Андрэ Нортон - Суд на Янусе (перевод О.Колесникова) Страница 4

Нейл Ренфо понял, что вопрос относится к нему. Голова у него еще кружилась, желудок сжимался от варева, которое в него влили, и он с трудом ответил:

– Не знаю…

– Как не знаешь? Ну и пустая же башка у парня, коли он не знает даже, сколько ему лет! Много глупостей я слышал от инопланетников, но такого не приходилось!

– Он сказал правду, мастер. По имеющимся сведениям, он родился в космосе. Планетные годы на таких не распространяются.

Борода Козберга задвигалась, словно он прожевал слова, прежде чем их выплюнуть.

– Рожденный в космосе… так… ладно, он выглядит достаточно молодым, чтобы научиться работать руками. Его я тоже возьму. Они все на полный срок?

Суперкарго ухмыльнулся.

– Для такого дальнего рейса – на Янус – разве мы можем тратиться на меньшее? У вас есть готовая кора для груза, мастер?

– Кора есть. Мы сложим ее на погрузочную площадку, чтобы скорее отправиться в путь – мы ведь едем к Опушке! Надо скорее разгрузиться, хотя, если посмотреть на вас, вы много не наработаете.

Космопорт был скопищем разномастных домов вокруг выжженного бетона посадочного поля, имевших странный вид времянок без фундамента, безобразных, напоминающих унылую серость Диппла. Непрерывно понукаемые потоком приказов, рабочие торопились к линии повозок. Их груз – громоздкие связки серебристой коры – складывались вручную в большую кипу под внимательным надзором корабельного приемщика.

– Эй, идите сюда. – Козберг махнул рукой, указывая на повозку и связки коры. Нейл посмотрел на человека, стоящего в ближайшей повозке. В его опущенной руке качалась связка коры.

Это была уменьшенная версия Козберга. Можно было безошибочно определить, что они отец и сын. Борода на его выдающемся вперед квадратном подбородке была еще шелковистой, и губы заметно выступали над ней. Как и отец, он был одет в тяжелую серую, скверного пошива одежду. Люди, работавшие вдоль этой линии и быстро разгружавшие повозки, представляли собой серо-коричневое однообразие в не то армейском, не то служебном одеянии.

Но Нейлу не пришлось их долго разглядывать, потому что перед ним оказалась связка коры, и нужно было скорее хватать ее. Она оказалась легче, чем можно было ожидать, хотя объем связки очень затруднял переноску. Нейл осторожно положил ее в большую кучу. Ноги еще плохо слушались его.

В три захода повозка была опустошена, и Нейл стоял, оглядываясь.

В каждую повозку было запряжено два тяжеловесных фыркающих животных. Массивные задние ноги и задняя часть не соответствовали слабым передним ногам, совершенно не похожим на задние. Животные сидели на задах и старательно чесали задними ногами густой мех на брюхе. Шкура их была сланцево-голубой, гривы – пыльно-серые, начинающиеся от круглой, как у грызунов, головы и спускающиеся до окончания хребта. Хвоста не было и следа. Широкие ошейники на их плечах крепились к передку повозки паутиной сбруи, но поводьев Нейл не видел.

– Сюда! – волосатая рука Козберга махнула перед его носом.

И Нейл взобрался в опустевшую повозку и сел на кучу грубых мешков, от которых шел сильный, но не противный запах коры. Двое его товарищей-иммигрантов последовали за ним. В задней части повозки было отгорожено место для мастера.

Сын, не произнесший во время выгрузки ни слова, занял единственное сиденье впереди, поднял шест и резко стукнул по обоим запряженным чешущимся животным. Те глухо зафыркали, но сошли с линии разгрузки порта и двинулись то шагом, а то прыжками, отчего повозка дергалась, доставляя неудобства пассажирам. Одного из людей затошнило, и он едва успел перегнуться через борт.

