Виталий Забирко - Работа за рубежом Страница 4

Далее пошел текст о том, где мне предстоит работать, кем, сколько и за какие деньги. Затем были еще две пустые строчки: "Ваше любимое блюдо" и "Ваше нелюбимое блюдо".-Догадываясь, для какой хохмы включили эти пункты, я, не мудрствуя, написал в первой строчке: "Водка". Над второй строчкой задумался, но, вспомнив Луарвика Л. Луарвика, указал: "Лимоны в кожуре". Кто знает, тот поймет.

Внизу поставил дату и расписался.

- Оттлитшно, - сказал "Гурвинек", забирая контракт и пряча его в стол. - Ттеперь пройтите в этту тверь.

Он ткнул ручонкой в стену с фотообоями ковыльной степи. Незаметный прямоугольник в ней не сразу бросался в глаза.

- Сюда? - переспросил я клерка, указывая на прямоугольник.

- Тта, та! Толкайте!

Ожидая, что за дверью меня встретит гогочущая толпа киношников, я приложил ладонь к стене и нажал. Дверь распахнулась, меня всосало в образовавшийся проем, как в открытый космос.

2.

То, что контракт на работу за рубежом оказался не розыгрышем коллег-киношников, я понял сразу и бесповоротно. И что собой представляет это "зарубежье" - тоже. Подозреваю, мои наниматели воздействовали на сознание, поэтому я не испытал психологического шока, а принял свой перенос к месту новой работы как нечто естественное и само собой разумеющееся.

Я стоял на крыльце небольшого домика в широкой, метров сто, долине между двумя параллельными грядами высоких отвесных скал. Домик прилепился к каменной стене одной гряды, вдоль противоположной неторопливо несла воды мелководная речка, а между речкой и мной простиралась кочковатая, серо-рыжая пустошь, кое-где поросшая чахлыми кустиками. Справа, метрах в пятидесяти, долину перекрывала угольно-черная гладкая стена явно искусственного происхождения, слева, также метрах в пятидесяти, будто по ровному обрезу начиналась идеально белая, как снег, равнина, с клубящимся над ней белесым туманом, а высоко над скалами светилось безоблачное зеленоватое небо. Именно светилось, потому что солнца на нем видно не было, и, судя по отсутствию теней не только в долине, но и на вершинах скал, его не было вообще.

Невеселое место работы, прямо скажу. Я вспомнил, как "Гурвинек" отводил в сторону глаза, когда говорил, что пять тысяч долларов за месяц работы стерхайсером, в общем, небольшая сумма, и неприятный холодок пробежал по спине. Это что ж мне за работу сосватали? Не на радиоактивных ли рудниках кайлом махать?!

Дощатая дверь за спиной была закрыта. Я, смутно подозревая, что в офис мне через нее уже не вернуться, все-таки попытался это сделать.

Мои опасения сбылись. За дверью оказалась маленькая комнатка с тахтой, небольшим столиком и голыми деревянными стенами. Справа в стене была еще одна дверь, которую я, шагнув через порог, сразу же и открыл. И обомлел. По сравнению со спартанской обстановкой в домике, ванная комната была оборудована основательно. Джакузи, душ, огромный умывальник, унитаз, биде, махровые халаты, полотенца, шампуни, бритвенные принадлежности, зубные щетки, кремы, лосьоны... По всем стенам - зеркала, зеркала, зеркала...

Машинально я открыл один кран, второй. Пошла холодная, затем горячая вода. Спрашивается, откуда здесь, в каньоне, канализация?

Что за работа мне здесь предстоит? Судя по оформлению ванной, киркой в каменоломнях махать, как представлялось поначалу, не придется. Кстати, а чем я буду питаться? Зубной пасты в ванной комнате было предостаточно, но иных субстанций, которые можно не только в рот положить, но и проглотить, в домике не наблюдалось. Быть может, пищу мне надлежит добывать самому?

В деревянной стене мигали врезанные заподлицо электронные часы, которые я сразу не заметил. Часы показывали тридцать пять минут двенадцатого. Я сверил время с наручными часами и удивился - они тоже показывали одиннадцать тридцать пять. Казалось, что в звездной "загранице" время должно быть иным. Странно, если на Земле существуют часовые пояса, то почему где-то в Галактике время московское?

Выйдя из домика, я приступил к осмотру окрестностей, первым делом направившись к черной стене, перегораживавшей каньон слева от домика. Издали она выглядела внушительной зеркально-черной перегородкой, доходившей до вершин скал, монолитной и незыблемой. Но когда я подошел и притронулся к ней, с виду плотная, стеклоподобная поверхность упруго поддалась под рукой. Я сильнее надавил ладонью, поверхность прогнулась, спружинила, как водяной матрац, и по стене, как по воде, побежали концентрические круги. Похоже, перегородка удерживала целое озеро воды, хотя речка, вытекавшая из-под черной стены, текла спокойно. Сначала я похлопал по стене - просто так, затем выбил ритм "Чижика-Пыжика", оборвав его после слов "...водку пил". Очень уж захотелось вернуться назад и выпить водки пусть не на Фонтанке, а в кафе у фонтанчика.

Волны простенькой мелодии степенно покатились по черной поверхности к скалам каньона, оставляя после себя ровную гладкую поверхность. Не успели они дойти до края, как на том самом месте, по которому я хлопал ладонью, начали самопроизвольно возникать новые волны, будто кто-то стучал в стену с обратной стороны. Причем, как показалось, этот кто-то продолжил нехитрый мотив "Чижика-Пыжика".

Меня передернуло. В отличие от Чижика-Пыжика водку я не пил, но в голове закружилось. Опасливо косясь на стену, я попятился к реке. Тем временем волновая мелодия "Чижика-Пыжика" сменилась безобразной абракадаброй, будто кто-то с той стороны в отчаянии молотил по стене руками и ногами. Если перегородка удерживала мегатонны воды, а я своими ударами по стене вызвал резонанс, то она могла в любой момент рухнуть, похоронив меня под толщей грязевого потока.

Минут пятнадцать я издали наблюдал за ходящей волнами стеной, пока, наконец, удары не стали реже, слабее. Стена уже не ходила ходуном, а подрагивала мелкой рябью. Повезло мне по всем канонам российского счастья.

Переведя дух, я подошел к реке. Река, как река, метров пятнадцати шириной, с мутноватой водой, пологим песчаным дном. Вроде бы она была мелкой, но определить, какова ее глубина у скал, было невозможно из-за мутных вод. Поток вытекал из-под черной перегородки и исчезал под белой равниной, словно вдоль ее обреза находилась бездна.

Не рискнув подойти к кромке воды (черт его знает, какие крокодилы здесь могут водиться!), я прошел по берегу к белой равнине, но ступить на нее не смог. Равнину с клубящимся над ней туманом отделяла невидимая пружинящая преграда, на ощупь очень похожая на черную перегородку. Никакой бездны, в которую бы падала река, здесь не было, вода просто исчезала у белой равнины точно так же, как вытекала из-под черной стены.

Я похлопал по прозрачной перегородке ладонью, наверное, по ней побежали такие же концентрические круги, как и по черной, но только невидимые глазу. Белесый туман за прозрачной перегородкой клубился большими клочьями, играя на свету тенями, создавалось неприятное впечатление, что в толще тумана кто-то перемещается, громадный и неуклюжий.