Алексей Удалов - Дар страны Мидос Страница 4

Подробности его профессиональных занятий здесь ни к чему; сфера эта настолько специфична, что сформулировать даже тему работы современного генетика нормальным русским языком невозможно.

Когда Макар, в один из наездов домой, по просьбе матери: «расскажи о своей работе, сынок», начал, одев на нос ее очки, серьезно объяснять принцип маргинотомии в матричном синтезе полинуклеотидов, который заключается в том, что ДНК-полимераза не в состоянии полностью реплицировать линейную матрицу… — мама не выдержала… Посмеялись, и больше она таких вопросов не задавала.

Отец был прав, ученым Макар оказался деятельным, плодовитым на идею и результат. Публиковал, сначала в соавторстве с маститыми, а потом самостоятельно труды в российских и зарубежных специализированных журналах. Защитил кандидатскую.

Что касается хлеба насущного, то и тут Бережной-старший не ошибся. Жалование Макара, как специалиста востребованной на рынке компании, было, по российским меркам, вполне приличное. Собственное жилье в Москве он, конечно, позволить себе не мог, но снимал вполне комфортную квартиру на Волгоградском проспекте.

Вобщем, жизнь его прочитывалась наперед, и угадывалось в ней плавное движение к успеху и достатку без резких толчков и колебаний…

Звонок раздался несколько месяцев назад.

3

Беспокоил некий мистер Донахью Брэд из Колумбийского института иммунологии и генной терапии, штат Южная Каролина. Да какой некий! Светило науки всемирно известный. Макар аж напрягся весь, как охотничий пес.

Довольно глухим, бесцветным голосом Брэд расхвалил мистера Бережного в пух и прах. Мол, опубликованные им работы по своей глубине выгодно отличаются от многих прочих. Особо американец отметил материал в журнале «Actual genetic problems».

Макар сносно владел английским, и разговор сам собой перетек в научный коллоквиум.

В конце концов, мистер Брэд спохватился, «ах да, кстати!», и рассказал-таки, зачем же он, собственно, звонил. Институт их открывает новый исследовательский центр во Флориде, недалеко от Майами. Ему поручено возглавить его и набрать штат квалифицированных сотрудников, одним из коих он и считает уважаемого мистера Бережного…

Макар, конечно, еще в начале разговора заподозрил, что просто так, от нечего делать, такой крутой мэн такому маленькому человечишке как он звонить не будет. Но, думал: может мелочь какая приятная… А тут!..

И сразу — бальзам на воспаленное честолюбие. Восторг на грани экстаза, аж мелко потрясывает. Авторитетнейший институт приглашает его на работу! Да еще сам Донахью Брэд звонит ему лично! Об этом Макар даже во сне не помышлял. По крайней мере, когда снилось не далекое будущее.

«— Сенкью вери мач, мистер Брэд!.. Э…это не шутка?.. О, да-да, извините. Но это все так неожиданно. Мне необходимо подумать, посоветоваться…

— О, конечно-конечно, подумайте… Относительно этической стороны вопроса можете не беспокоиться. Мы все уладим с вашим руководством.

— …Ну, что ж, тогда в целом скорее йес, чем ноу, мистер Брэд!»

Потом была еще серия переговоров — уже с ассистентами и менеджерами.

«…Для начала мы предлагаем вам двухгодичный контракт. Восемьдесят тысяч долларов в год. Сорри, но пока больше не можем. Однако, наши исследования имеют хорошие перспективы. При обоюдном желании мы продолжим работу. Разумеется, с повышенным жалованием…»

Грань возможной шутки закончилась, когда Макар получил официальное приглашение из США, рабочую визу в посольстве. На его имя был забронирован и оплачен билет до Майами.

Реакция коллег в лаборатории была неоднозначной. Кто-то поздравлял, кто-то завидовал, кто-то предостерегал. Но, в конце концов — не он первый, не он последний. Все понимали, что от таких заманчивых предложений сложно отказываться — сколько бы ни говорили о патриотизме и аморальности утечки мозгов. По крайней мере те, кого он считал своими друзьями, искренне пожелали ему удачи. С обязательным условием про них не забывать.

4

Океан падал навстречу.

Расстояние до его блестевшей в первых лучах солнца водной глади, которая в момент удара нальется бетонной твердостью, неумолимо таяло.

Пассажиры самолета погрузились в предсмертный шок. Кто-то орал, выл, звал на помощь, кто-то причитал, молился, кто-то кого-то успокаивал, некоторые просто впали в ступор.

Стюардесса из угла салона, плача, призывала всех к спокойствию. Строгая дама у иллюминатора, закрыв глаза, что-то шептала. Марина, переставшая кричать, не сводила полных ужаса глаз с Макара. Он стискивал ее руку и нервно повторял: «Все будет хорошо…»

Так оно и вышло.

В какой-то миг все бортовое оборудование проснулось, как будто и не засыпало, а наоборот, это людям все приснилось. Только падавший самолет подтверждал реальность приближавшейся катастрофы.

Запас высоты, слава богу, остался. Пилоты, честь им и хвала, невероятными усилиями сумели вывести крылатую махину, чуть не превратившуюся в коллективный гроб, из неуправляемого падения.

Набрав высоту и достигнув своего эшелона, лайнер снова лег на курс.

В салоне опять началось сумасшествие.

Все кричали, обнимались, плакали. Дичайший стресс все снимали, как умели.

Американцы, утерев слезы, взялись дружно аплодировать. Стюардессу захлопали как звезду мюзикла.

Русский мужик, который всех успокаивал, сразу попросил выпить. У его идеи оказалось много последователей. И было понятно отчего.

Несколько минут назад нежданно-негаданная смерть схватила каждого за руку и потащила в небытие. Без всякого объяснения причин. Нет, люди конечно знают, что смертны, и согласны, что когда-нибудь… Но вот прямо сейчас? Как понять? Да вы что! Почему я??

В ответ: «Полминуты на сборы…»

И тут все, даже самые твердолобые боссы и профессиональные потребители благ (причем, они — в первую очередь), осознают, что не хозяева они в этом мире, а попрошайки у судьбы, нарезающей каждому жизни по своим каким-то соображениям. И будь ты здесь хоть Пуп Земли, а там свою пайку получаешь на общих основаниях.

И вот, смерть поиграла и отпустила.

Это как заново родиться.

Но вдруг кто-то обратил внимание на пожилую женщину, которая плакала вовсе не от радости. Она молча захлебывалась горем. Супруг ее, Фрэнк, был мертв. Его сердце не стало дожидаться, когда снова заработает кардиостимулятор.

Остаток пути в салоне висело молчание. Пассажиры если и разговаривали, то негромко и без недавних бурных восклицаний.

Макар расслышал разговор двух молодых людей позади.