Юрий Брайдер - Щепки плахи, осколки секиры Страница 4

– Я еще много на что способна. А вот способен ли ты это дитя заделать? Что-то я сильно сомневаюсь.

– Лева, милый, слышишь, как меня облажали? – притворно захныкал Зяблик. – Меня, героя трех войн и ветерана ядерной промышленности Советского Союза! Виноват я разве, что у меня после всех жизненных передряг вместо нормальной спермы стронций девяносто пополам с ипритом-люизитом? Я теперь только с валькириями могу сношаться. Слыхали про таких? Левка, ясное дело, слыхал, а для остальных даю справку. Валькирии, это такие бабы воинственные. Вроде нашей Верки. Только бессмертные и летать умеют. А в буферах у них вместо молока смертельный яд. Вот с ними бы я свободно прижил ребеночка. Всем вам, гадам, на страх.

– Не на страх, а на смех, – поправила его Верка. – Курам на смех.

– От курицы слышу! – парировал Зяблик.

Смыков и Цыпф тем временем вели обстоятельную беседу о зрительных и слуховых иллюзиях, порождаемых странными условиями этого мира.

– Для ориентировки в трехмерном пространстве нам вполне хватало пяти чувств, – говорил Лева. – А этот мир устроен гораздо сложнее нашего. Трудно даже предположить, какова его истинная мерность. Пятью чувствами тут никак не обойдешься. Если бы мы хоть эхолокацией владели, как летучие мыши…

– Полагаете, не выжить нам здесь? – насторожился Смыков.

– Время покажет… Но согласитесь, что видеть мы стали уже значительно лучше. Ведь я в первый момент даже кончик собственного носа разглядеть не мог. А теперь всех вас свободно различаю.

– Вопрос, в каком виде… – вздохнул Смыков.

– Ну это уж неизбежные издержки… Местный колорит, так сказать. Но не исключено, что со временем наше зрение полностью адаптируется к новым условиям.

– А слух? – не унимался Смыков. – Я когда в упор с кем-нибудь разговариваю, вроде нормально все слышу. А стоит на пару шагов в сторону отойти, чепуха какая-то начинается. Не то мышь пищит, не то петух кукарекает.

– Я думаю, причина тут в следующем… – Лева умолк на пару секунд, очевидно, подбирая нужные слова. – Глаз куда более тонкий и сложный инструмент, чем ухо. Эволюция заставила его приспособиться к постоянно меняющимся условиям освещения. Благодаря особым свойствам хрусталика глаз способен… как бы это лучше сказать… к самонастройке. А для слухового органа это совсем необязательно. Ведь среда, в которой распространяются акустические сигналы, более или менее стабильна. Ухо – один из самых простых органов нашего организма. Барабанная перепонка, три косточки да гирлянда чувствительных клеток, закрученная в спираль. Какая уж тут самонастройка…

– Кто сказал, что ухо один из самых простых органов? – возмутился Зяблик, у которого процент содержания алкоголя в крови достиг пиковой величины. – Дико извиняюсь, но я, например, более загадочного органа не знаю… Ну кроме, конечно, того, что у мужиков между ног болтается. Мне один раз по пьянке кореша целую бутылку пива в ухо вылили.

– Каким это образом? – удивилась Верка.

– Самым простым. Я, понимаешь, перебрал маленько и отрубился. А они, шутки ради, мне в ухо пива плеснули. Думали, что очухаюсь. Но я на эту наглость никак не отреагировал и продолжал дрыхнуть. Тогда они еще плеснули. Опять ничего! Пиво в ухо как в канализацию уходит. Назад ни единая капля не вылилась. Тут уж их, козлов, любопытство разобрало. Целую бутылку зря стравили. А с пивом у нас большие трудности были. Вот и спрашивается, куда оно могло деваться? Ведь у меня потом даже башка не болела.

– Вы, братец мой, какой размер головного убора носите? – поинтересовался Смыков.

– Пятьдесят восьмой, а что?

– А то, что в таком черепе, если он, конечно, пустой, не одна бутылка пива вместится, а все четыре.

– Курдюк ты бараний, – обиделся Зяблик. – Если хочешь знать, моя голова против твоей, что сберкасса против сортира. Уж лучше молчи в тряпочку…

– Возможно, твое ухо напрямую связано с мочевым пузырем, – съязвила Верка.

– Мало ли какие чудеса на белом свете случаются. У нас один мужик в хирургии лежал, так у него хвост был. С полметра длиной. Знали бы вы только, что он этим хвостом выделывать умел.

– Нетрудно догадаться, – буркнул Смыков, размышлявший над тем, как бы достойно ответить Зяблику на его грубость.

– А вот и нет! – горячо возразила Верка. – У вас одни только гадости на уме. Хвост у него пушистый был, как у Бобика. .Он им себе спину тер вместо мочалки.

– Большая экономия в хозяйстве, – зевнул Зяблик, которого после возлияния всегда в дрему клонило. – Только ты какой-то там хвост с ухом не сравнивай.

– Не знаю, галлюцинация это или нет, но мне кажется, к нам кто-то приближается, – нарочито бесстрастным голосом сообщил Цыпф. – Кто-то или что-то..

– Пушки к бою! – рявкнул Зяблик, выдергивая из-за пояса пистолет.

Удивительно, но факт: пьянка никак не влияла на его постоянную боеготовность.

– Боюсь, тут не пушки нужны, а зенитки, – сказал Цыпф. Его зрение благодаря очкам успело приспособиться к условиям сиреневого мира чуть получше, чем у всех остальных.

Неведомый объект, приближавшийся к ватаге, порхал наподобие бабочки примерно на высоте человеческого роста. Размерами и формой он напоминал смятую и оборванную по краям газету, которую унес из летнего туалета шалун-ветер. Но поскольку никакого ветра вокруг не ощущалось, загадочный предмет двигался по воле совсем других сил.

Сделав вокруг ватаги широкую петлю (не плавную, как парящая птица, а ломаную, скорее присущую летающим насекомым), посланец сиреневого мира устремился прямиком на людей. Лиловые блики так и поигрывали на нем, как на листе фольги, а полет был совершенно бесшумным (хотя, возможно, человеческое ухо просто не могло уловить его звук).

– Какого хрена ему надо? – пробормотал Зяблик, попеременно щуря то левый, то правый глаз.

– Мог бы и мимо пролететь, – констатировал Смыков, тоже успевший вооружиться. – А если вернулся, значит, интерес имеет.

– Сейчас мы ему этот интерес отобьем, – зловеще пообещал Зяблик, не в привычках которого было пасовать перед кем-либо, пусть даже перед нечистой силой. – Терпеть не могу, когда всякая шушера в честную компанию без приглашения лезет. Да еще и без своего стакана…

– Я бы лично посоветовал пока воздержаться от крайних мер, – сказал Цыпф.

– Нет никаких оснований считать, что это создание имеет агрессивные цели.

– Когда основания появятся, ты даже до трех сосчитать не успеешь, – возразил Смыков. – Заруби это на своем шнобеле.

– В самом деле не надо эту штуку трогать, – поддержала Цыпфа Лилечка. – Ну посмотрите только, какая она безобидная. На стрекозу похожа… У стрекоз крылышки точно так же поблескивают.