Владимир Васильев - Оккупанты (сборник) Страница 4

Русик положил большой палец красной руки на шероховатую кнопку.

– Шесть! Пять! Четыре! Три!

«Ну, – подумал Русик, – сейчас! Только не промахнулись бы в авангарде!»

Шелест приближающегося магнитоплана стал отчетливо-громким.

– Два! Один! Подрыв!

Русик старательно утопил кнопку.

По идее должно было оглушительно ахнуть, должны были синхронно взметнуться фонтаны грунта и обломки асфальта; инопланетное покрытие от взрыва почти не повреждалось, разве только слегка сминалось и шло волнами, да и то ненадолго, поэтому партизаны закладывали взрывчатку по обочинам. Магнитоплан был заметно шире, чем дорога, над которой он летел. Именно по этой причине взорванные машины и напоминали вскрытые консервные банки – их рвало не по центру, а у самых кромок, по бокам.

Взрыва не последовало. Магнитоплан уцелел, но, вопреки ожиданиям затаившихся в засаде партизан, не умчался вдаль, а стал резко тормозить. Когда он почти уже остановился, с запозданием бабахнула заложенная взрывчатка – двумя красивыми фонтанами. Дорогу заволокло дымом и пылью. Магнитоплану взрывы, понятное дело, не повредили – он остановился метрах в ста дальше и неподвижно завис над дорогой.

– Что такое, мать вашу? – зашептал незаметно подползший Жвал. – Что за херня?

– Мы все сделали по команде! – горячо зашептал Костыль, зачем-то протягивая в направлении Жвала коммуникатор, экраном вперед. – Скажи, Хряпа? Все по отсчету!

– А почему взорвалось не сразу?

– Не знаю! Ты знаешь, Хряпа?

– Догадываюсь, – буркнул Русик и уже в следующее мгновение пожалел об этом.

– И почему? – подозрительно спросил Жвал.

– Потому что это не рейсовый магнитоплан. Сам погляди.

Русик говорил спокойно, но в груди у него уже народилась противная пустота, которая образуется при сильном испуге или волнении. Если бы он стоял на ногах, наверное, задрожали бы и колени.

Жвал поглядел и опять выругался.

Магнитоплан был военный. Из него уже высыпали киберы-солдаты.

Снова ахнуло – взорвались контрольные заряды, тоже с запозданием, примерно таким же, как и основные.

– Хана нам, – прошептал Костыль и тихо заскулил.

– Тихо! – шикнул на него Жвал. – Отползаем к лежке!

Русик в последний раз взглянул на дорогу – киберы рассыпались цепью и вот-вот собирались двинуть вдоль дороги. Не удержавшись, Русик глянул и в другую сторону, туда, откуда примчался магнитоплан. С некоторым удивлением он отметил, что в той стороне тоже висит над дорогой белоснежная машина и фигурки киберов, кажущиеся с такого расстояния темными точками, уже гонятся за троицей из авангарда – этим прятаться было просто некуда, и отход они начали одновременно с передачей сигнала основной группе.

Рощица, в которой прятались партизаны-подрывники, была совсем маленькой; она скорее была не рощей, а лесополосой, посаженной вдоль дороги – метров десять в ширину, метров сто в длину. Примерно посередке, в невесть кем и когда вырытых посреди деревьев канавах, был оборудован схрон – навес из тонких жердей над одним из углублений, накрытый маскировочной сеткой и присыпанный поверх землей, прелой листвой и сухими ветками. Там можно было затаиться и тщить себя надеждой, что киберы их не заметят. Но Русик в удачный исход пряток не верил: у чужих была аппаратура, способная засечь живые организмы в любом укрытии, даже в бункере, отделанном свинцом. Вопрос лишь в том, снабжены такой аппаратурой киберы или нет. Если это вояки, то, конечно же, снабжены.

Тем не менее Русик поспешно полз за Жвалом, не жалея локтей и коленей, а когда доползли – как червяк в нору, заполз в схрон. Костыль вполз последним, а резерв в лице Шустера прятался тут изначально. С тихим шелестом опали край маскировочной сетки и заранее выложенная на него охапка сухих листьев.

– Кто вякнет, – еле слышно предупредил Жвал, – лично придушу и в реактор спущу!

В его голосе было столько угрозы и первобытной ненависти, что Русика передернуло.

Ответить Жвалу не решился никто. Очень скоро Русик перестал слышать даже дыхание товарищей и чувствовал их присутствие только по теплу справа и слева, потому что лежали вплотную, как патроны в обойме.

«А лавсанол-то остался в кустах, у самого края», – запоздало сообразил Русик, а еще секундой позже понял, что последняя его надежда на спасение истаивает без следа.

Повязали их минут через десять, без особых ухищрений, скучно и буднично. Шибанули паралитиком прямо под замаскированный навес, разметали покрытие и жерди и вынули из канавы по одному, снулых и беспомощных, как новорожденных котят. Правда, в отличие от котят, обездвиженные партизаны все слышали, кое-что видели и в полной мере сознавали, что с ними происходит. Но это этого было только хуже.

Еще минут через десять все трое оказались в грузовом отсеке магнитоплана – Русик даже успел заметить, что пол там застелен хорошо знакомым лавсанолом, без сомнений, прихваченным киберами из лесополосы.

Чужие никогда не оставляли техногенный хлам на природе, да и добром разбрасываться было не в их правилах, тем более что партизаны пользовались не абстрактным лавсанолом, а трофейным, пару месяцев назад добытым в ночным налете.

На магнитоплане до города было рукой подать, и уже через четверть часа их, а заодно и троицу из авангарда, привезенную вторым магнитопланом, перегрузили на тележки наподобие больничных и куда-то повезли.

Вскоре Русик убедился, что хотя при новом режиме ничего похожего на полицию и не существовало, зато существовало нечто очень похожее на тюрьму.

Насколько мог судить изо всех сил скашивающий глаза Русик, всех поместили в отдельные камеры.

На нарах пришлось валяться часа два, прежде чем к телу начала возвращаться чувствительность. Сесть Русик смог на исходе третьего часа. Тело плохо слушалось и гнулось, но не это сейчас занимало Русика больше всего.

Он изо всех сил пытался поверить в то, что напуганное близкой смертью естество избрало в качестве спасительной соломинки. В качестве соломинки естество избрало достаточно незатейливую мысль: если не убили сразу – значит партизаны зачем-то нужны инопланетянами живыми.

Русик прекрасно помнил, как в самом начале вторжения киберы стирали с лица земли целые воинские части. Не повернув голову-кочан и чувств никаких не изведав. Или как крейсеры чужих обращали в мешанину земли, камня и железа позиции доблестных коммандос, до атаки выглядевшие действительно неприступными.

Инопланетяне были пугающе рациональны и никогда, никогда не оставляли в живых тех, кого начинали уничтожать. А тех немногих, кто был им зачем-то нужен (находились и такие), они просто приходили и захватывали в плен, даже не пытаясь работать на поражение.