Дмитрий Баюшев - Гостинец из будущего Страница 4

   - Так, так, - задумчиво сказал Аркадий Петрович. - Игорь Алексеевич Попов. Двадцати шести лет от роду. Ну что ж, посмотрим, что ты за Игорь Алексеевич Попов двадцати шести лет от роду. Похоже, что-то ты от нас скрываешь...

   Игорь шел к набережной и думал, что зря, наверное, выдал себя с этим бумажником. Никто, вообще-то, за язык не тянул. Побахвалиться захотелось, показать, что теперь он особенный? В принципе, да, ибо в тот момент он ясно ощутил, насколько весь этот быт, все эти тараканьи бега, вся эта мышиная возня ради зарабатывания жалких грошей - мелки. Он хотел сказать: вот ради чего всё делается. Не ради процесса созидания, какое тут к черту созидание, не ради того, что ты не можешь без этого, что эта глупая работа наполняет твою жизнь, одухотворяет её, делает нужной и осмысленной, а ради этих вот невзрачных бумажек. Имей побольше этих нарезанных фантиков, и не нужно суетиться и колотиться, как рыба об лёд. Правда, при этом он не добавил, что доллары - это тьфу, всё дело в бумажнике, который умеет делать не только доллары, но и рубли, и песеты, и франки, и марки, и фунты стерлингов, а когда начнется путешествие, он будет шлёпать деньги тех стран, в которые занесет транспортировщик.

   Но, черт возьми, как приятно было раскрыть этот толстый бумажник и увидеть Юркину реакцию. У пацана аж челюсть до колен отвисла. Что там Лёнька Рыжий со своими пятисотрублевками в напупочной сумочке.

   "Молодость у тебя в одном месте играет, - подумал Игорь. - Тебе, дураку, такое дело доверено, а ты перед Юрком хвост пушишь".

   Солнце набирало силу - уже сейчас, в начале одиннадцатого, огромный настенный градусник показывал +32ОС. Июнь был на редкость жаркий. Изнуряющий зной отпускал только к вечеру, но всё равно без регулярного душа было не обойтись - рубашка, какая бы ни была легкая, липла к покрытому испариной телу.

   От закованной в гранит реки веяло свежестью. Игорь дошел вдоль парапета до летнего буфета, торгующего пивом, вином и соками, взял бутылочку "Пльзеньского", сел за пластмассовый столик, мудро оборудованный раскидистым зонтиком. Он был единственным посетителем. Здесь, в тени, под ленивый плеск волн, с ледяным пивом в высоком стакане было хорошо-о.

   Прохожих было мало - что тут, вдоль реки, шляться-то? Все, кто не работал, либо сидели дома, либо толклись по ярмаркам да магазинам.

   А вот машины так и носились туда-сюда. Дорога была рядом, в каких-то сорока метрах, но, к счастью, газон был засажен липами и кустарником, которые поглощали выхлопной смрад. Кустарник был подстрижен под линеечку, любо-дорого посмотреть.

   Мда, вот так же, наверное, и космонавты накануне вылета разглядывают травку, цветочки, всякие там пестики и тычинки. Фиг его знает - вернешься ли?

   Игорь поймал себя на том, что в упор смотрит на смазливую молоденькую буфетчицу, у которой под халатом, похоже, нет ни лифчика, ни трусиков, а она становится на вид всё более неприступной, всё более спесивой и уже начинает этак недовольно пофыркивать, и подумал, что покажи сейчас ей, местной коряге, набитый долларами бумажник, ведь чего хочешь для тебя сделает, стерва. Голышом будет пиво подавать. Принародно. Пестики-тычинки, черт возьми.

   Он отвернулся и отхлебнул пива. Оно, кстати, было не таким уж и хорошим, это пиво, что-то в нём раздражало. Лучше было бы, наверное, взять какой-нибудь минеральной воды.

   "Метаморфозы, - подумал он, вспомнив, что утром ничего не хотелось есть. - Вот уже и "Пльзеньское" не по тебе. А ведь лучшее пиво в мире".

