Майкл Салливан - Полый мир Страница 4

— Высадку Нила Армстронга на Луну смотрели пятьсот миллионов. Это как называется?

Уоррен холодно на него покосился и отхлебнул пива.

— Так на кой чёрт ты приволок эти бумажки? Рассказать что хотел или так, покрасоваться?

— Покрасоваться?

— Ну да, ты же у нас мистер-магистр. Я со своим неполным средним вам не ровня?

Эллис нахмурился.

— Ну чего ты ворчишь?

— Пятьдесят восемь лет стажа, дружище. Само собой выходит.

Он сделал ещё глоток. Эллис ждал. Наконец, Уоррен посмотрел на него и закатил глаза.

— Ладно-ладно… проехали. Так что тут у тебя?

Эллис разложил бумаги на стойке.

— В общем, смотри, жил в тридцатых годах в Германии один учёный, Густав Хоффман. Он опубликовал теорию в журнале «Annalen der Physik». Это один из старейших научных журналов: в нём сам Эйнштейн печатался. Так что я о серьёзной науке говорю.

Лицо Уоррена излучало снисходительное терпение.

— Так вот, на его теорию никто особого внимания не обратил. В первую очередь, потому, что у него не сходились расчёты. Хоффман хотел доказать, что путешествия во времени возможны на практике. Я писал диссертацию о том, как можно применить к его идеям современную квантовую теорию. Диссертацию я уже давно защитил, но всё равно игрался порой с этой идеей, проходился по расчётам… И два года назад я понял, где ошибся Хоффман!

— Ну… здорово, Эллис. — Уоррен машинально кивал в такт его словам. — Жаль, что ты в таких извращениях погряз, но если тебе нравится, я за тебя рад.

— Ты не понимаешь. Теория элементарная. Конечно, в расчётах сам чёрт ногу сломит, но итоговое уравнение — мечта любого физика. Элегантное и простое. А самое главное, его можно применить в жизни. То есть мы говорим не о голых теориях и догадках, а о прикладной науке. Вот как Эйнштейн написал свою формулу, а по ней в Лос-Аламосе атомную бомбу собрали. Но на это ушли годы исследований, много денег, людей и техники. А это, — Эллис постучал пальцем по стопке бумаг, — намного, намного проще.

— Ага. И… что? — Уоррен быстро терял интерес, которого и раньше было мало.

— Как что? Прямо перед тобой чертежи машины времени. Ты не хочешь увидеть будущее?

— Да на кой чёрт? Вокруг посмотри: и так ясно, что дальше будет. Люди за полвека только одно доброе дело сделали — Гитлера убили. — Уоррен снова приложился к бутылке и вытер рот.

— Ну брось. Ты не хочешь увидеть, что нас ждёт впереди?

— А ты хочешь увидеть, что ждёт после прыжка с моста? — Уоррен с ухмылкой покачал головой. — Мир катится к чёрту. Америка — что мой «Бьюик», насквозь проржавела. Только подожди, Китай нам покажет, где раки зимуют. Все будут жрать рис и носить с собой «Красные книжечки»[4].

На этот раз усмехнулся Эллис.

— А! Ты, значит, не согласен? — спросил Уоррен. — Пойми, в чём беда — мы совсем расслабились. Все, кто после войны родился, живут припеваючи и в ус не дуют. Ленивые баловни, честное слово. И следующее поколение дурному учат. Теперь каждому подавай особняк и кабриолет в придачу — а работать они не хотят! Чёрт-те что. Нынче только эти поганые мексикашки и готовы спины гнуть.

Эллис поморщился при его словах и бросил взгляд на столик у входа, за которым сидело несколько мексиканцев. Они, похоже, ничего не слышали. Либо пропустили ворчание Уоррена мимо ушей.

— Уоррен, можешь на полтона тише? И кстати, мы в двадцать первом веке живём, сейчас в ходу революционные термины: «иммигранты» и «латиноамериканцы».

— Чего? — Он глянул на столик у входа и ещё громче добавил: — Это ж комплимент! Они хорошие работники. Я так и сказал.

— Будь по-твоему. — Эллис потёр лицо руками. — Мы о будущем говорили, помнишь?

— Да к дьяволу твоё будущее! Либо апокалипсис грянет, либо, того хуже, какой-нибудь Большой Брат превратит весь мир в тюрьму, как в этой книжке у Орсона Уэллса.

— «1984» — книга Джорджа Оруэлла. Герберт Уэллс написал «Машину времени». А Орсон был режиссёром и актёром.

— Как скажешь. Сути не меняет: светлое будущее нас не ждёт.

«Любопытно, — подумал Эллис, — а он понимает, что сам входит в то же поколение, которое винит во всех бедах на земле?» Хотя нет, Уоррен не припишет себя к числу избалованных лентяев. И, пожалуй, имеет на то право. Они оба из работящих семей. У обоих отцы трудились на заводах с юности и до ранних инфарктов. Только Эллису повезло в жизни, а Уоррену — нет.

С мечтой о профессиональном футболе он распрощался, когда лишился на работе двух пальцев. Их отрезало штамповочным прессом, после того как Уоррен убрал защитный кожух. Тот ему, оказывается, «мешался». Однако, потом он выиграл дело в суде на том основании, что кожух вообще не должен сниматься. Уоррен явно решил, что ничем не хуже других и заслужил что-то взамен потерянных пальцев. А про ответственность за свои поступки забыл, едва в воздухе запахло деньгами.

— Вот если бы ты послал меня в прошлое, другое дело, — продолжал Уоррен. — Пятидесятые были раем! Чёрт, да мы всем миром правили. Америка — маяк надежды и свободы. Любой мог своей мечты добиться, было бы желание. И каждый знал своё место: мужики работали, а бабы сидели дома и растили детей.

— Увы, назад вернуться нельзя. Так не получится. Согласно Хоффману, двигаться можно только вперёд. Строго говоря, ты никуда не двигаешься. Наоборот, стоишь на месте, а время проносится мимо. Как когда ложишься спать: закрываешь глаза и — раз! — наступил следующий день. Просто взял и перемотал семь-восемь часов. Но, если честно, будь у меня выбор, я бы всё равно хотел увидеть будущее.

— Так ты и увидишь. Пусть и не очень далёкое, но всё же. Мы ведь ещё живы, а?

Эллис глотнул пива и задумался. Как же странно, что Уоррен выбрал именно такие слова. Будто ему подали знак с небес. Он подумал, а не сказать ли Уоррену, что Господь собрался отправить Эллиса в отставку, но представив, решил воздержаться. Жизнь в Детройте, «городе моторов», не поощряла мужчин лить слёзы. Каждый новый кризис закалял их, покрывал хребты холодной сталью. Шли годы, менялись поколения, но местные работяги как всегда сжимали зубы, пили, курили и стойко переносили все тяготы. Мужчины здесь не обнимались — только пожимали руки. Какой толк делиться с лучшим другом новостью о своей скорой смерти? Он сам был бы не прочь о ней забыть.

— Ну да ладно. — Эллис взял бумаги и вручил Уоррену. — Я хочу, чтобы ты их приберёг.

— Зачем?

— На всякий случай.

— На какой-такой всякий случай?

— Вдруг у меня получится.

— Что получится? Ты о чём? — Уоррен сощурил глаза, а потом выпучил. — Нет, погоди… ты чего же? Думаешь попробовать? Сделать машину времени?