Павел Вежинов - Антология Страница 4

— Ну хорошо, — сказал человек.

— Сейчас принесу тебе поесть. И прошу тебя, не делай глупостей, попытайся проглотить.

— Не беспокойся, — ответил Алек и через силу улыбнулся. — Как ты думаешь, смогу я стоять?

— Не хуже, чем после любого, другого путешествия.

— Тогда попробуем.

— Нет, еще рано.

— Я хочу, Дирак. Прошу тебя, дай мне руку.

Робот молчал в нерешительности. Желания людей были для него законом, кроме тех, конечно, которые могли обернуться серьезной опасностью для них самих. Но сейчас, кажется, человеку ничто не угрожало.

— Хорошо, — сказал он. — Но только ненадолго.

И он протянул ему свою холодную руку в мягкой рукавице. Алек медленно поднялся, но вдруг почувствовал, что ему дурно.

— Да, действительно, еще рано, — обессиленно произнес он. — Иди, Дирак, принеси поесть. Может быть, тогда мои дела пойдут на лад.

Дирак посмотрел на него отполированными, блестящими линзами и бесшумно исчез.

Часы неутомимо тикали на стене — круглые, старые, смешные часы. Время проделывало с ними разные шутки, но они все так же педантично и уверенно, с обманчивой точностью делали свое дело. Они были слепы и беспомощны; только Дирак из каких-то особых соображений уделял им серьезное внимание. А люди на них даже не смотрели.

Невооруженным глазом можно было уже видеть Хелу — маленькую синюю звездочку, холодную, не мерцающую. Она вызывала у него сейчас странное чувство: смесь враждебности и горькой, неясной боли, наполнявшей сердце. Что бы он там ни встретил, это не станет ему близким, всегда будет чуждым, далеким и непонятным. Какие бы живые существа ни населяли ту планету, они тоже никогда не поймут его.

Неожиданно засветился экран, и он увидел перед собой Казимира, его бледное лицо, его глаза, которые сейчас улыбались.

— Здравствуй, Казимир, — ласково сказал Алек. — Как ты себя чувствуешь?

— Отлично! — послышался слабый голос. — Отлично, старик. А ты?

— Как Виннету, вождь индейцев! — засмеялся Алек. — Знаешь, ты очень изменился! Во всяком случае, выглядишь моложе.

— И ты — честное слово… Видна ли Хела?

— Да, звездочка так себе, — сказал Алек. — Вряд ли, старик, стоило ради нее топать такую даль…

По лицу пилота пробежала тень.

— Ради нее? — повторил он. — Да ради нее, Алек, я, честно, и пальцем бы не пошевелил.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — улыбнулся Алек. — Не думай об этом. Мы отправились в путь, и мы его пройдем. А как только достигнем своей цели, у нас будет еще более желанная — вернуться обратно.

— Что происходило, пока я спал?

— Ничего особенного… Обычные явления — астероиды, радиационный пояс. Но наша старая скорлупка держится превосходно.

— С помощью Дирака, разумеется. А тебе не приходило в голову, Алек, что вселенная чертовски однообразна?

— Но мы еще не встретились с живой природой, старик.

Пилот пожал плечами.

— Кто знает! Я тебе прямо скажу, что нисколько не удивлюсь, если на Хеле нас встретит Багратионов. Ни капельки не удивлюсь…

Дверь камеры Алека бесшумно открылась, и вошел Дирак. Алек прежде всего взглянул на поднос с принесенной пищей.

— Вот это хорошо! — кивнул он, довольный. — Ты наверно хочешь есть, Казимир?

— Ужасно! — сказал пилот. — Но твоя кухня, Дирак, совсем меня не вдохновляет.

— Почему моя? Ты забываешь, что ваше меню составляли три института.

— Черт бы их побрал! — воскликнул с возмущением пилот.

— Вспомни, какое заявление ты сделал по этому поводу в прессе? — вставил безжалостно Дирак.

— Дернуло же меня трепаться!

— Вульгарный жаргон, приятель, — невозмутимо заметил робот. — Язык космического путешественника не должен быть таким…

— Ты прав! И поэтому тоже катись ко всем чертям.

Дирак взял поднос.

— Не хотите ли посмотреть какой-нибудь фильм?

— Нет, спасибо, — ответил пилот. — Я хорошо выспался.

— А ты, Алек?

— Я бы посмотрел что-нибудь, — заколебался Алек.

— Так что же?

— Ну ладно… Выбери из архива что-нибудь об индейцах или привидениях.

— Браво! — воскликнул Казимир. — О привидениях даже я бы посмотрел. Надоела мне до смерти эта космическая скука.

Дверь бесшумно закрылась.

2

Ракета отделилась от звездолета без всякого толчка, так легко и бесшумно, словно кенгуренок, выскользнувший из благословенной материнской утробы. Стоя у командного пульта, Казимир несколько мгновений видел тонкую красную черточку — след, оставленный ракетой; черточка быстро растаяла, как тает во мраке огонек брошенной сигареты. На минуту им завладел панический ужас при мысли об одиночестве, мучительная спазма сжала горло. Куда они полетели, зачем он отпустил их? И что он будет делать один в этой огромной пустыне, если с ними приключится беда?

Под ним, все такая же синяя и таинственная, плыла Хела. Отсюда она казалась немногим больше, чем Луна с Земли. Сквозь тонкую завесу облаков поверхность ее едва просматривалась — более темная у экватора, прозрачно-синяя возле полюсов. Мощный телескоп звездолета ощупывал всю планету в течение трех дней, прежде чем было выбрано место для посадки. Планета состояла не из континентов, суша широким поясом охватывала только ее центральную часть. Не было ни гор, ни внутренних морей. Не было даже островов на двух спокойных, прозрачных океанах, омывающих полюса. Вся суша была покрыта бескрайними лесами, рассеченными множеством синих озер. Если этот мир и в самом деле населен людьми, думал Казимир, то они едва ли отличаются от земных орангутангов. И в этот зверинец необходимо послать своего единственного друга…

Казимир обеспокоенно повернулся к пульту; экран засветился. Он вдруг увидел возбужденное лицо Алека, который всматривался в планету. Рядом с ним Дирак хладнокровно орудовал у пульта управления — железное его лицо, как всегда, было спокойным и безжизненным.

— Ну как ты там, старик? — спросил Казимир. — Как тебе нравится скорость?

— Кошмар! — ответил Алек весело. — Всего лишь сто километров в секунду!

— Как работают установки?

— Превосходно!

— Будьте все-таки осторожны, — сказал пилот, и в голосе его прозвучала тревога. — Боюсь, вы там обнаружите комаров величиной с голубя.

— Ну это бы еще ничего! — улыбнулся Алек. — А вот как бы водяная змея не проглотила ракету.

— На этот раз она подавится, — сердито сказал пилот. — И все же будь внимателен, старик, смотри в четыре глаза…