Похититель снов - Стивен Рэй Лоухед Страница 4

Спенс протер глаза и шагнул вперед. Свет в комнате, казалось, исходил из одного источника — огромного яйца, плавающего посредине комнаты. На глазах у Спенса яйцо, слегка покачиваясь, начало подниматься в воздух, медленно поворачиваясь при этом. Теперь он видел то, чего так боялся: яйцо оказалось спинкой кресла Хокинга. Только кресло висело в воздухе вверх ногами. А в кресле, как и ожидалось, безмятежно сидел Хокинг. Он жутковато улыбался. Кресло подлетело ближе, и Хокинг неожиданно скорчил злобную гримасу, превратившись в ухмыляющуюся мертвую голову.

Спенс повернулся и побежал; голова-яйцо-кресло-смерть преследовала его. Он бросился к двери в конце коридора и, ворвавшись внутрь, обнаружил, что попал в чернильно-черную ночь, усеянную тысячей звезд. Над его плечом поднималась Земля, безмятежный голубой шар, а он, шатаясь, брел по скалистой незнакомой местности…

Экспозиция сменилась. Теперь Спенс наблюдал за шаттлом, отходящим от огромного изгибающегося борта космической станции. Сам он стоял на небольшой смотровой площадке, глядя вслед шаттлу. Люди возвращались на Землю, наверное, в отпуск. Он очень хотел отправиться с ними.

Сильнейшее желание сдаться прямо сейчас посетило его. В последнее время его жизнь тупо пульсировала между депрессией и одиночеством. Он не знал, что хуже: темно-серая дымка, окутывавшая для него окружающую жизнь, или острые уколы, которые пронзали его всякий раз, когда он окунался в поток совершенно незнакомых людей, без видимой цели толпящихся вокруг. И ту, и другую неприятности связывало то, чего он боялся больше всего: сны.

С того дня в парке, почти две недели назад, он теперь каждую секунду ощущал на себе глаза невидимого наблюдателя. Даже во сне его не оставляло чувство, что рядом кто-то стоит. Рассудок медленно покидал его.

Он смотрел сквозь выгнутое броневое стекло в бархатно-черную пустоту космоса, горящую мириадами точек безымянных звезд. Перед ним простирался край Млечного Пути, но завораживающее зрелище совершенно не привлекало внимания.

— Что мне делать? — прошептал он.

Белый корпус шаттла исчез из виду. Раздалось жужжание — это убрали стыковочный узел, и слабое шипение, когда внутренние шлюзы выровняли давление. Спенс зевнул и снова, в который раз, подумал, как он устал. В последние три дня он позволял себе лишь короткие сны по нескольку минут — и всё.

Он всеми силами избегал сна, как мальчишка избегает дантиста даже тогда, когда зуб пульсирует от боли так, что немеет челюсть. Он надеялся, что каким-то чудом боль и сны просто уйдут. И в то же время он знал, насколько напрасна подобная надежда.

Скоро ему все равно придется хорошенько выспаться, иначе он свалится. Ему казалось, что он постепенно превращается в призрака, в этакого зомби, в одно из тех жалких выдуманных существ, которым суждено вечно бродить по сумеречным областям ни живым, ни мертвым. Ни мыслей, ни чувств. Просто неприкаянная душа, управляемая каким-то демоном.

Только вот мысли о сне вызывали отвращение. Превращение в зомби пугало и то меньше, чем мысль о кошмаре, который поджидал его там, за пределами бодрствования.

Спенс уже не спал. Наверное. Оглядевшись, он заметил, что оказался на Бродвее.

Повернув налево, он начал пробираться обратно в отдел биопсихологии и лабораторию сна, к своей каюте… И что? Опять ломать голову над вопросом «спать или не спать»? Но в этот момент что-то привлекло его внимание, и он остановился. Перед ним был ярко освещенный знак, один из многих, установленных на транспортных магистралях Готэма. Спенс несколько секунд стоял, таращась на знак, прежде чем понял, что привлекло его внимание. Слова «ПРИЕМНАЯ ДИРЕКТОРА» и красная стрелка, указывающая в противоположном направлении. То, что надо в его измотанном состоянии.

Еще не приняв никакого решения, он обнаружил, что ноги сами несут его к приемной директора. Он знал, зачем ему туда нужно. Возможно, он подсознательно давно собирался попросить отпуск по состоянию здоровья на какое-то время. Теперь, в бессонном состоянии, его тело само отправилось туда, куда он все время хотел пойти, но не решался по малодушию.

Спенс ничего не видел вокруг, он шел вслепую, каким-то образом избегая прохожих, снующих по тротуарам. Дважды он ловил на себе обеспокоенные взгляды, но не мог сосредоточиться на них. Реакция окружающих ничего не значила.

После нескольких поворотов и смены уровней — Спенс не обращал на это внимания — он прибыл в административный отсек. Постоял, созерцая перегородку, отделявшую его от администратора внутри, и немного пришел в себя.

— Я же не могу идти туда в таком виде, — пробормотал он. Он развернулся, заметил неподалеку дверь туалета и вошел внутрь. Вгляделся в зеркало, склонившись над дюралевой раковиной, и поразился увиденному. На бледном, невыразительном лице горели красные глаза; немытые волосы торчали дыбом на голове, словно от сильного испуга; глубокие морщины изогнули губы в хмурую гримасу.

Вполне соответствует внутреннему настрою, решил он. Спенс недоверчиво покачал головой и наполнил раковину холодной водой. Он подождал, пока воды набралось до краев, а затем зачерпнул сомкнутыми ладонями и плеснул себе на лицо.

Холодная вода сделала свое дело. Он сразу почувствовал себя лучше. Он повторил процедуру несколько раз, а затем попытался пригладить волосы. Высушил руки под ближайшей воздуходувкой, а затем снова подошел к переборке.

С некоторым опасением он нажал на пластину доступа, и полупрозрачная переборка отъехала в сторону. Спенс деревянно шагнул внутрь и выдавил из себя ухмылку, адресованную секретарше, которая приветствовала его профессиональной улыбкой и стандартным:

— Добрый день. Кого вы хотели бы видеть?

— Я… я пришел повидаться с директором, — сказал Спенс, осматриваясь в поисках нужной двери среди других, выходивших в центральную приемную. Он увидел искомую дверь и направился к ней.

— Извините, — окликнула его секретарша, — у вас назначена встреча?

— Да, — солгал Спенс. Он подошел к двери, толкнул пластину доступа и вошел.

Он не ждал ничего особенного, и открывшаяся перед ним комната поразила его размерами и царственным убранством. По сравнению с его собственной квадратной каютой и всеми известными ему компактными помещениями, камерами и лабораториями, в которых он бывал на станции, эта была роскошной, подчеркнуто пренебрегая любыми ограничениями.

Он с изумлением таращился на прекрасно оформленное открытое пространство. Комната представляла собой огромный восьмиугольный зал с высоким куполом над широкой площадкой, поднятой над остальным полом. К ней вел ряд широких ступеней. Простор помещения усиливал огромный обзорный экран в стене. Этакое окно во вселенную.

Ноги тонули в толстом желтовато-коричневом ковре. Зеленые растения нескольких видов и даже миниатюрные цветущие деревья отлично сочетались с бледными серыми стенами и желтовато-коричневой мебелью. Не было