Георгий Мартынов - Сто одиннадцатый (хроника н…ских событий) Страница 4

Исчерпав все доводы, Александр Степанович в конце концов стал на сторону сына.

— Если человек так упорно стремится к одной профессии, — сказал он жене, — значит, он создан именно для этой профессии.

— Но ведь все прочат Саше научную карьеру, — возражала Антонина Михайловна. — Все говорят, что у него большие способности к математике и логике.

— Ну, это еще большой вопрос, какие и к чему он имеет способности, — отвечал муж, — в таких вопросах нередко ошибаются, в особенности любящие матери, — поддел он жену. — Насчет математики не знаю, а логика необходима и работникам милиции. Не будем мешать, пусть он идет по тому пути, который избрал для себя. Да и не можем мы ему помешать, — прибавил Александр Степанович, — у Саши сильный характер, чему я очень рад!

На этом семейная дискуссия закончилась.

Чтобы покончить с описанием действующих лиц и места, где произошли ближайшие события, осталось сказать, что Н…ск был расположен по берегам небольшой речки, которая совсем близко от города впадала в озеро (километра полтора в длину и ширину), в котором водились красноперые окуни, и что ученик десятого «б» класса Николай Кустов был страстным рыболовом. Даже очень суровые зимы, довольно частые в Н…ске, не служили для него препятствием, и Коля с увлечением предавался удовольствию подледного лова почти каждый воскресный или праздничный день.

Ну, а теперь, после этого небольшого, но необходимого отступления, перейдем к самому рассказу.

В субботу 12 января, в семь часов утра по местному времени Саша Кустов в новом форменном кителе с погонами младшего лейтенанта сидел в кухне-столовой, с нетерпением ожидая завтрака. Отец и младший брат еще не встали: первый — потому, что был выходной день, а второй — потому, что было еще рано.

В сущности говоря, рано было и самому Саше: его дежурство начиналось сегодня в восемь часов, а от дома до места службы, даже при самом неторопливом шаге, было не более десяти минут ходу. Но увлекавшийся своей работой младший лейтенант засыпал вечером и просыпался утром с мыслью о ней и, как правило, являлся в отделение милиции раньше всех.

Вот и сейчас, когда в его распоряжении был почти час, он уже давно встал, привычно проделал утреннюю зарядку и поторапливал мать, которая не слишком спешила, зная, что опоздать на дежурство сын никак не может.

Нетерпение хозяина вполне разделял любимец семьи — белый, без единой отметины, пушистый кот, которого так и называли — Белкой. Он сидел на стуле рядом с Сашей, щуря зеленые глаза и поминутно облизываясь, словно предвкушая удовольствие.

Минутная стрелка старинных часов на стене кухни приблизилась к цифре два.

— Что ты сегодня так долго, мама? — спросил Саша, посмотрев на часы, которые видел тысячи раз до этого, но не подозревая, что на этот раз запомнит положение стрелок до конца своих дней. — Десять минут восьмого!

Он говорил что-нибудь в этом роде каждый день, и Антонина Михайловна только улыбнулась, ничего не ответив.

Так же как и Саша, она не могла заподозрить, что привычная фраза, сказанная сыном сегодня, запомнится ей на всю жизнь.

Потому что не только они двое, а и все население Земли навеки занесет на страницы своей истории знаменательную дату: ДВЕНАДЦАТОЕ ЯНВАРЯ 19… ГОДА, СЕМЬ ЧАСОВ ДЕСЯТЬ МИНУТ ПО Н…СКОМУ ВРЕМЕНИ!..

Потому что именно в этот час и минуту начались в небольшом сибирском городке события, названные впоследствии «Н…СКИМИ».

— Десять минут восьмого! — сказал Саша.

Эти три слова слышала одна только Антонина Михайловна. И только они двое, мать и сын, запомнили это мгновение, пока еще и для них самих ничем не примечательное!

