Грег Бир - Эон Страница 4

– Им это понравится, – заметила она, кладя руку на плечо Пола и поглаживая его по щеке. – Ты мой первый приятель – не англосакс.

– Я имею в виду, что мы живем вместе.

– То, чего они не знают, им не может повредить.

– Я как-то неловко себя чувствую. Ты все время говорила, что у тебя старомодные родители.

– Я просто хотела познакомить тебя с ними и показать тебе свой дом.

– Я тоже этого хочу.

– Послушай, на фоне сегодняшних новостей, никого не будет волновать моя девственность. Если мама спросит, насколько серьезны наши отношения, я позволя тебе ответить.

– Великолепно!

Пол скорчил гримасу.

Патриция поднесла его руку ко рту и издала губами неприличный звук, затем открыла дверцу.

– Подожди.

– Что еще?

– Я не… Я имею в виду, ты знаешь, что я люблю тебя.

– Пол…

– Я только…

– Заходи в дом, познакомься с моей семьей. Успокойся. И не надо волноваться.

Они заперли машину и открыли багажник, доставая продукты. Патриция с коробкой в руках направилась по дорожке к дому; в холодном вечернем воздухе из ее рта вырывались клубы пара. Она вытерла ноги о коврик у порога, широко распахнула дверь, придержала ее локтем и крикнула:

– Мама! Это я. И я привела с Пола.

Рита Васкес взяла у дочери коробку и поставила ее на кухонный стол. В свои сорок пять лет она была лишь чуть полновата, но ее одежда явно не соответствовала моде даже с точки зрения равнодушной к таким вещам Патриции.

– Что это, гуманитарная помощь? – спросила Рита, протягивая руки и обнимая дочь.

– Мама, где ты откопала костюм из синтетики? Я не видела таких уже много лет.

– Я нашла его в гараже, в чемодане. Твой отец подарил мне его еще до твоего рождения. Так где Пол?

– Он тоже несет коробки. – Патриция сняла пальто и вдохнула запах тамалес, дымящихся на кукурузных листьях, копченого окорока и сладкого картофельного пирога. – Пахнет, как дома, – заявила она, и мать засияла от радости.

В гостиной стояла алюминиевая елка с еще голыми ветвями – украшение елки в канун Рождества было фамильной традицией, – и ярко горел огонь в газовом камине. Патриция улыбнулась, глядя на знакомые барельефы под карнизом, в виде виноградных гроздьев, и тяжелые деревянные балки под потолком. Здесь она родилась, и куда бы она ни уезжала – неважно, насколько далеко, – это был ее дом.

– Где Джулия и Роберт?

– Роберт сейчас служит в Омахе, – ответила Рита из кухни. – В этом году он не смог приехать.

– О, – разочарованно сказала Патриция, возвращаясь в кухню. – А где папа?

– Смотрит телевизор.

В кухню вошел тяжело нагруженный Пол. Патриция взяла у него одну из коробок и поставила ее на пол рядом с холодильником.

– Мы ожидали встретить здесь целую армию, так что привезли кучу продуктов, – сказала она.

Рита взглянула на содержимое коробок и кивнула.

– Съедим. К нам придут наши соседи, мистер и миссис Ортис, и кузен Энрике со своей новой женой. Значит, это Пол?

– Угу.

Рита крепко обняла Лопеса, с трудом обхватив его спину. Потом взяла обе его руки в свои и отступила на шаг, разглядывая молодого человека. Высокий, стройный, с темными волосами и светлой кожей, Пол выглядел еще более англосаксом, чем другие. Тем не менее, разговаривая с ним, Рита улыбалась. Пол умел держаться с достоинством.

Патриция прошла через холл и прошла в небольшой кабинет, где перед телевизором сидел ее отец. В семье никогда не водились большие деньги, и телевизор у них был двадцатипятилетней давности. На экране во время стереопередач постоянно появлялись радужные помехи.

– Папа! – тихо позвала Патриция, останавливаясь в полутьме позади него.

– Патти!

Из-за высокой спинки кресла показалось лицо Рамона Васкеса с широкой улыбкой под пепельно-серыми усами. Он был частично парализован после инсульта, случившегося три года назад. Патриция присела на диван рядом с отцом.

– Я пригласила к нам Пола, – сказала она. – Жаль, что Джулия на этот раз не приехала.

– Мне тоже. Но ВВС – это ВВС.

Рамон прослужил в авиации двадцать лет, прежде чем уйти в отставку в 1996 году. За исключением Патриции, вся семья имела отношение к самолетам. Джулия познакомилась с Робертом на вечеринке на военно-воздушной базе Марч шесть лет назад.

– Я хочу кое-что сообщить тебе и маме.

– О? Что же? – Стала ли его речь лучше с тех пор как они разговаривали в последний раз? Похоже, что так. Она надеялась, что это так.

Из кухни послышался голос Риты:

– Дочка! Помоги нам с Полом убрать весь этот хлам.

– Что ты смотришь? – спросила Патриция, которой не хотелось уходить.

– Новости.

Комментатор – и его весьма внушительное изображение – рассказывал о Камне. Патриция задержалась, хотя мать позвала ее еще раз.

– В то время, как все новые и новые исследователи отправляются к Камню, общественность и ученые требуют проведения открытого форума. Сегодня, через четыре года после начала объединенных исследований под эгидой НАТО и Еврокосмоса, Камень все так же окутан покровом тайны, и…

Значит, никакие это не новости.

– Требования секретности особенно огорчают русских участников проекта. Тем временем протестующие представители Планетарного общества, Общества Л-5, Друзей Межпланетных Связей и других групп собрались около Белого дома и так называемого Голубого Куба в Саннивейле, Калифорния, выступая против военного вмешательства и требуя предать гласности основные открытия, сделанные в Камне.

На экране появился серьезный, аккуратно подстриженный, строго одетый молодой человек. Он стоял перед Белым домом и говорил, преувеличенно жестикулируя:

– Мы знаем, что это искусственное тело инопланетного происхождения, и мы знаем, что внутри него находятся семь огромных камер. В каждой камере расположен город – необитаемый город, – во всех камерах, кроме седьмой. Там имеется нечто невероятное, нечто такое, что невозможно себе представить.

– Что это, по вашему мнению? – спросил интервьюер.

Молодой человек воздел руки к небу.

– Мы полагаем, они должны рассказать об этом. Что бы это ни было, мы как налогоплательщики имеем право знать!

Комментатор добавил, что представители НАСА и Объединенного космического командования воздержались от комментариев.

Патриция вздохнула и положила руки на плечи Рамона, машинально массируя их.

За обедом Пол внимательно наблюдал за ней, ожидая, когда она найдет подходящий момент, но она молчала, чувствуя себя неуютно в обществе друзей и соседей. Ее новость была предназначена лишь для ближайших родственников, и даже им Патриция не могла сказать всего.

Рита и Рамон, похоже, благосклонно приняли Пола. Это хорошо. В конце концов, они должны узнать об их отношениях, если уже не поняли того, что Патриция и Пол не просто назначают друг другу свидания, но живут вместе – насколько позволяют условия аспирантского общежития.