Андрей Бондаренко - Мутный Лес Страница 4

Старик, кряхтя, поднялся на ноги, неторопливо подошёл к костру, вытащил из аметистовых углей лениво тлевшую сосновую ветку, умело раскурил трубку и, выпустив изо рта бело-серое облако ароматного табачного дыма, ответил:

– Ошибаешься, Профессор. Какой из меня шаман? Я, наоборот, знатный оленевод.

– Так и я давно уже не профессор, а заслуженный российский пенсионер…

– Не лукавь, очкарик. «Профессор» – это твоё имя. По крайней мере, именно так тебя часто величают за глаза.

– Ладно, пусть будет по-вашему, господин Вогул. Профессор, так Профессор, – благоразумно не стал спорить Иван Палыч. – Позвольте задать вопрос?

– Спрашивай. Или же задавай. Как хочешь.

– Вы сказали, мол: – «Печёрский Деревянный Бог». А почему, извините, именно «Печёрский»?

– Не извиняйся, Профессор. Всё просто. Коми-зыряне бывают разные: верхневычегодцы, нижневычегодцы, вишерцы, вымичи, ижемцы, прилузцы, сысольцы, удорцы. А мы – печорцы, так как пасём олешек вдоль реки Печёры и её правых притоков. Поэтому и Бог наш – Печёрский…. Я понятно объяснил?

– Понятно и очень доходчиво. Большое вам спасибо…

Вогул тщательно выбил трубку о каблук кирзового сапога и, запихав её в карман малахая, объявил:

– Пора приниматься за работу. Сын, однако, заждался…. А вы, легкомысленные путники, собрались переправиться через Малую Мутную и немного погулять по тамошним неспокойным местам? Ну-ну. Смотрите, не загуляйтесь до смерти…. Может, сразу, пока ещё не поздно, повернёте назад? В том смысле, что от греха подальше? Пока Души не почернели и не зачерствели? Впрочем, вам решать. Каждый взрослый и разумный человек волен самостоятельно выбирать жизненную Дорогу…. Птичка, – внимательно посмотрел на Наталью, – присматривай там за ними, неразумными. Договорились?

– Я постараюсь, – став очень серьёзной, торжественно заверила девушка. – По мере сил…

Старик, неодобрительно и жалостливо повздыхав, ушёл.

Вскоре над вершиной холма недвусмысленно поплыли характерные звуки, сопровождавшие размеренную работу двуручной пилы:

– Вжиг-вжиг! Вжиг-вжиг! Вжиг-вжиг…

Пашка сидел на корточках возле умирающего костра и рассеянно наблюдал за таинственно-потусторонним мерцанием лениво-дотлевавших тёмно-тёмно-малиновых угольков.

Он сидел и наблюдал, а в его забубённой рыжеволосой голове бродили тревожные мысли: – «Странно всё это, мать его. Трёхметровые змеи. Шустрые кабаны-ящерицы. Деревянный Идол, подлежащий срочному переносу. Непонятные речи старого оленевода, щедро сдобренные мутными намёками и многослойными недоговорённостями…. Кстати, а откуда он знает Птичку? Почему обратился именно к ней? Мол, присматривай там? Ничего не понимаю. Ничегошеньки и даже меньше…. Зачем всё это? Для чего? Почему? Как же я, блин горелый, умудрился ввязаться в эту сомнительную и легкомысленную авантюру?».

Память, не теряя времени даром, тут же любезно напомнила – как…

Глава вторая

Ретроспектива 001. Пашка, новая зона

На очередное заседание клуба Назаров явился первым.

Так, вот, получилось. С утра надо было проводить двоюродного брата Саньку, уезжавшего на производственную преддипломную практику в город Апатиты далёкой Мурманской области.

К десяти двадцати Пашка подъехал на Ладожский вокзал, помог братану загрузить вещи в вагон, попрощался, дежурно помахал ладонью вслед уходящему поезду и, направляясь к метро, задумался: – «Что теперь делать? Вернуться в общагу? И ради чего, спрашивается? Чтобы полчаса тупо провалять дурака и снова ехать? Лучше сразу, будучи пацаном сообразительным, направлюсь в Универ. Да и пивка выпить – ради поднятия общего тонуса и бодрости духа – по дороге не помешает…».

Под студенческие «клубы по интересам» был отведён старинный трёхэтажный флигель, расположенный внутри университетского двора.

– Ты, Рыжий, сегодня всех опередил, – приветливо улыбнулась ему знакомая вахтёрша. – Шустёр, бродяга. Держи ключик…. Э-э, стой! А в журнале кто будет расписываться? Пушкин?

Назаров – по выщербленной бетонной лестнице – поднялся на второй этаж, прошёл направо узким коридорчиком метров сорок-пятьдесят и, отомкнув ключом высокую светло-бежевую дверь, украшенную маленькой табличкой со скромной надписью – «Аномальщики», вошёл внутрь.

