Сироты из Безнебесья, или Дети невидимого света - Ян Михайлович Ворожцов Страница 4

Но Маррак недоуменно посмотрел на фальфа.

– Это ваш господин, – напомнил Терц Децимоль, – вы служите ему… Сааддиф, вы сказали, его сердце одолел недуг?

Маррак изменился в лице, а затем утвердительно покачал головой:

– …да, да, это правильно, Сердце Великого Сааддифа поражено страшным Недугом!

И тогда фальф попросил Маррака объяснить ему, что это за недуг?

И Маррак тщательно подбирал слова, которыми описывал своего господина, но постоянно перебивал самого себя, напоминая Терц Децимолю, что мысль есть препятствие, а для некоторых предел Любования их!

И он, Маррак, не слишком любит подолгу баловаться размышлениями, это вынуждает его чувствовать себя осиротевшим, отрешенным от окружающего мира, а ведь он стремится стать Единым с Сааддифом, который окружил этот мир Любовью и в каждом своем Дыхании приносит всему сущему здесь Пользу большую, чем кто бы то из Малых живущих мог для себя вообразить!

– …и он, Сааддиф, разделяет в себе скорби Малых и настроения их, увековеченные в Камкаррах наших, и Сааддиф приносит Жертву большую, чем любой из Живущих, которые принесли в Жертву свою Жизнь, ибо Сааддиф для нас приносит в Жертву свою Смерть!

Он Служил нам еще до рождения нашего, будет Служить нам, пока мы Живы, и продолжит Служить другим уже после того, как нас не станет!

Мало кому известно теперь, что сей Мир вышел из Пламени Добродетели Сааддифа как пузырь.

И я прожил уже много-много лет, приобщенный к Дыханию его, я Даропочитал его, употребляя к нему Сознание, так Служа Сааддифу здесь!

И Мир остался для меня незначительным явлением, он не превзошел в Глазах моих Добродетель Господина моего…

И если, мой гость фальф, в мире творится подобное тому, что живописал ты мне, то Мир и его мимолетные ценности в Глазах Живущих здесь превзошли по значимости Добродетель Сааддифа! Они презрели ее и Его!

Это факт, который теперь я обнаружил ясно, хотя до тех пор не умел уразуметь… но ощущал, что Сааддиф уже не тот, что был прежде, когда я только начинал Служить Ему!

Когда же ты пришел, чтобы мне рассказать о Мире, тогда я пересмотрел заново то, что сделалось привычным для меня!

И после слов твоих я уразумел причину случившейся перемены, а перемена эта в Разуме Сааддифа, о, да, именно здесь!

Пойми же меня, Терц Децимоль, фальфский отшельник родом из Гудальданна, кой в Новосвете, что я, Маррак, не имею богатых Знаний о мире и крайне ограничен в своих средствах выражения мысли, пусть я безграмотен и не научен письму – но я не забыл сострадание и любовь!

Фальф выслушал его и кивнул.

– Да, не позабыл сострадание и любовь, и я извлекаю Слова для своих Речей прямиком из Сердца, ибо оно Живо и Глаголет Собственными Устами!

И говорю так, что большую часть своей жизни до того, как прийти в этот Храм и посвятить себя Службе, я прожил в Старосвете, в бедняцком квартале Мусаддаса, где два с половиной тысячелетия назад проповедовал о Слове Слагателя сам Джельдини, который, между прочим, в поступках своих руководствовался состраданием и Добродетелью!

Когда я был молод, не употреблялись повсеместно такие слова, какие ты употреблял в речах своих, ко мне обращенных, даже Старосвет и Новосвет после ужасной катастрофы в Веруламе только-только закреплялись как названия!

И ты рассказал мне, что последовало за этим, да… о тех ужасах, что случались, но для меня они не ужаснее того, что происходит в Разуме Сааддифа, ибо он – Высший Здесь, хоть и не Высший среди всех, но даже он – оказался слаб!

– Слаб? – спросил фальф.

– Да, очень слаб!

– Не понимаю…

– …поймешь, ибо господин Сааддиф бессилен перед чудовищным недугом, который известен как Умонастроение Смертных, о, откуда пришло в Его Разум то моровое поветрие!

Ибо нет ничего хуже и страшнее этой болезни Ума, которая обезобразила Сааддифа, моего Господина, и когда я столкнулся с этим, то прочувствовал…

И Дух, что был Блажен, окутал меня Дыханием Смерти!

Я, Маррак, погрузился в Ее Умонастроение!

И я возжелал взять Ее, Смерть, Войти в нее как в женщину, чьи формы показались мне прелестнее форм самой Богини Амигдалы, и лишь моя преданность Сааддифу отвратила меня от Смерти!

И я разделяю с Сааддифом его Бремя, я единодышащий, возможно, один из последних единодышащих, ибо прочие, кто разделяет с Сааддифом Бремя его, провалились в Смертный Удел! Но Служба моя Слила меня с Дыханием Его! Я узрел, что Смертный Удел не един с Дыханием – пусть они и кажутся одним целым!

Но это ложь…

И даже свой Великий Недуг Сааддиф употребляет как Дар, чтобы Жертвовать им во имя Добродетели!

Терц Децимоль заинтересованно смотрел на Маррака и просил объяснить:

– Что все это значит?

Тогда Маррак задумался, а через некоторое время сказал:

– …да, Разум Сааддифа окутан Настроением Смертных! Это значит, что Сааддиф, а вместе с ним и я, как Он, жаждет для себя Смерти, да!

Но я, Маррак, повстречался не с Жаждой Смерти Малых сих – нет, я Узрел Великую Жажду Смерти Бога, чья Добродетель Сотворила и Возвысила этот Мир над собой!

Я ужаснулся тому, как Святого пожирает желание Смерти!

И эта Жажда проникла в мое Малое Тело, в мой Смертный Ум!

Моя вера, мое Блаженство, моя Служба были близки к тому, чтобы разрушится вовек, тогда бы и жизнь моя оказалась напрасной, если бы я принял Умонастроение Смерти! Но я опомнился, возвратиться к Дыханию Сааддифа.

Этим самым Господин Открыл мне, убогому и непотребному служителю его Марраку, глубочайшую свою тайну, что Скрывал множество лет!

– И что это за тайна?

– Я узрел мучительное, неизбывное стремление Сааддифа к смерти, к собственному концу, да!

Но вместе с тем я узрел и Высшую Добродетель, на которую не способны Малые здесь, ибо Сааддиф приносит свое Великое Стремление и Желание Умереть в Дар – он Жертвует им ради того, чтобы мы Жили! Настроение Смертных, пронизывающее Его Небесный Ум, подобно Невидимому Свету, который заражает Ум и превращает все вещи в нежеланные, а каждую Мысль он обращает к Смерти!

И я ощущал непрекращающийся поток мыслей в расколовшемся Разуме Сааддифа, и каждая мысль, порожденная Умом, так или иначе склоняла Сааддифа к концу, да, именно!

Но, как я уже сказал, даже подобное Сааддиф превратил в Добродетель.

– Добродетель… – пробормотал задумчиво фальф.

– Добродетель, да! Поэтому Он отказался от Ума. От мыслей!

На Вдохе разжигается Великое Пламя Сааддифа! На Выходе же изливается Великолепное Пламя Сааддифа!

И