Потому что только потом, через много часов, поняли они, что эти три слова, сказанные Сашей Кустовым, человеком, которому было суждено сыграть значительную роль в «н…ских событиях», как бы послужили сигналом к началу этих самых событий!

Белка вдруг встрепенулся, и его острые уши шевельнулись, выражая напряженное внимание. Кот слегка наклонил голову, к чему-то внимательно прислушиваясь и пристально глядя на пол.

— Мыши у нас завелись, что ли? — спросил Саша.

Мать удивленно обернулась.

— Какие мыши? — возмутилась она. — Какие могут быть мыши? В нашем доме их отродясь не бывало!

— Посмотри сама!

Саша кивнул на кота.

Белка приник пушистой грудью к сиденью стула, словно перед прыжком. Он весь сжался, но смотрел уже не на пол, а прямо перед собой на стену, вернее, на кухонный шкаф. Несомненно, он что-то слышал или чуял там, за этим шкафом. Что-то находящееся за пределами человеческого слуха и восприятия.

Потом они увидели, что Белка стал медленно поднимать голову, сохраняя все ту же напряженную позу, словно следя за тем, что находилось перед ним и постепенно поднималось все выше и выше, к потолку.

Это уже совсем не походило на мышей…

Кот яростно зашипел.

Антонина Михайловна и Саша с любопытством наблюдали за поведением животного. Они ничего не видели, не слышали и недоумевали, что же могло так раздражать Белку, отличавшегося характером крайне флегматичным.

Вдруг кот сжался еще больше и… прыгнул!

Ни Саша, ни его мать не могли впоследствии связно рассказать о том, что видели их глаза. В самом буквальном смысле они оба своим глазам не поверили.

Белка прыгнул так, что должен был оказаться на полу немного позади стула, на котором сидел Саша.

Но не оказался!

Саша и Антонина Михайловна смотрели в этот момент прямо на Белку. И у них не осталось никакой возможности прибегнуть к спасительному при таких обстоятельствах самообману, чтобы успокоить себя тем, что Белка якобы прыгнул не рядом с Сашиным стулом, а под стол и сейчас находится именно там. Они были бы бесконечно рады подумать так, но… оба инстинктивно боялись сделать самое простое и естественное движение и заглянуть под стол.

Потому что они знали, твердо и точно знали — КОТА ПОД СТОЛОМ НЕТ!

Ведь они оба все видели!

В их памяти навсегда запечатлелись, как остановившиеся кинокадры: кот, сжавшийся подобно пружине на сиденье стула, тот же кот, распластавшийся в стремительном прыжке и… ничего больше! Белка неожиданно исчез, словно растворился в воздухе.

Антонина Михайловна закричала. Саша, наоборот, сжал губы и тряхнул головой, желая как можно скорее, немедленно избавиться от чудовищного наваждения.

Но «наваждение» никуда не исчезло…

Белки не было!

Даже много лет спустя, вспоминая это утро, Саша и его мать не могли отделаться от впечатления, что они оба неподвижно простояли (Антонина Михайловна — у плиты, а Саша возле стула, с которого он вскочил в момент исчезновения кота) не менее пяти — шести минут, тогда как в действительности прошли считанные секунды. Но в эти секунды время как бы остановилось для них. Застывшие в оцепенении, они с какой-то необычайной, никогда не испытанной отчетливостью воспринимали все, что их окружало, такое привычное, обыденное, на что раньше они никогда не обращали внимания: булькание закипающего чайника, шипение масла на сковородке, которое не успело даже подгореть за эти мгновения, тиканье часов, темноту за окном и промелькнувшие блики света на стене соседнего дома от фар проезжающей автомашины. Все было как всегда, не было только Белки, и это отнюдь не примечательное, пустячное по сути обстоятельство придавало всему окружающему жуткий оттенок нереальности. И только потому, что отсутствие животного ничем разумным объяснить было совершенно невозможно.