Брайан Олдисс - Весна Геликонии Страница 4

По воздуху уже прибывали другие хищники. С востока и угрюмого севера прилетели большие белые птицы, тяжело взмахивая крыльями и размахивая клювами, с помощью которых они долбили лед, чтобы достать замерзшее под ним мясо. Пожирая добычу, они посматривали на охотника и его сына глазами, полными птичьей расчетливости.

Но Алехо не стал терять на них времени. Приказав Юлию следовать за собой, он пошел к тому месту, где стадо наткнулось на поваленные деревья, криками и копьем отпугивая хищников. Здесь можно было легко подступиться к мертвым животным. Хотя они были истоптаны копытами своих собратьев, одна часть тела оставалась в неприкосновенности. Череп. Лезвием ножа Алехо разомкнул мертвые челюсти и ловко отсек толстый язык. По его кистям потекла кровь. Тем временем Юлий ползал по стволам деревьев, собирая сухие ветки. Ему пришлось ногой отгрести снег от поваленного ствола, чтобы устроить защищенное место для небольшого костра. Обмотав тетиву вокруг заостренной палки, он принялся тянуть ее взад и вперед. Кучка щепок стала тлеть. Юлий осторожно подул. Маленький язычок пламени взметнулся вверх, как это часто бывало на его глазах под магическим дыханием Онессы. Когда костер разгорелся, Юлий поставил на него свой бронзовый котел, набил в него снега и добавил соли. Соль всегда была в кожаном мешочке при нем. Когда отец подошел, держа в руках семь слизистых языков, все было готово. Языки скользнули в котел.

Четыре языка предназначались Алехо, три для Юлия. Они ели, удовлетворенно чавкая. Юлий все время пытался поймать взгляд отца и улыбкой дать ему понять, как он доволен, но Алехо хмурил брови, разжевывая пищу, и не поднимал глаз от вытоптанной земли.

Впереди было много работы. Еще не кончив есть, Алехо поднялся на ноги и ногой разбросал тлеющие угли. Питающиеся падалью птицы тотчас взвились в воздух, а затем снова уселись продолжать свою трапезу. Юлий вылил остатки из горшка и привязал его к ремню.

Они были на том месте, где большое стадо животных достигло западных пределов своей миграции. Здесь, на возвышенности, они обыкновенно искали лишайник под снегом и питались косматым зеленым мхом. Здесь, на низком плато, некоторые животные завершали свой жизненный цикл, производя на свет потомство. Именно к этому плато в миле от них и устремились в сером полумраке отец с сыном. Вдали они увидели группы охотников, направлявшихся туда же. Каждая группа намеренно не обращала внимания на других. Но ни одна из групп, как заметил Юлий, не состояла всего лишь из двух человек. Это было проклятие его семьи — ведь они были уроженцами не Равнины, а Перевала. Для них все доставалось с большим трудом.

Они шли, согнувшись, вверх по склону. Их путь был усеян валунами — следами древнего моря, которое когда-то отступило перед лицом надвигающегося холода, — но об этом они ничего не знали и не хотели знать. Для них было важно только настоящее.

Стоя на краю плато, они прикрывали свои глаза ладонью от обжигающего холодом ветра, вглядываясь вдаль. Большая часть стада исчезла. Все, что осталось, так это едкий запах и рои насекомых. Да еще остались те животные, которые должны были дать жизнь потомству.

Среди этих обреченных животных были не только йелки, но и стройные гуннаду и массивные гигантские бийелки. Они лежали неподвижно, занимая огромную площадь, мертвые, или почти мертвые, изредка вздымая бока при вдохе. Охотники пробирались между тушами умирающих животных. Алехо указал рукой в направлении группы сосен, возле которых лежало несколько йелков. Юлий стоял неподвижно и смотрел, как его отец приканчивал беспомощное животное, которое с трудом пробивало себе дорогу в серый мир вечности.

Подобно громадным бийелкам и гуннаду, йелк был некрогеном: он давал жизнь потомству только через свою смерть. Животные были двуполы. Иногда самки, иногда самцы. Природа наградила их примитивными органами, среди которых не нашлось места яичнику и матке, как у млекопитающих. После совокупления изверженная сперма развивалась в теплой внутренности в виде личинкообразных форм, которые развивались, пожирая желудок своих матерей.

Наступал момент, когда йелк-личинки достигали главной артерии и тогда они распространялись, подобно семенам на ветру, по всему телу-хозяину, вызывая его смерть в течение короткого времени. Данное событие всегда имело место в то время, когда большие остатки стада достигали плато на западной границе своей миграции. Так это происходило в течение многих веков, которых никто не мог бы сосчитать.

Как только Алехо и Юлий склонились над животным, его желудок сжался, как пустой мешок. Голова откинулась и животное испустило дух. Алехо торжественно всадил в тело копье. Оба встали на колени и своими ножами вспороли брюхо животного.

Личинка йелка была внутри — размером с ноготь. Ее было едва видно, но эти личинки чудесны на вкус и очень питательны. Они помогут Онессе избавиться от болезни. Под воздействием морозного воздуха личинки погибали. Если бы их оставили в покое, личинки йелка жили бы в безопасности внутри шкур своих родителей. В границах своей маленькой темной вселенной они без всякого колебания пожирали бы друг друга. Много кровавых битв происходило бы в аорте и других артериях. Посредством последовательных метаморфоз, они увеличивались бы в размере, уменьшаясь в количестве. И, наконец, из горла или из заднего прохода появились бы два или даже три уже активно передвигающихся йелка. Их появление в этом голодном мире совпадало с началом обратной миграции на северо-восток, в сторону Чалки, и они таким образом избегали смерти под копытами своих сородичей.

Здесь и по всему плато, среди размножающихся и в то же время умирающих животных, стояли толстые каменные колонны. Они были установлены более древней расой людей. На каждом столбе был вырезан простой рисунок — круг или колесо с меньшим кругом внутри. От центрального круга к внешнему отходили две изогнутые спицы. Никто из находившихся на сотворенном морем плато, будь то человек или животное, не обращал на эти разрисованные столбы внимания.

Все внимание Юлия было поглощено добычей. Он отрывал полосы шкуры, связывал их в грубое подобие мешка и соскребал туда умирающие личинки йелка. Тем временем его отец разделывал тушу. Каждый кусок мертвого тела мог пригодиться. Из самых длинных костей можно соорудить сани, перевязав их полосками кожи. Рога будут служить полозьями. Это значительно облегчит им путь домой, так как повозка будет загружена доверху крупными кусками мяса спинной и задней части и накрыта оставшейся частью шкуры.

Они сосредоточенно работали, тяжело дыша от напряжения. Над их головами в струйках пара кишела мошкара.