две из которых были заняты. Дежурная, шустрая старушка в синем халате, положила стопкой постельное белье и вручила ключ с выбитым номером на кусочке жести.

– А что, мамаша, тихо у вас тут? – на всякий случай спросил ее новый постоялец.

– Тихо, тихо. По сравнению с другими, так вроде ничего. Не так как при сусализме, конечно, но ничего. Иногда поозоруют, эти особенно, абрезы с грузами. Давеча в кабаке упились, так новый мусорный бак – в решето. Ну, вот жилец с пятнадцатого этажа сиганул на прошлой неделе. Сам ли нет, не найдут еще. А так тихо.

– Вопросов больше не имею.

«Мда-а, – подумал Спиро, сваливая поклажу в шкаф, – начинаются суровые материковские будни. Надо быть начеку».

Он походил по комнате, искоса посматривая на вещи соседей. С виду ничего особенного. Тренировочные костюмы фирмы «Грибок», наброшенные на спинки стульев, на столе традиционный набор командировочных: электрокипятильник, пакеты с концентратами, банка с сахаром, хлеб в целлофане.

«Для бандитов слишком тривиально. Хотя всякое может быть. Прикинутся простачками, а потом смахнут с пятнадцатого этажа».

Подойдя к окну, Алекс увидел внизу какое-то производственное здание. Скорее всего это был гараж. У одного ангара несколько рабочих распиливали ствол рухнувшего дерева. Рядом стоял автокран. За кирпичной стеной начинался небольшой лесок, вдали высились бетонные заросли северной окраины столицы. Лиловая дымка охватывала их.

Рядовой северянин, проживший весь свой век, по существу, в зоне (хотя бы и пограничной) с ее концентрацией силовых подразделений, где на каждую сотню жителей приходилось десять полицейских и пять пограничников (не считая армейских вояк), в значительно меньшей степени был задет волной криминала, захлестнувшей в последнее время Гроссию. Мафия в привычном для метрополии значении отсутствовала, преступность не выходила за рамки обыкновенной «бытовухи». Бандитских разборок, перестрелок, заказных убийств и взлетающих на воздух «меринов» не было и в помине. Не имеющих иммунитета, выросших в тепличных условиях (как ни странно это звучало) «жирных северных гусей» частенько потрошили на вокзалах, в аэропортах, и возвращавшиеся из отпусков жители Чумландии пугали друг друга леденящими кровь историями. Не так давно Спиро с ужасом узнал, что одного эгвекитаунца, известного в городке хирурга, порешили боевики курейской мафии.

Дело усугублялось тем, что фрау Лец, опасавшаяся за целость крупной суммы денег, взятой ею для текущих нужд Дворца, решила вручить ее Алексу. К тому же перед самым отъездом его озадачили покупкой компьютерных причиндалов для Управлении Социального Призора Населения. Все это вселяло в Спиро серьезную тревогу и ему ничего не оставалось делать, как закопать тугую пачку ассигнаций на самое дно своей торбы.

«Чему быть, того не миновать».

Отворив окно, Спиро вдохнул остывающий воздух. Вечерело. Вдруг он явственно услышал звуки, раздающиеся из дальней лесопосадки. Звуки напоминали автоматные очереди. Замерев, он напряженно вслушался.

«Однако! – подумал Алекс. – Хорошенькое дело, средь бела дня, можно сказать, палят и хоть бы что».

По двору гаража как ни в чем не бывало продолжали разгуливать рабочие. Грузовик выполз из дверей гаража и остановился около крана. Настороженный слух Алекса уловил нечто похожее на звуки музыки духового оркестра.

«А может быть, там кладбище и это был салют? Похороны очередного крестного отца, павшего от руки наемного убийцы. Осиное гнездо какое-то. Случись что, и отбиться будет нечем. Разве что перочинным ножом. Хотя какое это оружие!».

Проходя мимо тумбочки, Алекс увидел, что в слегка выдвинутом ящике что-то тускло блеснуло. Остановившись около и немного помедлив, он осторожно потянул ящик на себя.

В животе у Спиро неприятно похолодело. На дне лежал пистолет.

7

Уже через полчаса после того, как Спиро и его соседи по номеру сели за стол, дабы отметить поселение нового жильца («Не откуда-нибудь, а из самой Чумландии!»), все страхи Алекса улетучились, как дым. Сотрудники Службы безопасности авиаперелетов компании «СмолАвиа», проходившие в Мозгве какой-то семинар, оказались людьми очень гостеприимными.

– Курить вредно, согласен. Я сам бросил: с утра ни одной… Но выпить сто грамм после работы – это даже полезно, недавно где-то читал. Правильно? А я сначала подумал, что ты, того, больной или прикидываешься, жуй-малажуй, – скороговоркой произнес Нико, подвижный, смуглый, с хитрыми темно-карими глазами.

Летчик первого класса, пролетавший всю жизнь в вертолетной авиации, он с досадой признался, что хотя в Гроссии нет ни одного региона, где бы он ни побывал, все же восточнее Укутии работать не довелось.

– Такого в принципе быть не может! Северянин, здоровый и чтоб не пил? Когда сказал, что учитель, то я все понял. Но мы ведь так, слегка. Да и что тут пить? – он удивленно посмотрел на стол.

Бутылка «Сербурской стужи», освободившись от содержимого, переместилась в угол комнаты к своим разнокалиберным собратьям. Ее место заняла «Мозговская особая».

Спиро, уже слегка окосевший, вздохнул:

– В такую жару пьют только самоубийцы.

– Это разве жара? Вот когда я работал в Настурции на опылении табачных плантаций, вот это была жара. Пятьдесят градусов в тени. И сорок рейсов в день. По пять минут. Взлетел – сел. У нас за месяц шестнадцать пилотов разбилось. Но платили. Сто долблей в день. Работа адская. Только виски и помогало. Да ты и не пьешь совсем, жуй-малажуй! Вот смотри, Питер. Он хоть и бывший моряк, но в нашей службе знает толк. Когда командир говорит можно, то это уже не можно, а нужно. Зато когда говорит нельзя, то это нельзя.

– Это точно, – мотнул головой по большей части молчавший Питер, ко всему прочему обладающий изрядными габаритами и лицом, иссеченным мелкими шрамами. – У нас раз в походе на БПК кино решили показать. Экран над палубой повесили. А это на экваторе было, жара. Вдруг небольшой такой шквал налетел, экран – в воду. Тут я за поручни, думаю, нырну. Командир мне: стоять! И тут же над полотнищем – оно так медленно опускалось – серая тень. Акула. Вот бы нырнул…