Сергей Щепетов - Племя Тигра Страница 4

Охотник: Я – Быстрый Сайгак. Гоним стадо малых оленей из шести голов (два детеныша) к верховьям Кривого Распадка С Мелкими Кустами. Передай Бурундуку и Ворону, чтобы к вечеру встречали за третьим поворотом у Круглых Камней. Кто близко?

Дозорный: Принял и понял. Перо Ястреба с тремя собаками ушел за Синюю Балку, Щука, Топор и Дождевая Туча на пути к Гусиному Озеру.

Охотник: Принял и понял. У меня все. Не спи, парень (шутка)!

С болью и горечью в сердце можно перечислить все, чего я не умею и чему, наверное, никогда не научусь: стрелять из лука, бежать целый день по степи, общаться жестами, не потеть, добивать раненых, снимать скальпы. Впрочем, о последнем не будем… В общем, совершенно бесполезный член общества. Правда, неожиданно выяснилось, что цель жизни этого „примитивного“ общества вовсе не в добывании пищи и самовоспроизводстве.

Как оказалось, лоурины – это люди Пещеры. То есть смысл жизни племени – это охрана пещеры с рисунками и обеспечение условий для работы в ней жреца-художника. Между лоуринами и другими племенами существует конкуренция. Но, как это ни странно, не из-за охотничьих угодий, а за право жить возле пещеры с рисунками и работать в ней. Основная проблема, которой озабочено руководство лоуринов, заключается в том, что нынешний жрец уже стар (ему лет пятьдесят, наверное?), а смены ему нет. Племени грозит утеря прав на пещеру. Как это ни смешно, но именно я нашел мальчишку с художественными способностями. Только, наверное, было уже поздно: парень занимался на посту резьбой по кости, увлекся и проворонил появление охотников за головами. Такое здесь не прощают: ему грозит медленная мучительная смерть. Он, вероятно, еще ребенок и просто сбежал с перепугу в степь, пытаясь оттянуть свою публичную казнь. Теперь старейшинам предстоит решить сложную проблему: по всем законам парень должен умереть в назидание другим, но, если его казнить, племя лишится того, кто, вероятно, мог бы стать новым Художником. Интересно, что они придумают?

Нормальному цивилизованному человеку без бутылки ни за что не разобраться: на фига первобытным охотникам из поколения в поколение разрисовывать стены и свод пещеры фигурами зверей? Только я уже не очень нормальный и понял почти половину: они пытаются заполнить «красотой» пустоту Нижнего мира – мира мертвых. Вроде как готовят для человечества возможность будущей победы над смертью. Смешно, да не до смеха: может быть, «осевое время» в нашем мире наступило благодаря им? Точнее, без них не наступило бы? И не появились бы мировые религии, не возникла бы цивилизация? Со всеми… гм… втекающими и вытекающими последствиями.

Впрочем, Ветка говорит (а она это чувствует), что в ближайшее время я не помру, так что, может быть, разобраться успею. А вот что они сотворили с моей драгоценной личностью? За счет мощи своего интеллекта и поэтического дара я кое-как пробился почти через все уровни посвящения: что-то понял про пещерную живопись, угадал значение мамонта в жизни людей. Эти мохнатые слоны считаются как бы воплощением верховного божества – творца и хозяина всех миров. Их убивают и едят в ритуальных целях: причащаются Создателю, становятся сопричастны высшему бытию – бессмертию в вечности, так сказать. Только выяснилось, что есть еще какой-то мелкий обряд или испытание, которого мне никак не миновать. „Иди, – сказали старейшины, – и не забудь вернуться“.

Сходил. Вернулся. Точнее – выполз. Ветке пришлось долго отмывать меня от собственного дерьма… Как она может после этого заниматься со мной сексом?! Впрочем, она многое может.

Стыдно до чертиков, а что поделаешь: когда человек умирает, мышцы расслабляются – и все, что есть внутри, лезет наружу…

Теперь у меня три дня выходных: нельзя покидать жилище при свете дня. Не больно-то и хотелось. К тому же сегодня последний день…

В общем, хватит откладывать: пора заняться „разборкой полетов“. А так не хочется… И с чего начать? С конца, с результатов? Наверное…

Почему-то в этом „примитивном“ первобытном мире больше всего достается не моим мышцам, а моим мозгам. Может быть, я уже давно свихнулся? Или наоборот: только теперь становлюсь нормальным? Так или иначе, но что-то у меня опять в голове сдвинулось. Как это определить, как сформулировать? А вот прямо так (и нечего лицемерить!): я чувствую теперь себя принадлежащим ЭТОМУ миру, а не тому, в котором родила меня мать. А мир этот принадлежит мне. Впрочем, это очень неточно. Он весь во мне, а я его неотъемлемая, естественная частица. Смешно? Непонятно? Нелогично? А тут и нет логики – это, наверное, пралогическое мышление, которое пытался описать Леви-Брюль. В этой связи вопрос о том, что такое родовой тотем, просто теряет смысл. Волк не предок и не священное животное. Он – это я, точнее – мы. Да-да, с чего вы взяли, что нельзя быть человеком и зверем одновременно? И совершенно не нужно для этого бегать на четырех лапах. Когда я пытался пересказывать Ветке свои приключения, то все время спотыкался на словах „ваши воины“, „ваша стоянка“. Что-то такое со мной случилось, что буквально на уровне подсознания произошла подмена „вы“ на „мы“, „ваше“ на „наше“. Ведь я уже не лицедействую, не притворяюсь: ничего не потеряв, ничего не забыв, я теперь действительно здесь родился. Даже мысленно не могу больше называть этих людей „туземцами“ или „аборигенами“. Смешно… Зато понятно, почему Черный Бизон, будучи совершенно голым после своего „воскресения“, в первую очередь смастерил себе не набедренную повязку, а кожаный обруч на голову – знак принадлежности к племени лоуринов. Предстать перед посторонними без этой штуки – по-настоящему стыдно, не то что при демонстрации гениталий.

Так или иначе, но все это должно иметь какое-то научное объяснение: колдовства и магии не бывает. Перед тем как отправить меня в пещеру, жрец заставил съесть комок какой-то дряни с грибным привкусом. Наркотик? Безусловно… Никогда не пробовал никакой „дури“, кроме кофеина, алкоголя и никотина, так что сравнивать не с чем. Во всяком случае, с алкогольным опьянением ничего общего не имеет. Никакого „отходняка“, а полученный опыт кажется более реальным и важным, чем все остальное в жизни. Ну, Сема, вспоминай! – он волевым усилием попытался превратить себя из Семхона в Семена. Хоть и не сразу, но это получилось. – Что там есть в литературе? Карлос Кастанеда? Пейот? Мескалин? Или что там они употребляли? Явно из этой же оперы, но как-то не очень… Тогда что? Теренс Маккенна? Культура партнерства, псилоцибиновый гриб? Пожалуй, это ближе: и гриб в наличии, и действие похожее. Явно наблюдается размывание границ „эго“ или черт его знает чего. А мои лоурины, кажется, эту дрянь принимают регулярно. То-то у них ни вождей, ни лидеров, зато полное взаимопонимание друг с другом. То есть они, конечно, не живут под „наркотой“, но их психика и мировосприятие сформированы не без ее влияния.