В помещении царил (по причине малого количества узких окон), таинственный и вязкий полусумрак. Пахло благородной средневековой стариной, сухими полевыми травами-цветами и пыльным театральным занавесом.

Пашка щёлкнул выключателем, в длинном зале – без какого-либо стройного порядка – начали загораться, болезненно подмигивая, секции «дневного света».

В зале? Да, именно функцию зала для проведения различных заседаний-совещаний и выполняла эта просторная комната. В её дальнем торце была оборудована высокая трибуна для речистых докладчиков и пафосных ораторов. Рядом с трибуной располагались ровные ряды стареньких кресел – общим числом порядка шестидесяти. На правой стенке – между редкими узкими окнами – были развешены портреты знаменитых путешественников, авантюристов и писателей-фантастов: Колумба, Магеллана, Америго Веспуччи, Педро Альвареса Кабрала, Себастьяна дель Коно, братьев Лаптевых, Пржевальского, Невельского, Беринга, Седова, Жюля Верна, Беляева, братьев Стругацких…. А вдоль левой стены выстроились разномастные книжные шкафы, заполненные картонными папками и скоросшивателями.

Назаров медленно шагал вдоль книжных шкафов и читал про себя названия, аккуратно выведенные на корешках папок и мало о чём говорящие несведущим гражданам: – «Город Мертвецов, Молебский треугольник, Верхотурье, Золотые ворота, Растес, СОПС, Чёртово городище, Шигирский идол, Аркаим, Вознесенская горка, Бермудский треугольник, Море дьявола, Гибралтарский клин, Афганская зона, Гавайская аномалия…».

Папок и скоросшивателей было много, порядка двух с половиной тысяч, и в них были собраны подробные аналитические материалы, посвящённые природным (естественным), аномальным зонам, беспорядочно разбросанным по планете Земля.

Что, собственно, следует понимать под термином – «аномальная зона»? Официальная версия гласит: – «Аномальная зона – это область, где долгое время и с некоторой регулярностью наблюдаются аномальные явления, не согласующиеся с официальной наукой или нехарактерные для данной местности…».

Ладно. А что такое – «аномальные явления»? Именно то, о чём так любят говорить на телевизионном канале ТВ-3: разнообразные НЛО, снежные люди, доисторические животные, птицы и гады, пробои во Времени, призраки и привидения, зомби, инопланетные пришельцы, оборотни, вампиры…

Впрочем, зал, предназначенный для совещаний и заседаний, Пашку интересовал мало. По разные стороны от трибуны – в торцевой стене – наличествовали две незапертые двери. За правой находился склад, на котором хранилось всякое и разное походное снаряжение, востребованное в дальних экспедициях. Склад и склад. Совершенно ничего интересного: палатки, штормовки, фуфайки, котелки, чайники, примусы, спальные мешки, удочки, спиннинги, биолокационные рамки, прочая ерунда. Зато за левой дверью располагался легендарный музей «Аномальщиков», экспонаты которого были старательно собраны, изучены и классифицированы за долгие годы работы клуба.

Назаров проследовал за левую дверь – он очень любил, прямо-таки обожал, бродить-слоняться по клубному музею. Здесь, право слово, было на что посмотреть: деревянные Божки, каменные Богини, фарфоровые щербатые кувшины, покрытые разлапистыми чёрными иероглифами, глиняные черепки, медные и серебряные монеты, осколки и обломки метеоритов, загадочные карты и планы, нарисованные от руки, асбестовые отпечатки следов йети, кости динозавров, клыки доисторических хищников, обломки бронзовых кинжалов, наконечники стрел и копий, амулеты и обереги, цветные и чёрно-белые фотографии, натюрморты и пейзажи, кольчуги и шлемы средневековых воинов, ну, и так далее. Из знаменитой серии: – «И Мир опять предстанет странным, закутанным в цветной туман…».

Пашка неторопливо бродил между высокими стеллажами и полками, заставленными всякой симпатичной разностью, и тихонько бормотал под нос:

– Хорошее место. Спокойное такое, наполненное – до самых краёв – позитивной энергетикой…

Когда он вернулся в зал, там уже находилось порядка двух десятков юношей и девушек. Назаров приветливо поздоровался со всеми, чуток похохмил, а потом, почувствовав льдистый холодок в затылке, плавно обернулся.

В дверном проёме стояла Она – самая симпатичная и желанная девушка на всём Белом свете: высокая, стройная, черноволосая, длинноногая, с милыми ямочками на щеках. Королева красоты, сто бочек прелести и неземной идеал, короче говоря.

– Лиза! – рванулся к дверям Пашка. – Я так рад тебя видеть! Я…

– Не шуми, Назаров, – состроив недовольную гримасу и тревожно оглядываясь по сторонам, тихонько попросила девушка. – Мы же с тобой договаривались. Пусть пройдёт время. Сколько? Я не знаю. Может, месяц. Может, два.