   - Ты мне тут не вздумай наблевать, - сказала вдруг буфетчица.

   - А что - это идея, - отозвался Игорь, чувствуя, что пиво пошло назад.

   Господи, да что же это такое?

   - А ну, греби отсюда, - сказала буфетчица и добавила в сторону: - Козёл. Пить - и то не умеет.

   Всё, отпустило. С пивом, а тем паче с водкой надо быть теперь крайне осторожным.

   - Девушка, а девушка, - сказал Игорь, озоруя. - Сто долларов не разменяете?

   У газона остановилась машина шефа - серая "Ауди", из неё вышел Нелюбин и прямиком направился к столику, за которым сидел Игорь. И как углядел с дороги-то?

Глава 2. Марьяж, силь ву пле

   - Пивко сосём? - сказал Нелюбин, усаживаясь рядом. - Счастливый. А мне вот нельзя.

   Игорь молчал, и он продолжил:

   - Почему, думаешь, нельзя? Да потому что не дай Бог кто унюхает. Сразу суды-пересуды - в рабочее время, мол, употребляет, никакого, стало быть, доверия. Гнать поганой метлой. А мне, между прочим, детей кормить надо. У меня младшему полтора годочка.

   Тут он не врал - младшему у него на самом деле было полтора года.

   - А тебе, Игорек, никого, случаем, кормить не надо? А? - ласково спросил Нелюбин. - Или у тебя где-нибудь миллион долларов прикопан? Тогда сразу вопрос: с налогообложением всё в порядке? Всё чин-чинарём? Не грязные денежки-то?

   - Какие денежки? - осведомился Игорь.

   - А которые в бумажнике, что в твоём дипломате, - сказал Нелюбин, весело улыбаясь.

   Улыбка ему шла, этого не отнимешь. Но Юрок-то, Юрок, вот свинтус, взял да накапал.

   - В прежние времена, парень, светила бы тебе кутузка, - сказал Нелюбин. - Да и сейчас за штаны могут взять - откуда столько? А действительно - откуда?

   Игорь увидел вдруг, как сквозь усмешливое лицо шефа проглянуло железное лико непоколебимого кагэбэшника. Такой бы заставил говорить. Придумал бы чего-нибудь этакое, что речь полилась бы рекой.

   - С кем снюхался, Игорёк? - спросил Нелюбин, дружелюбно подмигнув, но в стальных его глазах читалось: жаль, не наше сейчас время, ох, жаль.

   - Ты бы поначалу со мной посоветовался, - сказал Нелюбин. - Я тут всех деловых знаю. Подсказал бы по дружбе-то, с кем можно иметь дело, а с кем категорически нельзя...Так с кем связался-то? Давай, парень, раскалывайся, всё равно ведь докопаюсь, ты меня знаешь. Не приведи Господь, если это кто-то залётный.

   Знал бы он, как близок к истине. Именно что залётный, да ещё какой. "Всё у них тут повязано, - подумал Игорь. - Жульё чертово". Никогда раньше он не позволил бы себе так подумать о Нелюбине - благодетеле и доброхоте, а тут как пелена с глаз упала, увидел в истинном свете. Именно что жульё, подмявшее под себя всех и вся, так что ни вздохнуть, ни охнуть. Потому-то всё и завяло, заморозилось, что такие вот нелюбины наложили на это свою лапу. Они очень осведомленные, эти нелюбины, знают все денежные речки, ручейки, заводи и омуты. Их на мякине не проведешь.

   А пошел бы он к чертовой бабушке, этот Аркадий Петрович.

   - А пошел бы..., - начал было Игорь, но Нелюбин его остановил.

   - Тихо, тихо, Игорек, - сказал он. - Мы с тобой в одном бизнесе крутимся, одним миром мазаны. Так что не вякай больно-то. Мне есть чем тебя прижучить, уж будь спокоен. Чувствую, чего-то ты недоговариваешь.