Саймон Скэрроу - Кровавые вороны Рима Страница 4

Появившийся на широкой палубе капитан сложил ладони рупором и что есть силы крикнул:

– Подняться на мачту! Убрать паруса!

Несколько матросов стали карабкаться по канатам наверх, а капитан уже давал следующую команду:

– Весла в уключины! Приготовиться грести!

Матросы, набранные из галлов и батавов, на секунду замешкались, но тут же бросились выполнять приказ, хотя и не скрывали недовольства. Наблюдая за их безмолвным, ради приличия, протестом, Макрон невольно усмехнулся. Точно так же происходит с солдатами, с которыми Макрон имеет дело большую часть своей жизни. Центурион перевел взгляд на сменяющийся пейзаж, тянувшийся по обоим берегам реки. Значительную часть территории очистили от деревьев, и теперь тут и там виднелись крестьянские хозяйства. Были здесь и дома побольше, с черепичными крышами, свидетельствующие о присутствии Рима в завоеванной провинции. Макрон, прервав размышления, глянул на своего попутчика, который стоял неподалеку, опершись локтями о боковые перила, и смотрел на речную рябь.

Деликатно откашлявшись, центурион повторил недавно сказанную фразу:

– Говорю, это место не узнать!

Катон смущенно улыбнулся в ответ:

– Прости, задумался.

– Понимаю, все твои мысли летят в Рим, – кивнул Макрон. – Не переживай, дружище, Юлия порядочная женщина и верная жена. Она сохранит тепло домашнего очага до твоего возвращения.

Спутник центуриона имел более высокое звание, но, несмотря на это, между друзьями сохранились доверительные отношения, установившиеся за восемь лет совместной службы. Когда-то старшим по званию был Макрон, но Катон получил повышение и чин префекта и теперь готовился принять первое в жизни постоянное командование Второй когортой фракийской кавалерии, состоящей из наемников. Прежний командир Второй когорты погиб во время последней военной кампании, и штаб императорской армии в Риме принял решение назначить Катона на его место.

– И когда еще это случится! – с горечью в голосе воскликнул Катон, который был младше своего друга. – Ходят упорные слухи, что триумфальные торжества, устроенные императором по поводу завоевания Британии, оказались преждевременными, и, похоже, нам предстоит сражаться с Каратаком и его последователями до скончания века.

– Что ж, меня такой оборот дела вполне устраивает, – пожал плечами Макрон. – Лучше честно нести солдатскую службу вместе с легионами, чем приспосабливаться к дворцовым интригам и бесконечным заговорам в Риме. А ведь только этим мы и занимались в последнее время.

– А я-то думал, ты ненавидишь Британию. В свое время проклинал эти сраные болота, холод и паршивую жратву. Не мог дождаться отъезда.

– Правда? Неужели я так говорил? – С невинным видом изумился Макрон. – Как бы там ни было, а мы снова оказались в этих краях. И намечается большой поход, а значит, представится шанс получить повышение и награды. И что еще важнее, пополнить свой пенсионный фонд. Я, дружище, видишь ли, тоже интересуюсь новостями. Идут разговоры о запасах серебра в горах в западной части острова. Если повезет, мы замечательно устроимся, когда, дав хорошего пинка дикарям, приведем их в чувство.

– Из собственного опыта знаю: благоразумие пинками не пробудишь, – не сдержал улыбки Катон.

– Ничего подобного! Если знаешь, куда и как ударить, кого угодно заставишь плясать под свою дудку.

– Ладно, тебе лучше знать.

У Катона не было желания продолжать спор. Все мысли молодого префекта занимала разлука с Юлией. Они встретились несколько лет назад на восточной границе империи, где отец Юлии, сенатор Семпроний, служил послом императора при правителе Пальмиры. Женитьба на сенаторской дочке давала младшему офицеру, каким в то время был Катон, возможность продвинуться по службе. И в то же время вызывала тревогу. Катону не хотелось терпеть насмешки членов старых аристократических семейств. Однако сенатор Семпроний быстро разглядел недюжинные способности Катона и с готовностью принял его в качестве зятя. День бракосочетания с Юлией стал самым счастливым в жизни Катона, но молодые не успели привыкнуть к семейной жизни, так как вскоре Катон получил от секретаря императора Нарцисса приказ отправляться в Британию. На секретаря усиливалось давление со стороны группировки, к которой примкнул молодой принц Нерон – прямой наследник императора Клавдия. Нарцисс связался со сторонниками Британика, внебрачного сына императора, и теперь их влияние на старого правителя величайшей в мире империи ослабевало с каждым днем. Нарцисс утверждал, что оказывает Катону большую услугу, отсылая подальше от Рима. После смерти императора начнется смертельная схватка за власть, и проигравшим, а также их сторонникам рассчитывать на милость победителя не придется. В случае поражения Британик обречен, а вместе с ним погибнет и Нарцисс.

А значит, Макрон и Катон, добросовестно, хотя и против воли, служившие императорскому секретарю, также подвергнутся опасности. И для их же блага лучше в этот момент сражаться где-нибудь на дальней границе империи, подальше от мстительного Нерона и его приверженцев. И неважно, что Катон недавно спас Нерону жизнь. При этом он умудрился перейти дорогу Палласу, императорскому вольноотпущеннику, который был мозгом группировки Нерона. Паллас не простит людей, ставших препятствием на пути к осуществлению его честолюбивых замыслов, и Нерон не бросится на выручку своему спасителю. И вот не прошло и месяца после свадьбы, отпразднованной в доме отца Юлии, а Катона и Макрона уже вызвали во дворец. Катона назначили командующим фракийской когорты, а Макрона – командиром одной из когорт в составе Четырнадцатого легиона. Оба подразделения входили в состав армии под началом губернатора Остория Скапулы в Британии.

Прощаясь с мужем, Юлия прильнула к его груди и горько плакала, спрятав лицо в складках плаща. Обнимая молодую жену, Катон смотрел на темные косы, ниспадавшие ему на руки. Горе Юлии разрывало душу, но приказ есть приказ, и чувство долга, объединяющее всех римлян и являющееся залогом победы над любыми врагами, взяло верх.

– И когда же ты вернешься домой? – Голос Юлии звучал глухо из-за шерстяной ткани плаща. Она подняла на мужа покрасневшие от слез глаза, и сердце Катона вновь пронзила острая боль предстоящей разлуки. Однако он не дал воли чувствам и заставил себя улыбнуться.

– Любовь моя, война скоро закончится. Каратак долго не продержится, и его войску придется сдаться.

– А потом?

– Буду ждать вести о восхождении на трон нового императора, и когда опасность минует, вернусь в Рим и подам прошение о гражданской должности.