Нейл спокойно изучал своих спутников. Один был очень крупным человеком с зеленовато-коричневой кожей, явно бывший член экипажа космического корабля, с пустыми глазами совершенно спившегося человека. Он сидел, прислонившись к стенке повозки и опустив руки между коленями – лишь тело человека, сознание которого давно помутилось.

Тот, кого тошнило, все еще висел над бортом, вцепившись пальцами в край. Редкие черные волосы на круглом черепе, кожа белая, как тесто. Нейл видел таких и раньше. Какой-нибудь портовый лодырь, завербовавшийся из страха перед законом, а может быть, и действительно всерьез надувший начальство.

– Эй, парень! – человек, за которым наблюдал Нейл, повернул голову. – Ты что-нибудь знаешь об этой планете?

Нейл покачал головой.

– Вербовщик сказал: Янус, сельское хозяйство.

Несмотря на тряску, ему удалось встать, чтобы по возможности осмотреть окрестности. Они ехали по неровной голой земле между изгородями полей. Первым впечатлением Нейла была мрачность. Ландшафт был лишен красок и жизни, как кварталы Диппла.

На полях росли низкие кусты, посаженные перекрестными рядами. Изгороди, защищавшие их, состояли из ободранных кольев, переплетенных лианами. Такие поля тянулись миля за милей, но вдалеке темнело что-то, что, вероятно, холмы или лес.

– Что там? – мужчина отошел от заднего борта и по краю добрался до Нейла.

– Не знаю, – пожал плечами Нейл. Они были товарищами по ссылке, но этот человек ему не нравился. Маленькие блестящие и умные глаза пристально смотрели на Нейла.

– Ты из Диппла, друг? Меня зовут Сэм Тэйлос.

– Нейл Ренфо. Да, я из Диппла.

Тейлос заржал.

– И ты решил сбежать оттуда и начать новую жизнь в другом мире, пацан? Напрасно. Ты просто сел в другую такую же дыру.

– Может быть, – ответил Нейл. Он смотрел на темное пятно в этом скучном однообразии несчастной страны с зеленоватым небом, и ему вдруг захотелось оказаться ближе к темной линии, узнать о ней побольше.

Животные, то прыгая, то раскачиваясь, быстро тащили повозку, и пять повозок держались все время на одинаковом расстоянии друг от друга. Сэм Тейлор указал пальцем на кучера их повозки:

– Может, он чуток расскажет?

– Спроси.

Нейл пропустил Тейлоса мимо себя, но не пошел за ним. Тейлос остановился за сиденьем кучера и заговорил заискивающе-плаксиво:

– Джентльхомо, не будете ли вы…

– Чего тебе?

Бейсик Козберга-младшего был еще более гортанным, чем у отца.

– Просто немного информации, джентльхомо… – начал Тейлос.

– Вроде того, куда ты едешь и что ты будешь делать, работяга? – прервал его Козберг-младший. – Ты едешь прямиком к концу полей на Опушку, где, наверное, увидишь всяких чудовищ. А делать будешь тяжелую работу, если не хочешь, чтобы Спикер заставил тебя отвечать за твои тяжкие грехи. Понятно? – он показал концом своего поощряющего шеста на кусты на полях. – Это наш главный товар – латтамус. Сажать его надо на поле, очищенное от всяких корней и побегов – голое поле. А получить на Опушке голое поле непросто – надо рубить, и выкорчевывать, и резать. Мы собираемся получить несколько хороших латтамусовых полей, прежде чем вы рассчитаетесь за свои грехи. – Козберг-младший наклонился и взглянул прямо в глаза Тейлосу. – Бывают такие грешники, что не хотят помогать в работе Чистого Неба, да, не хотят. Так их обучают – хорошо обучают. Мой отец – хороший учитель. Спикер благословил его на то, чтобы он сводил счеты с настоящими грешниками. Мы, Небесный Народ, не убиваем инопланетных грешников, но некоторые уроки очень тяжелы для закоренелого грешника.